Полубожественный чувачок с фруктовым привкусом и молот с качеством HD

23. Ага, его вторая машина - определенно НЛО

НАС ПРИВЕЛИ в гостиную, в которой совершенно не хотелось гостить. Свет заливал её, проникая сквозь огромные витражные окна. На потолке, в тридцати футах над нами, сиял узор в виде серебристых облаков. Полированный мраморный пол ослепительно сверкал. Многочисленные ниши, заполненные разнообразными камнями и минералами, опоясывали комнату. Еще больше артефактов были расставлены под стеклом в витринах на белых подставках.
Как музей - это место было клёвым. Но воспринимать его как пространство для веселья, приема гостей и отдыха - нет, спасибо. Единственное место, где можно было присесть - у кофейного столика на двух длинных деревянных скамьях. С огромного портрета над камином на меня с улыбкой глядел мальчик. Он не был похож на Хартстоуна. Я предположил, что это его погибший брат, Андирон. В своем белом костюме он напоминал ангела. Интересно, был ли Хартстоун хоть раз так же счастлив? Сомневаюсь. Улыбающийся с картины эльф был единственной радостной деталью в комнате. Мёртвый эльф-подросток. Замороженный во времени, как и все остальные артефакты.
Меня подмывало сесть на пол вместо скамьи. Но я решил вести себя вежливо. Я нечасто так делаю, но в этот раз мне захотелось попробовать.
Хартстоун аккуратно опустил Блитцена на пол и сел рядом со мной.
Мистер Альдерман неудобно устроился на скамье напротив нас.
- Инге, - позвал он, - напитки.
Хульдра возникла в ближайшем дверном проёме.
- Сейчас принесу, сэр.
Она поспешила прочь. Её коровий хвост прошуршал в складках юбки.
Мистер Альдерман смотрел на Хартстоуна испепеляющим взглядом. Ну, или это было типичное выражение его лица в стиле "я-по-тебе-так-скучал!"
- Твоя комната в прежнем состоянии. Я так понимаю, ты останешься?
Хартстоун покачал головой: "Нам нужна твоя помощь. Потом мы уйдём".
- Воспользуйся этим, сынок.
Мистер Альдерман указал на маленькую доску с маркером, прикрепленным к ней цепочкой. Старший эльф взглянул на меня.
- Это заставляет его думать, прежде чем что-то говорить. Если можно назвать речью размахивание руками.
Хартстоун скрестил руки и свирепо посмотрел на своего отца.
Я решил поиграть в переводчика, пока они не поубивали друг друга.
- Мистер Альдерман, Харт и я нуждаемся в вашей помощи. Наш друг Блитцен...
- Превратился в камень, - сказал мистер Альдерман. - Да, я заметил. Свежая проточная вода вернёт его в прежнее состояние. Не вижу здесь проблемы.
Только ради одной этой информации стоило совершить неприятное путешествие в Альфхейм. Я почувствовал облегчение, словно тяжесть гранитного гнома упала с моих плеч. Но, к сожалению, мы нуждались в большем.
- Да, но, видите ли, - сказал я, - я превратил Блитцена в камень не просто так. Он был ранен мечом. Мечом Скофнунгом.
Рот Альдермана дёрнулся.
- Скофнунг.
- Да. Это смешно?
Альдерман продемонстрировал свои идеально белые зубы.
- Вы пришли сюда за моей помощью. Чтобы исцелить этого гнома. Вы хотите камень Скофнунг.
- Да. Он у вас?
- О, конечно, - мистер Альдерман указал на ближайшую подставку.
Под витринным стеклом лежал каменный диск размером с тарелку для десертов - серый с голубыми крапинками, как и описал его Локи.
- Я собираю артефакты со всех Девяти Миров, - сказал мистер Альдерман. - Камень Скофнунг был одним из моих первых приобретений. На него наложено особое заклинание, позволяющее ему устоять против любого меча, при необходимости затачивать этот меч и, конечно, обеспечить скорую медицинскую помощь, если какой-нибудь идиот умудрится порезаться.
- Это круто, - сказал я. - А как им исцелять?
Альдерман хмыкнул.
- Довольно просто. Вы прикасаетесь камнем к ране, и рана заживает.
- Так... мы можем его одолжить?
- Нет.
И почему я не был удивлен? Хартстоун посмотрел на меня, как будто хотел сказать: "Да, это лучший отец во всех Девяти Мирах".
