Грешная страсть, или сын Первосвященника

Глава LXX

Чем дальше мужчины отдалялись от от комнаты лекаря, тем серьезнее становилось выражение лица Хуа Чэна.

— Гэгэ, почему ты вдруг вернулся из монастыря? — наконец спросил он, осторожно ступая, чтобы Се Лянь, которого он нес на руках, не ощущал качки от ходьбы. — Ты плохо себя чувствуешь?

В голосе принца слышалось беспокойство.

— Сейчас нет, просто устал, — уклончиво ответил Се Лянь. — Пожалуйста, не спрашивай пока ничего. Не хочу, чтобы нас кто-нибудь ненароком услышал. Поговорим в покоях, наедине.

Если принц и был разочарован таким ответом, то он ничем этого не выдал — только коротко кивнул и не стал продолжать эту тему, за что омега был крайне ему благодарен.

Оставшуюся часть пути до кухонных помещений молодые люди проделали молча. Пока они шли по коридору, Се Лянь то и дело поглядывал на Хуа Чэна, пытаясь понять его настроение. Альфа казался задумчивым и не на шутку встревоженным.

Он отпустил Се Ляня только у самых дверей дворцовой кухни. Зайдя в темное помещение, принц привычным движением нащупал свечу и несколько кусков кремния. Пара искр — и темнота, окутывавшая двоих, немного отступила. Хуа Чэн поманил Се Ляня рукой и, поставив подсвечник на длинный деревянный стол, уверенно направился вглубь комнаты.

Первосвященник с интересом огляделся — они оказались в огромном помещении, где готовились самые изысканные блюда, которые затем попадали на стол королевской семьи. Однако Се Ляню не удалось увидеть кухню целиком — она была такой большой, что одной свечи было недостаточно, чтобы осветить всё помещение. Тем не менее, это не мешало Хуа Чэну преспокойно переходить от стола к столу, наполняя широкий серебряный поднос едой.

— Я нередко захожу сюда ночью, чтобы перекусить, когда засиживаюсь за работой, — словно почувствовав на себе заинтересованный взгляд Се Ляня, пояснил принц. — Гэгэ, будешь овощную похлебку?

Хуа Чэн приподнял крышку одного из глиняных горшочков с едой, оставшейся с ужина.

— М-м, — задумчиво протянул Се Лянь и, подойдя к принцу, заглянул ему через плечо.

Здесь, у разделочных столов витали самые разнообразные запахи — от особо манящих до вызывавших легкое головокружение. Омега невольно попытался представить, что подавали вечером на ужин.