Неспящие | Wide Awake

Rocky Road Reprieve Part 2

EPOV

Я был уверен, что первый день без нее будет самым тяжелым. Когда сидел на ланче в одиночестве и ел ее прощальные печеньки, в то время, как Джас лапал Брендон в каморке сторожа. Когда она не сидела рядом со мной на биологии и не прошла мимо меня в школьном дворе. Когда я вернулся домой, поднявшись в свою комнату и уставившись на гребаный пустой диван, то подумал, что дерьмовее, чем я чувствую себя сейчас, уже просто невозможно. Но когда я чистил зубы вечером, я увидел ее маленькую синюю зубную щетку, покоящуюся в этом держателе в полном одиночестве.
Я надел в ту ночь чертову пижаму. Но, бля, надевать ее не было никакой надобности, потому что я не мог спать без моей девочки. Но одежда пахла ею. И кровать тоже. Поэтому я натянул пижамные штаны и футболку и забрался под одеяло, вдыхая запах цветов и печенья, чувствуя себя неимоверно паршиво, лежа там, без сна всю ночь.
Джас знал на второй день. Эллис сказала ему, что Белла уехала. Я уже чертовски устал, и он мог видеть это. Он ничего не сказал, только послал сочувствующий взгляд, который почти заставил меня фыркнуть. Потому что он ни хера не догонял, что мне не хватало гораздо больше, чем просто какого-то гребаного сна. На третий день мои темные круги вернулись, и состояние зомби тоже присутствовало. Когда этим утром Джас сел в машину, я пытался получить от него немного новостей о Белле, пока мы медленно ехали к школе. Я охрененно надеялся на то, что Брендон могла что-нибудь рассказать ему о Белле. Но ему нечего было сказать мне.
На четвертый день вернулось головокружение. Я отказывался спать без нее, но знал, что вскоре сон настигнет меня. Той ночью я пытался спать, в своей пижаме, надеясь, что все эти гребаные цветы и печенья удержат сны вдали от меня или, возможно, она придет в мои сны. Но, бля, все это не работало без нее. Все еще кошмары, все еще просыпаюсь с криком, трясясь и плача, как сраный ребенок два часа спустя. В ту ночь я снова начал курить. Я бросил с тех пор, как мы начали спать нормально. Но сейчас я нуждался в проклятых сигаретах. Я вышел на балкон и уставился на балконную решету, мечтая о ней, поднимающейся ко мне со своим капюшоном на волосах. Я был чертовски жалок.
На пятый день я совершил набег на амфетаминовый тайник Daddy C. Он любезно пополнил запасы, потому что я не нуждался во всем этом, пока имел здоровый сон. Но сейчас я использовал их не ограничивая себя в количестве. Я купил новый этюдник и делал наброски моей девочки всю ночь напролет, бросая взгляды в сторону дивана, чтобы просто воскресить ее в моей памяти.
Я до сих пор носил проклятую пижаму каждую ночь. И на седьмой день, темная фланель и белый хлопок навсегда потеряли запах Беллы. Я скачал песню на ай-под. Все Хорошенькие Маленькие Лошадки. Я положил наушники ай-пода на подушку, лежа в пижаме в кровати и слушая мелодию. Но, бля, все это было неправильным. Это не работало. Кошмары пришли. И ко всему прочему они сопровождались этой жуткой песней. Я больше не слушал ее.
И, блядь, я так устал. Я двигался в школе и дома на автомате, оцепеневший, пытающийся удержать бодрствующее сознание. Многие вещи возвратились на восьмой день. Туннельное зрение, частичная потеря памяти, абсолютная долбанная неспособность сконцентрироваться на чем-либо. Я снова превратился в раздражительную задницу. И я не винил Джаса, что он во время ланча предпочитал общество Брендон моему. Вообще-то, для меня так было даже лучше. И я думаю, он понимал это дерьмо. Каждый день я съедал по пакету печенья. Эта единственная вещь, которая осталась у меня, как напоминание нашего распорядка. Иногда я был настолько нетерпелив, что почти уже был готов съесть еще один пакет печенья. Но, бля, я сдерживался изо всех сил. Один пакет в день, все, что я позволял себе. Вся еда, которую я пытался есть, была просто дерьмовой, и я постоянно чувствовал голод. Но я был настолько охуенно уставшим, чтобы придать этому дерьму значение большее, чем просто чувство голода.
На девятую ночь я спустился в беседку в пижаме, надеясь, что холодный декабрьский ветер будет держать меня в состоянии гребаной активности. Вокруг было тихо, и это всеобщее молчание заставило меня чувствовать себя еще более усталым. Без нее здесь было пусто. Я просто считал дни. И они медленно кровоточили друг в друга, один за другим. Больше не было ночей и дней, просто промежутки, сливающиеся воедино, в один большой кусок дерьма.
На десятый день Карлайл вытащил мою задницу-зомби за Рождественскими покупками. Он, бля, понимал, что что-то стряслось, и весь день пытался вытянуть из меня, что именно. Но это не было тем дерьмом, которым я мог поделиться с ним. Он ходил по торговому центру Порт-Анджелеса целый день, тайком бросая на меня осторожные взгляды, и от этой херни мне хотелось закричать.
Десять вечера были наихудшим временем. Я задавался вопросом, чем занята Белла и как она справляется. Испытывая адское желание быть там, рядом с ней, чтобы обнимать ее, пока она плачет. Поскольку я знал, что она будет плакать. Бля, моя комната была пустой без нее. Все вокруг напоминало о ней, каждая самая малая деталь шептала о ней. Я твердил себе, что все мои страхи и опасения не имели оснований. Моя девочка вернется, и не откажется от меня, она захочет видеть меня, напевать мне, дарить мне сон и, возможно, бля, целовать меня она тоже захочет, немного. Хотя меня не заботило, что именно из этого всего она подарит мне. Я нуждался хотя бы в чем-то. Но сомнения всегда были со мной. Страх, что я отпугнул ее, что, бля, причинил слишком сильную боль, и она никогда не позволит мне исправить это. Даже если бы я все еще мог исправить. Она настолько сильно напоминала мне кого-то другого, настолько же красивого, кто очень давно напевал мне перед сном каждый вечер.
В одиннадцатую ночь я уже не мог находиться в своей комнате, и я таскался по дому, когда Эмм и Карлайл уснули. И я закончил свой путь в темной кухне. Часы были единственным, что я мог слышать. Постоянное тиканье, каждое приближало тот момент, когда я увижу мою девочку. Я сидел за столом, прислушиваясь к этим звукам, ведя борьбу со своими закрывающимися глазами, пытаясь удерживать голову прямо, и там я съел мой последний пакет печенья.Отсрочка неумолимой дороги. Они были твердыми и почти утратившими свежесть. А еще адски вкусными.
И в то время, как я ел их, я говорил моей девочке прощай, пытаясь отпустить ее. На всякий случай. Просто если долбанная история повторится, и она не захочет быть моей девочкой больше.