Стервятник

Chapter 52

— Сегодня вечером состоится коронация. Ты должен присутствовать на ней.

Айвэ не обернулся. Тяжелым серым взглядом он смотрел в стену и изредка вздыхал, не чувствуя в себе сил даже ответить человеку, спасшему его из лап медленной смерти. В одно мгновение еще недавно такая желанная свобода вдруг лишилась всей той ценности, какую имела, когда он заживо гнил в одиночной камере.

Анри полагал, что юный разум еще не оправился от пережитого. Он не спешил давить на пленника, но и не мог позволить себе пустить план на самотек: Айвэ обязан был появиться на большом мероприятии, чтобы слухи о его малодушном отступлении, которые так долго уже гуляли в обществе из-за его неожиданной пропажи, развеялись. Пропусти он это событие — и возвращение в политику для него будет закрыто. Признаться, первым делом Анри двигало одно из последних желаний Его Величества заиметь этого мальчишку в помощники Альвидису, и как бы сильно он ни желал помочь Айвэ, он не мог долго возиться с ним.

— Ты весь горишь, — сказал тихо Анри, отняв руку от пылающего лба.

Айвэ закрыл горящие сухие глаза. Он не посмел жаловаться Анри на дурное самочувствие, и стоило только генералу узнать о его недуге, как тот тут же стащил с Айвэ одеяло и усадил его на подушки. Бинты пропитались кровью, оставив отпечаток на простынях и одеяле, и Анри охватило гнетущее беспокойство: это могло быть заражение крови.

Кнут редко оставлял в живых даже матерых мужиков, и Анри всерьез полагал, что такой сильный жар может быть вызван вовсе не холодной камерой подземных тюрем. Айвэ был тонкотелым мальчишкой, и все его тело с ног до головы было изуродовано настолько, что Анри мог углядеть там и следы удушения, и кнута, и синяки от палки, и въевшуюся в кожу ржавчину цепей. Айвэ должен быть издохнуть, как вшивый пес, замученный до смерти. И если в кровь попала зараза, так и будет.

Анри принялся осторожно снимать бинты, и Айвэ по привычке плотно сжал губы, не смея лишний раз вздохнуть. Генерал омыл его раны травяным настоем, жжение которого если и вызвало у Айвэ острую боль, жаловаться он все же не посмел. Анри был предельно осторожен, однако когда он нанес на раны розмариновую мазь, Айвэ все же не сдержал полузадушенного слабого стона. Несмотря на жар, он был бел как полотно, и Анри в тот же миг понял, что Айвэ сдерживал себя, кусая губы и пугаясь издать хоть малейший звук.