Стервятник

Chapter 2

Когда беспокойная детская ручка коснулась ладони Айвэ, измотанного бесконечной работой, тот лишь отвернул голову и неразборчиво промямлил какую-то белиберду, не желая покидать царство снов. Плотные шторы не пропускали ни единого лунного луча, но нетрудно было понять, что на часах едва пробило три. Уснувший крепким сном, он и не проснулся бы вовсе, не позови его тонкий взволнованный голосок:

— Отец?

Айвэ вздрогнул и приоткрыл глаза, силясь понять, кому понадобилось нарушить его покой в разгар ночи. Лишь спустя мгновенье он понял смысл сказанного и вновь устало закрыл глаза.

— Милый, дай отцу отдохнуть, — попросил он, готовый вновь провалиться в сон. Напоследок погладив ладонь сына, он напомнил совести, что порой этого бывало вполне достаточно, чтобы успокоить Элмера. Айвэ был бы рад сейчас же уснуть, как вдруг сын заполз на постель и настойчиво дернул его за плечо.

— Хвост украли! — испуганно заговорил Элмер ему в ухо.

Айвэ тихо застонал. Как бы сильно он ни любил Элмера, ему вновь пришлось предстать перед выбором: уделить время сыну или встать на скользкую дорожку равнодушного родителя и дождаться, когда тот сам решит вернуться в постель. И всякий раз он поднимался, как бы сильно ни хотел спать, и держал эмоции в узде, не позволяя себе раздражения или резкого слова. Элмер воспитывал его раз за разом, сам того не понимая, и со временем Айвэ, бывший когда-то импульсивным юнцом, обрел терпение, какому можно было только позавидовать.

Он сел на постели, силясь понять, о каком хвосте идет речь, и в памяти возникла сказка о невнимательном олененке, потерявшем хвост из-за беспечности. Дурацкая история, придуманная на коленке, но Элмер очень любил ее. Айвэ множество раз приходилось рассказывать ему эту сказку, чтобы теперь не вспомнить тот самый утерянный хвостик. Он перевел взгляд на Элмера, широко распахнувшего подернутые бельмом слепые глаза, и прикрыл зевок ладонью. Приступы лунатизма у Элмера уже не были для семьи чем-то пугающим, но из всех домочадцев он посещал спальню Айвэ чаще всего.

— Вот как, — произнес слабым голосом советник, выползая из постели и поднимая ребенка на руки. — Тогда пойдем искать хвост.

Элмер обвил руками шею отца, и Айвэ тихо вышел из комнаты, направляясь в восточное крыло. От таких ночных подъемов в свои двадцать пять он чувствовал себя одной ногой в могиле. При всей любви к Элмеру, он, как и любой родитель, ощущал стойкую потребность в уединенном отпуске от домашней суеты и дворцовых дел и вместе с этим понимал, что завтра утром он проснется и найдет в себе силы для новых дел, и жизнь его пойдет по-прежнему. Все звуки в доме стихли сразу после полуночи, и только глава семьи теперь одинокой тенью неслышно ступал по богатым коридорам: он так хорошо выучил дорогу к спальне сына, что мог найти ее с закрытыми глазами. В доме Айвэ не хранились портреты — вместо этого стены были обиты узорчатыми тканевыми обоями. Традицию хранить портреты в доме он считал дуростью, и оттого ночью никакие глаза, даже нарисованные, не стали свидетелями вынужденной прогулки.