Полубожественный чувачок с фруктовым привкусом и молот с качеством HD

29. Нёкк-нёкк*

* игра слов: Nøkk (норвеж.) - водный дух, knock (англ.) - стучать.

АЛЬДЕРМАН ЗНАЛ, как устроить вечеринку. Он также знал, как при этом перевернуть все с ног на голову.
Стоя наверху лестницы, мы уставились на гостиную внизу, битком набитую ухоженными эльфами в элегантных костюмах белого, золотого и серебряного цветов. Их светлые глаза, белокурые волосы и дорогие украшения мерцали, отражая свет вечернего солнца, струившийся сквозь окна. Десятки официантов-хульдр сновали в толпе, предлагая напитки и закуски. И во всех витринах и нишах, где раньше были выставлены разные артефакты и минералы, сверкали груды сокровищ Андвари, из-за чего вся комната выглядела, как ювелирный склад после торнадо.
Над каминной доской, под портретом Андирона, висел золотой баннер с красными буквами: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, МАГНУС ЧЕЙЗ, СЫН ФРЕЙРА, ПРИ СПОНСОРСТВЕ ДОМА АЛЬДЕРМАНОВ! Ниже шрифтом помельче шла надпись: ХАРТСТОУН БЫЛ ВОЗВРАЩЕН.
Не «вернулся». Был возвращен. Как будто эльфийская полиция задержала его и притащила домой в кандалах.
Сам Альдерман кружил среди толпы, бросая золотые монеты своим гостям, приставая к ним с драгоценностями, и бубнил: «Вы представляете, какое сокровище? Потрясающе, не правда ли? Не хотите золотой паровозик? Может, вас заинтересует кинжал?»
В своем белом смокинге, с дикими глазами и ослепительной улыбкой он выглядел, как дьявольский метрдотель, устраивающий вечеринку в стиле «Массовое убийство в вашем доме». Гости нервно смеялись, когда он бросал им драгоценности. Когда он отходил, они перешептывались, вероятно, гадая, как скоро они смогут покинуть праздник, не показавшись невежливыми. Альдерман курсировал по комнате, раздавая золотые побрякушки, и собравшиеся пятились от него, как кошки от пылесоса Roomba, вышедшего из-под контроля.
Позади нас Инге пробормотала:
- О, боги. Ему становится все хуже.
Хартстоун показал: «На него действует кольцо».
Я кивнул, хотя про себя задумался, насколько невменяемым Альдерман уже был к этому времени. Десятилетиями он жил одним лишь чувством негодования, виня Хартстоуна в смерти Андирона. Теперь Хартстоун внезапно освободился от этого долга. Кольцо Андвари просто дополнило целый букет факторов, ведущих к помешательству.
Блитцен сжал перила руками в перчатках.
- Это плохо.
Он надел свою паранджу из полотенец, чтобы укрыться от света Альфхейма. Блитцен объяснил, что его повседневного пробкового шлема с сеткой будет недостаточно, поскольку он все еще слаб из-за окаменения. Правда, его наряд выглядел немного шокирующе. Гном походил на миниатюрную версию кузена Итта из «Семейки Аддамс».
- Ага! - мистер Альдерман заметил нас на лестнице и заулыбался еще шире. - Вот они, мой сын и его спутники! Гном... по крайней мере, я полагаю, что под полотенцами гном. И Магнус Чейз, сын Фрейра!
Все в толпе обернулись посмотреть на нас, разразившись должным количеством оханья и аханья. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания. Я терпеть не мог этого в школе, и потом - в Вальхалле. Эти гламурные эльфы, глазевшие на меня, как на только что открывшийся восхитительный шоколадный фонтан, вызывали у меня еще большую неприязнь.
- Да-да! - мистер Альдерман захихикал, как маньяк. - Видите все эти сокровища, друзья? Они - ничто по сравнению с Магнусом Чейзом! Мой сын наконец-то сделал что-то правильно. Он привел ко мне ребенка Фрейра, как часть вергельда. И теперь этот мальчик, Магнус Чейз, будет моим вечным гостем! Мы установим очередь на фотосессию в баре...
- Погоди, - сказал я. - Мы так не договаривались, Альдерман. Мы не задержимся дольше этой вечеринки.
Хартстоун показал: «Кольцо, отец. Оно опасно. Сними его».
