Стервятник

Chapter 48

Питер отказался говорить с Айвэ после драки.

Что же, это было вполне в его духе. Молодой Эр никогда не умел договариваться и теперь, едва не размазав Айвэ по стене, ушел в себя, наверняка убиваясь: Питер боялся потерять всякое лицо в глазах любимого и более не иметь права даже показаться ему на глаза. Эта черта отличала Питера от многих — пока другие навязывали свою любовь омегам, которые их не хотели, Питер отлично понимал, что принц Лилиум еще слишком юн для таких чувств и лучше никак не досаждать ему своим пылким сердцем, умудрившимся влюбиться в того, кого любили сотни таких же, как он.

Никто из них не пошел в лазарет из-за обуревающих их эмоций: Айвэ был слишком поражен открывшейся влюбленностью Питера, а Питер с бушующей в груди яростью сгорал от смущения и тихого испуга.

Он восхищался Лилиумом и боготворил его настолько, что не искал его внимания без причины, полагая, что не имеет права опускаться рядом с ним до пустой болтовни. Питер всегда отлично осознавал собственную несдержанность и силу и у него не было даже мысли претендовать на большее, чем мимолетный взгляд. Он мог только хорошо танцевать и быть для Лилиума верным защитником, чтобы в будущем продолжить дело отца. Получить от Лилиума танец было для него высшей наградой, и если он в глубине души и надеялся на его внимание, то после выходки Айвэ у него будто мир рухнул. Что подумает Лилиум о нем?

Чертов Саламандра! Почему он такой? Такой невоспитанный, такой беспардонный, грубый и неотесанный, когда дело касается любовной драмы? Неужели он никогда сам не был влюблен и не понимает, насколько это тонкое и хрупкое чувство, насколько уязвимо влюбленное сердце?

Питер сгорал от собственных чувств, пока отец ругал его за дурную выходку. Драка его нисколько не волновала, однако он знал, что в тот час в училище был и принц Лилиум, которому не следовало видеть подобную выходку от сына уважаемой семьи. Анри был недоволен его поведением, а Питер вместо послушания дерзил ему, чем еще больше злил отца. Ромео не вмешивался в воспитательный процесс, предполагая, что в данной ситуации лучше отдать бразды правления мужу, который всегда лучше справлялся с абсолютно неуправляемым ребенком.

На следующий день Питер обнаружил Айвэ с фиолетовым фингалом под глазом. Это зрелище не то чтобы сильно поразило его, однако ему стало не по себе от осознания, что это дело его рук. Айвэ всегда казался ему беззащитнее, даже хрупче остальных сокурсников и был последним, на кого Питеру хотелось бы поднять руку. Он всегда дрался с равными, а слабаков старался защищать, и теперь, не сдержавшись, нарушил это правило, хотя и полагал, что Айвэ вполне заслужил от него хорошую трепку.