Стервятник

Chapter 50

Громкий гул заставил Питера обернуться.

— Ты роняешь их второй раз, — недовольно заметил он.

Айвэ стоял в совершенно детской растерянности, будто забыл, что держал в руках учебники. Он посмотрел на Питера, взгляд его обрел некую ясность, и только после этого он сел на корточки, чтобы торопливо собрать книги. Жесты его обрели неестественную торопливость и резкость, и Питер, заметив это, тихо спросил:

— Все в порядке?

Айвэ слабо улыбнулся ему, но ничего не ответил, и Питер решил, что сегодня тот просто встал не с той ноги. Он не заметил ничего более странного, потому как голова его была забита предстоящим смелым шагом: через неделю он готовился просить у Его Величества позволения ухаживать за принцем Лилиумом. Он не придал смятению Айвэ большого значения, потому как сам едва держал себя в руках, морально готовясь совершить едва ли не важнейший и рискованнейший поступок в жизни. Несмотря на то, что Анри и Его Величество хорошо дружили, Питер сомневался: достаточно ли он хорош, чтобы составить партию такому омеге, как принц Лилиум?

Его Величество воспринял эту новость крайне эмоционально. Дело было не в Питере — он был отличным юношей, — и не в Лилиуме, а в том, что они, не советуясь с родителями, признались друг другу в чувствах. Это было крайне вульгарным проявлением симпатии, и прежде любых контактов следовало сначала просить разрешение у отца омеги и только после его позволения говорить с омегой о любви.

Король Эрнест не был человеком старых жестких взглядов и вообще всегда крайне равнодушно относился к любым постельным скандалам во дворце. Его никак не волновала очередная сплетня про очередного альфу, который спутался с очередным омегой, — словом, он уже давно научился закрывать глаза на дела, которые его не касались, но стоило только любимому Лилиуму вляпаться в такую историю, как он тут же воспылал праведным гневом.

Питер Эр пришел не один. Подле него стояли родители и, склонив головы в легком поклоне, позволяли Питеру говорить. Тот приехал не с пустыми руками: в качестве подтверждения самых серьезных намерений он привез ворох подарков. Анри не поскупился и выделил сыну крупные средства для такого поступка. Питер говорил немного, но по делу, и в конце припечатал короля громкой фразой:

— Я сделаю вашего сына самым счастливым человеком на свете, и если он проронит из-за меня хоть слезинку, я жестко поплачусь за это.