Инге вернулась с тремя серебряными кубками на подносе. Она поставила передо мной чашу после того, как обслужила мистера Альдермана, затем улыбнулась Хартстоуну и протянула ему кубок. Когда их пальцы соприкоснулись, уши Инге приобрели ярко-красный оттенок. Она поспешила вернуться... туда, где должна была находиться таким образом, чтобы не попадать в поле зрения, но при этом слышать, если её позовут.
Жидкость в моей кружке была похожа на расплавленное золото. С самого утра у меня не было во рту ни крошки, поэтому я очень надеялся, что мне дадут эльфийских сэндвичей и газировки. Я размышлял, не следует ли расспросить об истории кубка, прежде чем пить из него, как принято в Нидавеллире, мире гномов, но что-то подсказало мне не делать этого. Гномы относятся к каждому своему творению как к чему-то уникальному, заслуживающему имени. Эльфы же окружают себя бесценными артефактами, заботясь о них так же, как и о слугах, то есть не заботясь совсем. Сомневаюсь, что они дают кубкам имена.
Я сделал глоток, несомненно, лучшего, из когда-либо опробованных мной, напитка. Он был сладким как мед, насыщенным как шоколад, освежающе ледяным и совершенно непохожим ни на что иное в нашем мире. Сразу же наступило чувство насыщения, будто я полноценно пообедал. Исчезла и жажда. Этот напиток так встряхнул меня, что в сравнении с ним мёд Вальхаллы показался дешёвым выдохшимся энергетиком.
Внезапно гостиная окрасилась разноцветными оттенками, как в калейдоскопе. Я посмотрел на аккуратно подстриженную лужайку, фигурные зелёные изгороди, цветущие топиарии снаружи. Мне захотелось стащить с себя солнцезащитные очки, выпрыгнуть из окна и радостно бежать по Альфхейму до тех пор, пока солнце не выжжет мне глаза.
До меня дошло, что мистер Альдерман наблюдал за мной, ожидая моей реакции на дурацкий эльфийский напиток. Я моргнул пару раз, пытаясь привести в порядок свои мысли.
- Сэр, - сказал я, видя как хорошо работает вежливость, - почему бы вам не помочь нам? То есть, камень же прямо здесь.
- Я не помогу вам, - ответил Альдерман, - потому что не получу от этого никакой выгоды, - он пригубил свой напиток, отведя в сторону мизинец, чтобы показать блестящее кольцо из аметиста. - Мой... сын... Хартстоун, не заслужил от меня помощи. Он ушел из дома годы назад, не сказав ни слова, - он сделал паузу, а затем расхохотался. - Ни слова. Хотя, вообще-то, он сказал. Ну, вы поняли, что я имею в виду.
Мне захотелось затолкать мой кубок прямо между его идеальных зубов, но я сдержался.
- Значит, Хартстоун ушел. Это преступление?
- Должно быть, - Альдерман нахмурился. - Поступив так, он убил свою мать.
Хартстоун поперхнулся и выронил кубок. На мгновение единственным звуком в комнате стал звук катящейся по мраморному полу чаши.
- Ты не знал? - спросил мистер Альдерман, - Ну конечно нет, тебе ведь было все равно. После твоего ухода она была рассеяна и подавлена. Ты и представить себе не можешь, как опозорил нас, просто исчезнув. Поползли слухи, что ты взялся за изучение магии рун, связался с Мимиром и его сбродом, завел дружбу с гномом, в конце концов. Однажды вечером твоя мать возвращалась из местного клуба. В тот день ей пришлось вытерпеть ужасные насмешки от друзей. Она переживала, что её репутация уничтожена, не смотрела, куда идет. Грузовик выехал на красный свет...
Альдерман посмотрел на мозаику потолка. На секунду я почти представил, что у него есть и другие эмоции помимо гнева. Мне показалось, что я уловил грусть в его глазах. Затем его взгляд вновь стал неодобрительным.
- Как будто было мало того, что из-за тебя умер твой брат.
Хартстоун неуклюже поднял свой кубок. Его пальцы словно стали глиняными. Он смог ровно поставить чашу на стол только с третьей попытки. Капли золотой жидкости оставили следы на тыльной стороне его ладони.
- Харт, - я коснулся его руки и показал: "Я здесь".
