Неспящие | Wide Awake

Malted Chocolate Smiles Part 2

EPOV

Это были сраные сияющие завитки. Она знала, насколько я любил эти волосы. Было три гребаных страницы набросков ее волос в моем этюднике. Фактически, это были три последние страницы в альбоме. Она должна была понимать. И это означало только одну вещь. Моя девочка пытается выглядеть симпатичной для меня. Это, бля, было настолько очевидным. Небольшой румянец на ее щеках только подтвердил мою догадку. Я мог смотреть сквозь пальцы на то, что она сделала мое любимое блюдо – цыпленка Альфредо. Она могла бы сделать это, потому что ее долго не было, и она знала, что все это время я голодал. Но долбанные сияющие кудри могли быть здесь только по одной причине.
И мало того, что она прихорашивалась для меня, она снова бросала на меня взгляды сквозь ресницы, после чего закрывала глаза с небольшой улыбкой. И это, бля, все проясняло для меня. Она, твою мать, флиртовала. А потом я понял... это не было в первый раз.
Было очевидным, что когда она сделала эти гребаные сияющие завитки в первый раз, то она флиртовала. И это значит, что в ночь перед отъездом в Финикс, она целовала меня не для того, чтобы отвлечься. Она поцеловала меня, потому что это был я.
Пока я поедал чертовски вкусный Альфредо, то искал ответ на вопрос, как будто этот ответ был смыслом всей моей жизни, как долго она чувствовала что-то ко мне. И сколько раз я облажался, потому что просто не видел очевидного.
Может быть, мне следовало проследить путь назад до той вечеринки. Когда она спросила меня о клубничной блондинке и то, что моя девочка хотела знать, была ли она хорошенькой для меня. И когда я задумался об этом более глубоко, то это даже объяснила ситуацию со Стенли. Ей пришлось услышать о том, как я трахал Стенли. Она, бля, ревновала меня. Даже первый поцелуй приобрел большее значение. Как она, черт подери, основательно подвела меня к этому.
Это объясняло также ночь Дня Благодарения, когда она позволила моим рукам обвиться вокруг нее, и захотела придвинуться ко мне настолько близко, насколько это было возможным. Быть может, можно было отмотать пленку назад настолько, что это объяснило бы ночь в беседке, когда я первый раз упомянул Стенли. И чем больше я смотрел назад, тем больше я чувствовал себя сраным тупицей, как я мог раньше не замечать.
Прозрение почти заставило меня подавиться долбаной лапшой. У моей девочки никогда не было выключателя для меня. И я был так занят, сохраняя свой в позиции «выключено», что, бля, так и не заметил этого.
И, несмотря на то, что я решил позволить моей девочке управлять всей ситуацией, я должен был все же сделать шаг навстречу. Она сделала так много маленьких шажков, что сейчас я нуждался в чем-то значимом и большом, чтобы возместить ей все. К счастью, из-за ее флирта у меня была небольшая уверенность в успехе своего предложения. Я пытался оттянуть это дерьмо, как какая-то застенчивая задница. Мы уже спали в одной постели каждую ночь. Мы уже целовались и зажимались. И сейчас, я пытаюсь пригласить ее вроде как не на свидание, но это будет свиданием. Сказать, что я был смущен, было бы гребанным преуменьшением столетия.
И потом передо мной стояла целая дилемма, куда ее пригласить. Я не мог рассматривать Форкс, меня поймают за задницу, и новость о мудаке-манипуляторе разлетится по нашему городку за час. Я все еще не был готов ко всему дерьму, что последует за этим. И, бля, я все еще был в полной чертовой уверенности, что Брендон кастрирует меня, узнав о нас. И я даже не был уверен, что Джас сможет остановить ее. Порт-Анжелес был моим единственным вариантом. И моя девочка любила читать. И, возможно, я смог бы провести весь долбанный день пялясь на эти гребаные блестящие волосы. Что-то подсказывало мне, что она уложит волосы в этот день.
И потом, когда я спросил, то забеспокоился, что прочитал во всем этом больше, чем было на самом деле. С трудом выталкивая из себя слова и, скорее всего, выглядя как полный идиот. Но она сказала «да». И потом снова сделала эту штуку глазами. Со своим прозрением я попал в точку.
Наконец, я закончил с чертовски вкусным Альфредо, поставив пустой контейнер рядом с кроватью, я бросил взгляд на Беллу на диване. Она все еще уткнулась в iPod и все еще краснела. Это заставило меня ухмыльнуться. Даже ее румянец приобретал больше смысла.
