Неспящие | Wide Awake

Heavenly Hazelnut Perfection Part 4

Он покачал головой на мой резкий взгляд. "Ты любишь ее", – сказал он просто. Будто он был, бля, всезнающим ебланом или ещё каким-нибудь дерьмом.

Я попытался подавить с горечью все надежды на то, что я пока не сделал. "И как, ебать, ты пришел к такому выводу?" – спросил я сквозь зубы, поскольку моя обида возросла.

Наконец, он опустил вниз свое печенье, вытирая крошки на столе перед ним, как чертов тупица каким он и был, и наклонился вперед, опираясь локтем на стол. "Как давно я знаю тебя?" – спросил он загадочно.

Ответил вопросом на вопрос. Это было так херово... Джаз. "Почти пять лет",- ответил я нетерпеливо, поборов желание сузить глаза. Он кивнул мне головой. "И сколько раз моя задница сидела перед тобой в столовой?" – задал он другой чертовски глупый вопрос. Я задумчиво посмотрел на него, решив сделать этот конкретный вопрос риторическим. Он снова кивнул головой, его губы дрогнули. "И сколько раз ты когда-нибудь смотрел на кого-то, так, как ты только что смотрел на неё?" – всезнающе спросил он. И так как он был таким чёртовым всезнайкой, а я - нет, я безуспешно пытался увидеть связь между этими умозаключениями. Я был ближе к Белле, чем все остальные. Конечно, я мог смотреть на неё по-другому.

Он обиженно откинулся на спинку стула, когда я не сразу понял его. "Посмотри, Эдвард!"- сказал он с раздражением, вскидывая руки в воздухе. И я просто, бля, взглянул на него. Посмотреть? "Срань Господня", – пробормотал он, качая головой. Я вскинул брови и едва сдержал желание ринуться через стол и, бля, придушить его за эту чертову снисходительность. Он потер ладонями лицо и глубоко вздохнул, прежде чем он наклонился к столу, опираясь на свой локоть, и посмотрел на меня с серьезным выражением Джаса. "Ты смотрел на неё просто так?" – спросил он, подняв брови. Я кивнул. "Я знал, что посмотришь когда-нибудь", - сказал он просто. Как будто он действительно все знал о таких вещах. "Она так же смотрит на тебя", - продолжил он, приподняв бровь, с ухмылкой на лице. Я нахмурился, взглянув на мою девочку, сидящую за ее столом и читавшую книгу.
Пытаясь, бля, осмыслить, то, что я смотрел на неё тем же взглядом, что и она на меня. "С любовью", - закончил Джас, откинувшись в кресле и возобновляя отвратительное поедание печенья.

Я продолжал задумчиво смотреть, как она ела печенье. Размышляя, могло ли неизвестное новое чувство на самом деле, в конце концов, быть любовью. Я подвергал его испытанию и проверке.

Я люблю Беллу.

Джаз фыркнул со своего места. "Да, ублюдок. Вот что я только что сказал", - усмехнулся он. Я растеряно посмотрел на него, не понимая, что сказал это вслух. Но я сделал. И это не прозвучало как фальшь или ложь, или даже чертовски неправильно или неудобно. Это просто, бля... было.

И реальность, твою мать, с силой обрушилась на меня так, что мне захотелось смеяться и плакать, и, бля, бежать к моей девочке и целовать ее снова. Потому что я действительно чувствовал это. Я действительно чертовски любил Беллу. Джас, забавляясь, смотрел, как мое лицо осветилось улыбкой, с пониманием, блядь. Это новое чувство обрело, наконец, имя. И я показал ей всю мою любовь за последние два дня.

Я, блядь, еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, итак, Джас не был полным профаном в моем эмоциональном невежестве. И тогда я понял, самую лучшую часть всего этого. Я не мог дождаться, чтобы, бля, сказать моей девочке, что я люблю её тоже. Я хотел просто подбежать к ней прямо там, в столовой, обрушивая все это на неё, и, наконец, увидеть её лицо, когда я признаюсь в этом. Но, поскольку я был влюблен и чувствовал себя чертовски глупо и сентиментально, мне нужен был более интимный и особенный момент, чтобы полностью открыться ей. Так что я прикусил мой чертов язык, доедая свои грёбаные печенья, с ухмылкой, застывшей на моем лице. Джас продолжал хихикать надо мной, покачивая головой и явно забавляясь моей эйфорией. Но даже то, что он был такой хер, не могло испортить мне настроение.