Я не мог придумать, что ещё сказать. Мне хотелось, чтобы он знал, что не один... Что кому-то в этой комнате на него не наплевать. Я подумал о плашке с руной, которую он показал мне несколько месяцев назад - Перт, знак пустой чаши, любимый символ Харта. Хартстоун был опустошён из-за своего детства. Он заполнил свою жизнь рунической магией и новой семьёй, в которую входил и я. Мне хотелось крикнуть мистеру Альдерману, что Хартстоун стал лучшим эльфом, нежели его родители.
Но одну вещь из своего жизненного опыта, как сына Фрейра, я все же вынес - я не смогу вечно сражаться в боях своих друзей за них. Лучшее, что я могу сделать - это залечить их раны.
Кричать на мистера Альдермана тоже не имело смысла. Конечно, я мог призвать Джека, проломить стекло и просто забрать камень. Но, даю голову на отсечение, в этом доме точно была какая-то первоклассная охранная система. И я уж точно не смогу вылечить Блитца, если буду незамедлительно убит альфхеймским спецназом. Я даже не был уверен, что камень будет работать как полагается, если взять его без воли хозяина. У магических предметов странные правила. Особенно у того, который зовётся Скофнунг.
- Мистер Альдерман, - я постарался говорить ровно. - Чего вы хотите?
Он поднял свою платиновую бровь.
- Прошу прощения?
- Помимо того, чтобы сделать вашего сына как можно несчастнее, - добавил я. - В этом вы действительно хороши. Но вы сказали, что не поможете нам без выгоды для себя. Так как нам соотнести свои интересы?
Он слегка улыбнулся.
- Ах, молодой человек, оказывается, разбирается в деловых вопросах. От тебя, Магнус Чейз, я не попрошу многого. Ты знаешь, что ваны - наши исконные боги? Фрейр наш покровитель и повелитель. Весь Альфхейм был дарован ему, когда у него прорезался первый зуб в детстве.
- Так... Он пожевал вас и выплюнул?
Улыбка мистера Альдермана исчезла.
- Я хочу сказать, что сын Фрейра мог бы стать достойным другом нашей семьи. Все, что я прошу, это чтобы ты остался с нами ненадолго, возможно посетил пару небольших приёмов... всего лишь на сотню-другую приглашенных. Покажи себя, сделай несколько фото со мной для прессы. И тому подобное.
Я почувствовал горькое послевкусие от золотого напитка. Мысль о фотосессии с Альдерманом была ничуть не приятнее перспективы быть обезглавленным с помощью проволоки.
- Вы переживаете из-за репутации, - сказал я. - Вы стыдитесь своего сына и поэтому хотите за счёт меня повысить свой уличный авторитет.
Большие инопланетные глаза Альдермана сузились, приобретя почти нормальный размер.
- Не знаю, что за "уличный авторитет", но, полагаю, мы поняли друг друга.
- О, ещё как, - я посмотрел на Хартстоуна, надеясь, что он подскажет, как поступить, но он все еще выглядел отстранённым и несчастным.
- Итак, мистер Альдерман, я соглашаюсь на фотосессию, и вы отдаете нам камень, верно?
- Ну, что же... - Альдерман сделал длинный глоток из кубка. - Я бы также ожидал чего-то и от моего блудного сына. У него тут есть незаконченное дело. Он должен искупить свою вину - заплатить вергельд (прим. пер. - юридический термин, означающий плату за убийство).
- Что такое вергельд? - я молча помолился, чтобы это не означало что-то типа "вервульф".
- Хартстоун знает, что я имею в виду, - Альдерман смотрел на сына, не отводя взгляд. - Не должно быть видно ни единой волосинки. Ты сделаешь то, что должен был сделать давным-давно. И пока ты этим занят, твой друг погостит в нашем доме.
- Погодите, - сказал я, - сколько времени это займет? Через четыре дня мы должны быть в одном месте... Очень важном месте.
Мистер Альдерман снова обнажил свои белые зубы.
- Что ж, значит, Хартстоуну лучше поторопиться. Инге!
Хульдра прибежала с тряпкой в руках.
- Предоставь моему сыну и его гостю всё необходимое, - сказал ей мистер Альдерман. - Они остановятся в старой комнате Хартстоуна. И, Магнус Чейз, не думай, что ты можешь меня ослушаться. Мой дом, мои правила. Попытайся взять камень, и я не посмотрю, чей ты сын. Для тебя это ничем хорошим не закончится.
Он бросил свой кубок на пол, как будто не мог позволить Хартстоуну победить в игре "разлей напиток как можно выразительней".
- Приберись тут, - он щелкнул пальцами, подзывая Инге, и стремительно покинул комнату.