- Спасибо. Это было охеренно вкусно, - искренне сказал я, вновь опускаясь на кровать. Она, наконец, подняла глаза и, встретив мой взгляд, улыбнулась, и я вернул ей ту самую кривоватую улыбку, которую, я знал, она любила. И так же, как и предыдущие два раза, ее глаза зажглись, и она покраснела еще больше. Бля, это было почти что слишком легко. Она быстро отвела глаза, вновь вернувшись к iPod-у.
И я, правда, хотел делать наброски гребаных сияющих волос моей девочки и хотел разговаривать с ней, но я так же был адски уставшим, по-прежнему нуждающийся во сне.
– Устала? – я спросил, не желая влезать и обрывать ее музыку. Она подняла глаза на меня и кивнула, что заставило ее волосы подпрыгивать, разлетаясь повсюду пружинящими спиральками, и я все еще не мог оторвать от них взгляда. И в действительности я почувствовал какое-то подобие нетерпеливости, желание скорее ощутить, как ее волосы просачиваются сквозь мои пальцы.
Она сняла наушники и, положив iPod на диван, поднялась на ноги, подхватывая свою сумку. Она шла в ванную, а я просто продолжал пялиться на ее кудри, заворожено наблюдая за каждым создаваемым при ходьбе движением вверх и вниз всех этих завитков. Она была настолько, просто таки чертовски красивой.
Пока она была в ванной, я думал о том, когда было бы уместнее сказать ей об этом. О том, что я считал ее чертовски красивой. В конце концов, Белла была девушкой. Я думаю, девчонки любят слушать дерьмо, подобное этому снова и снова. Это не было бы неуместным. На самом деле, если у меня было достаточно веры в правильность моего прозрения, то я мог бы пойти в своих предположениях еще дальше, предположив, что она будет охеренно рада услышать дерьмо, подобное этому... именно от меня.
Десять минут спустя моя девочка показалась из ванной в своей пижаме, и завитки подпрыгивали и сверкали на фоне ее белой футболки. Сейчас ее руки уже не вызывали во мне того почти непристойного чувства. Даже они выглядели красивыми. Белла направилась к кровати, а я пошел в ванную, чтобы переодеться. Закрыв дверь ванной, я посмотрел на маленькую синюю зубную щетку, задаваясь вопросом, не было ли это частью, относящейся к моему открытию. Но потом я решил. Что, бля, это всего лишь зубная щетка. Определенно я придаю излишнее значение всему этому дерьму, читая больше, чем есть на самом деле.
Переодевшись, я вернулся в комнату, бросив взгляд на Беллу, ожидающую меня в кровати, я решительно сказал себе, что не позволю моему открытию сделать все то дерьмо между нами неловким. Я спокойно забрался под одеяло и быстро потушил лампу, все еще нетерпеливый, жаждущий ощущений ее волос в моих ладонях. Как только в комнате сало темно, я перекатился поближе к моей девочке и притянул ее к себе. Не теряя времени, я погрузил пальцы во все ее мягкие, шелковистые локоны, полностью зарываясь лицом в них прежде, чем она успела положить голову на мою грудь. Ее волосы всегда так чертовски хорошо пахли.
И обычно, когда я прятал лицо в волосы своей девочки, то глубоко вдыхал. Но сегодня я хмыкнул от удовольствия и, бля, просто прижал ее как можно крепче к себе. Я знал, что ей бы понравилось это. Я мог чувствовать, как она выдохнула в мою грудь. Ей нравился мой запах тоже.
Я почувствовал, как ее пальчики мягко и нежно гладили мои волосы. И потому что я позволил ей управлять всей ситуацией, а еще, потому что я не смог, бля, даже остановить себя, и просто потому что она уже почти начала напевать, и потому что я боялся, что больше не представится шанса, поэтому я убрал руку с ее талии, собирая все ее волосы, закрывающие ее лицо и маленькую шею, вверх. Собрав их полностью на ее макушке, я смог еще глубже зарыться в них лицом. Я мог чувствовать, как она улыбнулась мне в грудь и потерлась носом об нее, продолжая напевать, и это заставило меня ответно улыбнуться в ее локоны. Я хотел вернуть свою ладонь на ее талию. Но вместо этого обхватил ее лицо, пока она все еще прижималась к моей груди. Мягко поглаживая ее нежную щечку большим пальцем, я вдыхал аромат всех этих цветов и печенья.
И этот момент просто показался мне правильным. – Ты такая чертовски красивая, - искренне вздохнул я во все ее гребаные сияющие завитки, погружаясь еще глубже во все великолепие ее волос. Она резко оборвала мелодию, медленно откинув голову назад на моей груди, что отбросило все ее локоны с моего лица, чтобы наши взгляды встретились, я также отклонился слегка назад.