Я шёл на биологию в десяти шагах от моей девочки, сердито глядя на любого, кто даже, бля, посмеет приблизиться к ней. Я чувствовал притяжение и всплеск нового неизвестного чувства ... нет ... любви ... возросшей во мне, когда я занял место рядом с ней и почувствовал электрические разряды в воздухе.

Это был день фильма. Реально, блядь, скучный фильм о каком-то паразите, я на самом деле не шарил в этом дерьме. И как только мистер Баннер выключил свет, и фильм начался, я скользнул рукой в сторону моей девочки вдоль лабораторного стола и схватил ее руку, опуская ее под стол и потирая большим пальцем. Я почти чувствовал ее улыбку в темноте, когда она с решимостью крепко обхватила мою руку в ответ. Мы провели целый час, просто ласково поглаживая руки друг друга. Было множество моментов, когда я, бля, почти не выдерживал и готов был объясниться с ней прямо там. Все, что я должен был сделать, это наклониться к ней и прошептать ей на ухо. Но я сдерживал себя, просто подумав о том, насколько, блядь, будет лучше, когда мы останемся наедине, и я действительно смог бы открыться ей, а она не стала бы прятать улыбку, и я мог, твою мать, не задумываясь поцеловать её потом.

Когда фильм закончился, я, правда, не хотел отпускать её руку, но я, бля, сделал это, когда учитель повернулся, включая свет. Мы оба отодвинули наши руки прочь друг от друга, медленно и нерешительно. И когда раздался звонок, мы собрали наше дерьмо и встали, чтобы уйти. Я шел на 10 шагов позади неё снова, по-прежнему наблюдая, чтобы какой-нибудь ублюдок, не приблизился к ней настолько, чтобы заставить её съежиться, прежде чем я должен был оставить её, чтобы пойти на мой последний урок сегодня.

Я провел целый час, рассматривая способы рассказать ей, желая сделать данный момент таким чертовски правильным и совершенным; я бы умер, за возможность увидеть, наконец, и понять, выражение её лица, начиная с Рождественского утра. Я думал, что я мог сказать ей, после поцелуя, или может быть даже в беседке. Беседка казалась правильным выбором. Это было место, где я впервые показал ей его, даже если я и не знал, бля, тогда, что это чувство было любовью. Я размышлял, дарили ли парни подарки девушке или ещё какое-то дерьмо, когда они говорили такие вещи. Я был таким чертовски безнадежным, когда дело доходило до этого. Я мог бы, наверное, шестью способами довести мою девочку до оргазма в воскресение, заставив её выкрикивать мое имя, но когда нужно было лишь сказать, что я люблю ее, это дерьмо было так далеко от моей лиги.

К концу часа я решил, что это же Белла. Моя девочка. Ей, вероятно, будет насрать, как именно я скажу ей, важно, что я сделаю это. А я, определенно, сделаю.

Я, наверное, был первым ублюдком на стоянке в конце школьных занятий. Я провел свой день, беспокоясь о том, как я мог бы рассказать всё моей девочке. Будучи преисполненным решимости увидеть ее напоследок, я пришел на 10 минут раньше, я смотрел на дверь в спортзал, прислонившись к дверце моей машины и дожидаясь ее появления.

Странно, но вместо того, чтобы выходить из спортзала, факультет собирался в нем. Я видел входящего мистера Баннера и миссис Коуп, а затем миссис Презли, школьную медсестру. Но никто не выходил. Полагаю, может последняя игра в баскетбол или еще какое-нибудь дерьмо, я все еще стоял у моей дверцы в ожидании, пока все собирались, чтобы ехать домой.

Я подождал, пока стоянка не опустела, но никто так и не вышел, блядь. Я нахмурил брови и провел пальцами по волосам, размышляя, может их всех отпустили пораньше. Это бы объяснило, почему факультет неуклонно стекался внутрь. И я уже собирался бросить все и уйти, когда кто-то вышел. Джас.

