Стервятник

Chapter 39

Когда разговор зашел о скачках, Айвэ решил оставить мужчин наедине с их страстью, а сам вывел Аарона прочь. Элмера уже проводили слуги для вечернего умывания, и теперь друзья могли наконец побыть втроем. Элейву это было полезно, и, кажется, сбылась одна из его маленьких грез: альфы шумно толкуют о своем, а омеги неподалеку обсуждают свои дела. Было в этом что-то теплое, семейное, когда проводишь время с друзьями, но затылком чувствуешь присутствие возлюбленного.

Саламандра по-старому подал Аарону локоть, и они поднялись наверх, останавливаясь лишь у большого окна.

На улице уже стемнело. Зимой всегда темнело рано, и Аарон с улыбкой заметил, как внизу копошился Фалко, убирая снег. Ману и Меволь тем временем вошли в дом с большими корзинами мяса для засушки в печи. Остальные слуги осторожно забрали посуду и теперь отмывали ее на кухнях. Жизнь в этом доме текла своим чередом, и Аарон ступал в нем как полноправный хозяин.

Они сели на длинный бархатный диван у окна, и Аарон склонил голову на чужое плечо. Айвэ откинулся назад, полуприкрытыми глазами глядя на фонари за окном, спешащие экипажи, лошадей, простой народ. Он будто оказался в Эдельфейде, что стоял на соседней улице. Круглая луна освещала небо, и Айвэ невольно задержал на ней взгляд, мысленно выказывая почтение Виславу Кровавому.

— Наши отношения совсем не такие, как у тебя и Его Высочества, — тихо продолжал говорить Аарон, — но Генрих очень дорожит мной. Конечно, работа для него важна в той же мере, что и семья, но я не чувствую недостатка во внимании. Он хороший человек и станет хорошим мужем.

Айвэ слушал его тихий голос и ощущал, как важно ему с возрастом становится уделять время таким простым разговорам по душам. Были ли то уходящие годы или тоска по спокойной размеренной жизни, о которой ему пришлось забыть на эти тяжелые полгода, он не знал.

— Ты любишь его? — спросил тихо Айвэ.

Аарон смущенно улыбнулся. Он всегда делал так, если вдруг ему доводилось секретничать с Айвэ о личном. Даже в былые времена Аарон часто изливал супругу душу, и оттого между ними не было холодности, как то бывает в любой другой семье, где брак был навязан против воли.

— Кажется, да, — ответил он едва слышно. Снизу послышались горячие споры и смех. — Но между нами нет той страсти, что я видел у вас. Генрих совсем не такой, как Его Высочество. Он очень романтичен и не признает ни связей до брака, ни другой пошлости, поэтому я не чувствую себя обязанным за свое содержание. Я знаю, что он не потребует от меня ничего... такого.