Неспящие | Wide Awake

Candy Cane Surprise Part 3

EPOV

Я легко поглаживал ее спину, скользя по позвоночнику и наслаждался чувством кожи моей девочки против моей собственной. Чувством биения ее сердце в своей груди. Блядь, ничего из этого я не заслуживал. Ее компанию, ее еду, ее сон и больше всего любовь. Я был монстром. Я сделал то, на что, думал, не буду способен. Я причинил ей гребенную боль. Это только лишний раз доказывало то, какой черной была моя душа. А сейчас она обнимает и любит меня со всеми этими ее запахами цветов и печенья, которые я не заслуживал. Это было нечестно. Нечестно было для нее чувствовать это, в то время как я не мог ответить ей тем же.
Я знал, чем являлось кольцо, как только увидел его. Я пытался солгать себе, потому что знал, что кольцо может означать все, что угодно, когда ты носишь его. Она подарила мне цепочку. Оставляя мне право выбора. Она была моим другом и была мне верна, а когда появилось это сердце, я молился, что она на хер не говорила это. Но она сказала. И что-то внутри меня сломалось. Она любила того, кого, как она думала, знала. Но она не видела правды. Поэтому я показал ей настоящего себя. Яростного и покрытого шрамами и охуительно безобразного внутри и снаружи. Даже сейчас она отрицает правду. Я гребаный убийца. Я трусливо забился в угол и вместо того, чтобы хоть блядь как-то помочь ему, я смотрел, как он умирал. И она отвергала это. Меня злила ее наивность, то, что она все еще чувствовала ко мне, и в то же время я испытывал отвращение к самому себе.
Я проиграл и причинил ей боль. Я ждал, что он уйдет. Я хотел, чтобы она ушла. Чтобы была как можно дальше от меня и я не смог отравлять ее. Но она осталась. А затем обняла меня. Словно я был тем, кому необходим был гребаный комфорт. Сама мысль об этом была такой нелепой, что хотел смеяться и кричать на нее в одно и то время.
И словно дара ее любви и комфорта не было достаточно, чтобы я чувствовал себя куском дерьма, она показала мне себя. Ее покрытые шрамами живот и ребра. Некоторые шрамы были небольшими, некоторые глубокими, исчезающие под белым лифчиком, что был на ней. В больнице Карлайла я не раз видел раны, оставшиеся после стекол. И для меня они не имели значения. Даже со всеми этими шрамами она была охуительно красивой. И все еще слишком, чертовски хорошей для меня. Но в этом моменте не было ничего сексуального или неприличного. Он был полон любви и заботы. Ее шрамы на моих.
По какой-то причине, даже после того, как она все узнала, она все еще хотела меня. Все еще хотела прижиматься своей грудью к моей и гладить мои волосы и просто быть такой охерительно удивительной. Она все еще отдавала мне свое сердце. Что сделало меня несчастным, потому что я не мог отдать ей свое. Возможно, она надеялась, что со временем я мог бы измениться, но даже я не был в этом уверен. Блядь, я действительно этого хотел. Я хотел любить ее так, как она того заслуживает. Раскрыть перед всем миром и рассказать им о чувствах, которые она пробуждает во мне. Но вместо этого моя душа спряталась за панцирь. Я держался за него каждой клеточкой своего существования, молясь Богу, чтобы она ждала и ждала не напрасно.
- Эдвард, я устала. – Прошептала она в мою шею. И я так чертовски устал. Но я не хотел, чтобы она отодвигалась. Я просто повернулся и потянулся выключить лампу, не отпуская ее от себя, после чего опустился на спину в центре кровати, моя девочка лежала на мне. Она слегка прикрывала меня, не прекращая поглаживать мои волосы. Я сильнее обнял ее, прижимая ее тепло к своей груди. Она потерлась носом о мое плечо, ее голова лежал под моим подбородком, а мое лицо было рядом с ее сияющими волосами. Не было не единого гребенного шанса, что я позволю своей девочке замерзнуть, так что я убрал руки от ее обнаженной спины, достиг ими покрывало по бокам от нас, схватил их кулаками и защитно завернул вокруг нас.
Я почувствовал, как ее свободная рука с любовью прошлась по моей груди, после чего нашла кольцо и начала его поглаживать. Она нежно скользила по нему пальцами и, все еще поглаживая мои волосы, начала напевать мою песню. Я крепче прижал ее и посмотрел на часы, поняв, что уже было за полночь.
Я глубоко вздохнул, приподнимая голову, чтобы я смог оставить мягкий поцелуй на ее макушке. Я задержал там свои губы, крепко прижимая свою девочку к груди и молясь, чтобы в один прекрасный день я смог бы дать ей больше и чтобы она ждала. Белла продолжала петь, когда я грустно прошептал в темноту комнаты в ее шелковистые волосы.
- Счастливого Рождества, Белла.