Я был так чертовски поглощен ожиданием мой девочки, что даже, блядь, не заметил его отсутствия в машине. Он стоял у двери в зал, проводя пятерней по грязным волосам, когда, наконец, встретил мой взгляд. И выражение его лица удивило меня. Паника.

Я оттолкнулся от дверцы моей машины, когда он перешел на бег трусцой. Пока он бежал ко мне, приближаясь к автостоянке, миллионы различных сценариев промелькнули у меня в голове. Сибирская язва, школьные расстрелы, обрушение крыши, хотя последнее было бы забавно.

Оказавшись, наконец, передо мной, он согнулся, тяжело дыша, опираясь руками о колени. Он с бешенством посмотрел на меня. «Белла», - выдохнул он.

Мои гребаные глаза расширились, его паника передалась мне. "Что?" – спросил я, борясь с неистовым желанием немедленно бежать в спортзал, если он, на хрен, не скажет мне быстрее.

Он ловил ртом воздух и качал головой, все еще опираясь на колени. "Какой-то грёбаный мудак в тренажерном зале случайно толкнул её локтем или ещё какое-то дерьмо во время игры в баскетбол", - когда он выпрямился, понимание обрушилось на меня. Но я не успел спросить больше, взгляд Джаспера яростно переместился на что-то позади меня. Я проследил за ним и увидел автомобиль Эсме, приближающийся к стоянке с явным превышением скорости. Она даже, бля, не припарковала свою машину, просто вылетела из нее и побежала в направлении спортзала, ее карамельные волосы развивались позади неё размытым пятном. Я повернулся к Джасу с безотлагательным выражением лица. Да скажи же это, блядь!

Он скрестил руки на груди, тяжело дыша, и поспешно заговорил: «Он не слабо толкнул ее локтем, черт подери. И она просто, твою мать, испугалась. Она не позволяет никому прикоснуться к ней, даже Элис." Он перевел дух: "Там кровь ..."

И я даже, бля, не стал ждать, чтобы услышать больше. Я ринулся через школьный двор в спортзал, передвигаясь так быстро, как будто от этого зависела моя грёбаная жизнь. И молясь, чтобы моя девочка была в порядке. Холодный дождь хлестал меня по лицу, когда я перепрыгивал через газоны и асфальт. Я потянул ручку двери, прежде чем, даже, бля, успел коснуться ее. И как только я открыл дверь, я почувствовал, будто получил удар в грудь гребаной кувалдой.

Крики. Срань господня, ужасные крики рыдания отражались от стен спортзала прямо в дверь. И я узнаю эти грёбаные рыдания и крики где угодно. Моя девочка.

Как только я вбежал в зал, я смог увидеть их. Целая толпа людей, твою мать, посреди освещенного солнцем спортзала. Некоторые из них были студенты, по-прежнему одетые в спортивную форму, а некоторые – преподаватели с безумными выражениями лиц в ответ на звуки мучительных рыданий и всхлипов Беллы. И все они собрались вокруг источника этого ужасного шума.

Я съеживался и становился тише с каждым звуком, пока бежал через спортзал, почти поскальзываясь на полу, когда мои мокрые ботинки соприкасались с гладким деревом. Но я, бля, не остановился, я продолжил движение, пока не достиг толпы. Но я не мог ничего видеть из-за них. Так что я просто начал, блядь, расталкивать их всех с моего пути с яростным отчаянием, чтобы увидеть ее. Миссис Коуп схватила мою кожаную куртку, когда я прошел мимо нее, окрикивая меня, но я ничего, на хер, не слышал, кроме тех, леденящих кровь криков, так что я сердито отпихнул её от себя. Я мог слышать ее голос, она рыдала уже в течение долгого времени. Я задавался вопросом, как давно случилось все это дерьмо, когда оттолкнул Стэнли в сторону, прилагая намного больше силы, чем это было необходимо. Ещё один последний толчок мистера Берти, и я смог, наконец-то, увидеть её.

И это зрелище чуть было не заставило подогнуться мои долбанные колени. Она лежала на деревянном полу в позе эмбриона, подтянув свои коленки ко лбу, одетая в спортивную форму и свою толстовку с капюшоном. И она просто содрогалась, вздрагивала, трепетала, и звуки хриплых рыданий, неистово вырывавшихся из её груди, наполняли спортзал. Это не было обычной сранной истерикой. Это было чертовски беспорядочным и жестоким, и просто, блядь, разрывало её на куски, оставляя грёбаные неизгладимые шрамы.

