Неспящие | Wide Awake

Macadamia Unicorns

Придя домой, я обессиленно плюхнулась на стул в кухне, пристраивая руки на холодный гранит стойки и укладывая щеку на предплечье. Я вздохнула, продолжая улыбаться.
Гребанное святое дерьмо.
Я позволила себе потрясающе четко проиграть весь день в своей голове.
Когда он первый раз сказал, что может попробовать, я разволновалась и переполнилась надеждой, пытаясь спрятать раздражение от факта того, что он использует какую-то «технику» для этого.
Он посадил меня к себе на колени, что немного сбило меня с толку, потому что я надеялась немного поцеловаться и прочее, и от моего положения мне стало неловко.
Вместо этого он начал расслабляюще ласкать мои руки и плечи. На моей коже оставались след тепла и покалывания там, где проходили его пальцы. Когда он в первый раз коснулся моей груди, и я ощутила панику, сжимающую меня, я сказала безопасное слово. И разозлилась. Часть меня убеждала, что я уже получила плохую неделю, когда он сделал это, и это не всегда будет так.
Он посмотрел и четко сказал взглядом – не допускай расстройства.
К счастью, он продолжил. Касаясь и расслабляя, пока, наконец, не ощупал меня как любой семнадцатилетний бойфренд. Я хотела знать, нравится ли ему это, если мне хорошо от его прикосновений. Мне не нужна была чувственность, я надеялась, что моя грудь второго размера не разочарует его. Но он кивнул, соглашаясь.
Его согласие заставило меня хотеть большего. Заставило меня захотеть показать ему больше и, определенно, заставило меня захотеть больше почувствовать. И когда он, наконец, взял мою грудь в свои руки, и между ними ничего не было, я полностью растаяла. Я чувствовала, как он стал твердым подо мной, и растаяла еще больше. И я захотела, чтобы он пошел дальше, потому что боялась, что у меня не будет больше шанса.
Я застыла в его руках, испугавшись, что если пошевелюсь, то разрушу его метод. Было легче, когда он коснулся меня внизу. Я не понимала, почему, ведь это было более личное пространство. Но он мог по-настоящему коснуться меня. И он потирал меня. И потирал. И потирал.
Я уже испытывала отчаянное желание сменить джинсы, когда он дотронулся до самого чувствительного местечка. И я пропала, желая еще больше чувствовать его и не имея понятия, почему я так отчаянно реагирую на это. И он начал отвечать на мои невысказанные просьбы и полностью тер меня, и его член становился еще тверже от моих стонов.
Я знала, что он возбудился и продолжал отказывать себе в любом удовольствии. И это бесконечно расстраивало меня. Я начала хныкать и молча умолять его пойти дальше и чувствовать это вместе со мной. Но он не делал этого. Так что я дернула его за волосы, потому что знала, что это возбудит его сильнее. Это на время сработало, и он начал целовать мою шею и двинул бедрами в меня, но опять остановился.
Это было нечестно. Я издавала много глупых смущающих звуков. Бесстыдно качалась к его ладони, пока он оставался сдержанным. Это было не для нас. Так что я призвала всю свою самоуверенность и коснулась его. Выражение его лица, когда я положила руку на его промежность, было бесценным. Я многозначительно посмотрела на него. Покажи мне себя.
И он сделал это. Дал мне дотрагиваться до него так, так я никогда еще не делала. Я была необразована в вопросах секса и просто стала копировать его движения. В конце концов мы действовали синхронно, постанывая и хныкая, и безжалостно страстно желая друг друга. Я двигалась к его ладони. Звуки, которые он издавал, когда лизал мою шею, заставили меня еще больше растаять и крепче сжать его рукой. Я была уверена, что растираю его так же сильно и жестко, как и он меня. С моим телом происходили странные вещи. Я еще больше теряла голову и хотела, чтобы на мне было не так много одежды, когда он делает так.
Что-то росло внутри меня. Я грубо погладила его под собой, и он простонал мне в шею, хрипя от нехватки воздуха и копируя мои движения.
В этот момент я не поняла, что случилось. Но это было реально очень, очень хорошо. Я отпустила мое тело и инстинкты. Теперь я получала наслаждение от его прикосновений, вместо того, чтобы съеживаться от этого. Я стыдилась, что реагировала так безрассудно. Смущаясь от того, что так бесстыдно извивалась над ним; наполняя луг звуками, которые, возможно, походили на рев смертельно раненного быка. Я не понимала, что действительно происходило со мной.
Все мое тело застыло, когда что-то взорвалось внутри меня, заставляя меня содрогнуться, и я вдруг поплыла. Я могла подумать только одно: «Эдвард», и, к моему еще большему унижению, я подумала, что, наверно, произнесла это вслух.
Я, Изабелла-Сумасшедшая Неприкасаемая Девственница-Свон, испытала... оргазм.
Хотя я никогда на самом деле даже не рассматривала возможность того, что это случится со мной, я не имела представления, как это чувствуется.
Я много раз слышала разговоры об этом. Об этом «оргазме». Я слышала, как девочки болтают об этом в раздевалке, как будто это самая нормальная и естественная вещь в их жизни. В последние месяцы я слышала, как они создали рейтинговую шкалу для этого. У меня было чувство, что большинство из них приукрашивали частоту, с которой они испытывали это... да почти все. Я была уверена, что никогда близко не подойду к тому, чтобы испытать то, что они описывали.
Я видела много фильмов и шоу, где женщины обсуждали это так, как будто это было быстродействующим наркотиком, считая это безрассудством, заменяя его интенсивной работой, и изредка даже соглашались с его присутствием.
Это была тема многих дискуссий, и каждый человек, мужчина или женщина, всегда уделяли этому огромное внимание.
А я?
Я мысленно представляла себе все понятие о женском оргазме как о единороге.
Да. Единороге.
Очень симпатичном, белом, магическом, несуществующем мифическом существе, о котором все говорят, но никто не видел.
Это так...исключая руку, принадлежащую определенному человеку – Эдварду Каллену.
Это не было похоже ни на что, что я чувствовала раньше. Технически, я ничего такого и не чувствовала раньше. Я размышляла, что если Эдвард осознал это, то подарил мне двух симпатичных белых единорогов.
Сначала мне было не до сравнений. Но затем, по мере того, как я приходила в себя, я начала чувствовать его легкие содрогания под моей рукой, тесно прижатой к его джинсам, и хриплый стон в мою шею. Затем я ощутила... э... шевеление в моей ладони, пока он продолжал, дрожа, меня потирать и глотать воздух около моей кожи. Осознание, что я подарила Эдварду его собственного единорога, заставило меня еще дальше перейти за грань.
И... Святой гребаный благословенный единорог. Я заставила его кончить.
Не Джессика Стенли или Лорен Меллори, а я.
После того, как мы пришли в себя, я повернулась к нему. Его глаза были закрыты. Но выражение его лица заставило меня просиять. Он слегка сиял от пота на его лбу, на кожу упало несколько спутанных локонов бронзовых волос. И он выглядел... умиротворенно. Расслабленный до такой степени, что, похоже, он был полностью удовлетворен.
Он широко улыбнулся мне, когда, наконец, приподнял свои отяжелевшие веки, открывая его сияющие зеленые глаза. Это напомнило мне, что я мечтала об улыбке на его лице после того, как я доставлю ему удовольствие. И я видела такую улыбку.
Ее вид наполнил мое сердце надеждой.
Мое выдуманное будущее с Эдвардом, каким бы нелепым, самонадеянным и недостижимым оно не казалось, теперь не было невозможным.
Спросите наших симпатичных белых единорогов.