Это был один из тех странных молчаливых разговоров, которые у меня бывали с Джасом. Большие карие глаза моей девочки смотрели прямо в мои. И то, как она смотрела на меня и как она улыбалась, сказало мне, что сейчас она по-настоящему счастлива, хотя я думаю, сама она не верила в то, что она красива. И я просто продолжил гладить ее щечку большим пальцем, стараясь сказать ей своим взглядом, что я абсолютно точно думал то, что она красивая, и как меня это смущало.
И, бля, вот это было настоящей проблемой. Я был потерян и смущен. И в действительности мне было необходимо, чтобы она понимала меня в этом. И, бля, я ненавидел это в себе, ненавидел то, что не был лучше, чем я есть.
Медленно я закрыл глаза, не прекращая поглаживать ее мягкую щеку. – Я нихрена не смыслю в этом, Белла, - прошептал я. И, бля, так и было. Я почувствовал, как ее ладошка заскользила с моих волос по шее. Останавливаясь на моей щеке, повторяя то, что делала моя ладонь. Я медленно открыл глаза, встречая ее пристальный взгляд.
Она выглядела взволнованной. Волновалась обо мне. И, бля, это почти заставило меня фыркнуть из-за ее глупой тревоги, потому что я уже настолько привык к чувству потерянности и смущения за последнее время.
Она слегка улыбнулась мне. – Все хорошо, - она потерла своим пальчиком мою щеку, как я до этого делал для нее. И, бля, я по-настоящему хотел верить, что так оно и было. Поскольку я нуждался в том, чтобы так оно и было. Для нас обоих. Но я должен был оговорить все, чтобы она просто знала.
- Мне кажется, по-настоящему я хорош только в том, что порчу какое-нибудь дерьмо, - прошептал я, пытаясь заставить ее понять, что, возможно, в конце концов, именно это я и буду делать. И я старался показать ей, как мог, насколько все это, бля, пугало меня. Я вздохнул и снова закрыл глаза, потершись щекой об ее ладошку. – Но я, правда, хочу попробовать... - прошептал я, делая паузу, чтобы крепче обхватить ее лицо, показывая всю свою убежденность. Потому что я точно знал, что хотел попробовать. И еще я точно должен был знать. - ... и если ты, бля, действительно хочешь именно меня.
Я почувствовал, как ее маленький пальчик мягко потер мою щеку, и это успокоило меня, но я все еще охеренно трясся от страха в ожидании ее ответа, каким бы он ни был. Поэтому я открыл глаза. И моя девочка, бля, она улыбалась. Потому что она, правда, хотела, чтобы мы попробовали. Я испустил глубокий вздох и кивнул ей. Чтобы таким образом она поняла, что все в порядке, мы попробуем.
Она улыбнулась шире, перемещая свой пальчик на мои губы. И я мягко поцеловал его, просто, бля, потому что ее палец был на моих губах.
Она резко выдохнула, ее дыхание коснулось моего лица. – Что все это значит? – спросила она тихо с этими ее широко распахнутыми карими глазами.
А я, бля, пожал плечами, потому что не знал. – Мы, бля, просто подождем и посмотрим... - выдохнул я в ее пальчик, зная, что должен уточнить одну последнюю деталь, - ...не пытайся придавать слишком большого значения всему этому дерьму. Просто... - я сделал паузу, выдыхая и качая головой, я потерся щекой о ее мягкую ладошку, - ... просто позволь этому развиваться так, бля, как получится, - я снова пожал плечами. И этот ответ попахивал херней, но он был всем, что у меня есть. Она кивнула мне, опуская взгляд туда, где ее пальчик возобновил движения по моим губам. Она хотела поцеловать меня. И я знал, что возможно, не стоило этого делать, потому что это будет так же неловко, как и в прошлый раз, но я также хотел поцеловать ее. Я наклонился, наблюдая за тем, как затрепетали ресницы ее закрывающихся глаз, притягивая ее лицо к своему, даря ей мягкий легкий поцелуй. Она притянула мое лицо к себе, желая большего.
Я обхватил ее нижнюю губу своими губами, посасывая нежно, в то время как она делала то же самое с моей верхней губой. И я отстранился. Не потому что не хотел продолжения. О, я хотел. Я переместил свои губы к ее лбу и оставил там нежный поцелуй. Просто показывая ей, что это не было вспышкой похоти для меня. Конечно, если из-за гребаного прошлого раза, она уже не думала так.
Со вздохом она прижала голову к моей груди, подставляя мне свои долбанный блестящие локоны. Я переместил руку с ее щеки, и, наконец, вновь собрал все ее кудри на макушке, тогда как она продолжала гладить мои волосы, напевая. И я, бля, просто уткнулся глубоко во все эти мягкие шелковистые пряди, быстро погружаясь в сон, и молясь о том, чтобы у меня был шанс не облажаться с тем, что происходит между нами.