Эсме стояла над ней с душераздирающим и беспомощным выражением лица, со следами слёз. Она потянулась дрожащей рукой вниз, чтобы погладить ее голову, покрытую капюшоном. И она действительно, бля, не должна была этого делать. Потому что это сделало рыдания, дрожь и всхлипывания до невозможности хуже. Эсме отдернула руку назад, в то время как выражение беспомощности на её лице сменила абсолютная паника. Она сунула руку в сумку, выуживая что-то, и отошла с мобильным телефоном, начиная говорить по нему. Но я не мог слышать ничего из того, что, блядь, происходило вокруг меня, кроме моей девочки, и всех ее гребаных страданий и агонии. Бедная Брэндон, сгорбившись рядом с ней, плакала, бля, с таким же безнадежным видом, как и ее мать. Джас подошел к ней, пробившись сквозь толпу.

Но мое внимание было приковано к дрожащей фигуре передо мной. И что еще важнее, темной крови, которая была размазана на деревянном полу вокруг ее головы. Я, блядь, неистово осматривал её, стараясь найти, откуда шло кровотечение, но ее лицо было закрыто волосами, а голову накрывал этот проклятый капюшон.

Я глубоко дышал, пытаясь придумать что-нибудь сквозь эти дикие крики, от которых я съежился с содроганием, и которые почти заставили меня, на хрен, рыдать, я сжал в кулаки свои волосы, зажмурив глаза. А потом я просто, блять, понял, что должен делать. Она не позволила даже тете или кузине коснуться ее. Но, готов поспорить, что я смогу. К черту, никакого секрета. Я мог бы отдать мою грёбаную жизнь, лишь бы вырвать её оттуда.

Я открыл глаза, и резко взглянул на Джаса, который смотрел прямо на меня грёбаным все понимающим взглядом, он обнял Брэндон, прижимая к своей груди и укачивая ее на полу рядом с Бэллой. И на этот раз я был очень благодарен, что он был так чертовски всезнающ. Потому что то, что я собираюсь сделать, будет встречено большим сопротивлением.

Собравшись с духом, я начал пробираться к центру круга. И, как только я шагнул вперед, мистер Берти схватил меня за куртку и оттащил назад. И я, блядь, со злостью оттолкнул его. Никто не остановит меня, пока я не доберусь до моей девочки. Я продолжил движение, в то время как все в толпе начали кричать мне, остановиться. Я заблокировал их всех. Никто из них не имел никакого грёбаного значения. Я замедлился, крадучись приближаясь к ней, обеспокоенный тем, что Элис набросится на меня. Я бросил взгляд на Джаса, который держал ее лицо у своей груди. Спасибо, грёбаный спаситель.

Однако, к сожалению, я не был готов к Эсме. Она стояла рядом с Беллой с телефоном, прижатым к уху, глядя на меня и что-то крича, но я ни хера не слушал. Я подошел ближе к моей девочке, и все ее грёбаные крики, кровь и рыдания просто, блядь, рвали меня на части. Стоило мне только приблизиться к ее локонам и содрогающемуся телу, как Эсме приняла защитную позу возле Беллы, нависая над ней, карамельные волосы струились вниз по ее плечам в легком деловом костюме. Я метнул на нее пристальный взгляд.

И она была чертовски красива.

Ее глаза светились адским блеском, превращая ее в великолепного рассерженного ангела. Мать, защищающая свое дитя. Первобытный материнский инстинкт и гнев по отношению к тому, кто навредит её ребенку, на моем пути требовал абсолютного гребаного согласия. От её величественного вида у меня перехватило дыхание. Это было тем, как выглядит настоящая мать.

Я был напуган. И все это её величие наводило на меня благоговейный трепет, в то время как она, сияя, возвышалась над моей девочкой. Но, черт возьми, я тоже, бля, любил её. Таким образом, я продолжил движение. Ничто не удержит меня. Даже всё её материнское великолепие. И чем ближе я был, тем более яростной и величественной она становилась, пока я удерживал её взгляд. И это обострение её ярости и красоты заставляло меня с каждым шагом все больше преклоняться перед ней.