Собравшиеся беспокойно топтались, не зная, как на это реагировать.
Улыбка Альдермана выцвела. Его глаза сузились.
- Мой сын просит меня снять мое новое кольцо, - он поднял руку и пошевелил пальцем, чтобы золотой ободок заблестел на свету. - Но почему он просит это? И почему Магнус Чейз грозится уйти... если только эти негодяи не собираются украсть мое сокровище?
Блитцен кашлянул.
- Они только что принесли тебе это сокровище, сумасшедший эльф. Зачем им снова его красть?
- Значит, ты признаешь это! - Альдерман хлопнул в ладоши.
Все двери в гостиную захлопнулись. По периметру комнаты из пола вырвались водяные столбы, принимая человекоподобную форму, как воздушные шары в виде животных, наполненные водой... только без воздушных шаров.
Блитцен вскрикнул.
- Это нёкки-охранники.
- Что? - спросил я.
- Их также называют никсами, - добавил он. - Водные духи. Дело плохо.
Хартстоун поймал руку Инге. Он показал: «У тебя еще осталась семья в лесу?»
- Д-да, - ответила она.
"Уходи сейчас", велел он. "Я освобождаю тебя от службы мой семье. Не возвращайся. И вызови полицию".
Инге выглядела ошеломленной и обиженной, но затем она взглянула на водных духов, окружавших толпу внизу.
Она поцеловала Хартстоуна в щеку.
- Я... я люблю тебя.
Она исчезла, оставив облачко дыма и запах свежевыстиранного белья.
Блитцен изогнул бровь.
- Я что-то пропустил?
Хартстоун метнул на него раздраженный взгляд, но ничего не успел объяснить.
В комнате внизу пожилой эльф крикнул:
- Альдерман, что это значит?
- Что значит, лорд-мэр? - ослепительная улыбка Альдермана выглядела не совсем вменяемой. - Теперь я понимаю, зачем вы все пришли сюда. Охрана, взять этих грабителей! Никто не уйдет отсюда живым!
Совет по этикету: если вам нужен подходящий момент, чтобы покинуть вечеринку, то крик хозяина «никто не уйдет отсюда живым» - это, считайте, сигнал.
Эльфы с визгом бросились к выходам, но стеклянные двери мгновенно захлопнулись. Нёкки-охранники двигались сквозь толпу, принимая форму то животного, то человека, то плотной волны, обволакивая эльфов одного за другим и оставляя их на полу без сознания в виде элегантных мокрых комочков. Альдерман в это время с хохотом приплясывал по комнате, снимая с упавших гостей свои золотые побрякушки.
- Нам следует сейчас же убраться отсюда, - заметил Блитцен.
- Но нам нужно помочь эльфам, - сказал я.
Правда, я не был высокого мнения об эльфах, каких мне доводилось встречать, за исключением Хартстоуна. Гуппи в пруду Андвари нравились мне больше. Но при этом мне казалась неприемлемой идея оставить четыреста человек на растерзание мистеру Альдерману и его жидким головорезам никсам. Я вытащил свой кулон и вызвал Джека.
- Привет, ребята! - сказал Джек. - Что происходит?.. а, нёкки? Вы шутите? У этих парней нет ничего, что можно было бы порезать.
- Просто сделай, что сможешь! - крикнул я.
"Слишком поздно", показал Хартстоун. "Скрипки".
Я не был уверен, что правильно понял его последний жест. А потом я посмотрел с лестницы вниз. Половина никс выстроились по периметру комнаты и вытаскивали из... в общем, откуда-то из своих жидких тел самые настоящие скрипки и смычки, хотя это казалось очень плохим местом для хранения струнных инструментов. Никсы подняли деревянные скрипки к своим водяным подбородкам.
- Уши! - предупредил Блитц.
Я прижал ладони к ушам как раз тогда, когда нёкки начали играть. Это помогло лишь немного. Музыка, похожая на похоронный плач, была такой печальной, что мои колени задрожали без моего на то желания. На глаза навернулись слезы. По всей комнате эльфы падали в приступах рыданий, кроме мистера Альдермана, который, казалось, обладал иммунитетом. Он продолжал хихикать и вприпрыжку описывать круги, время от времени пиная своих VIP-гостей по лицам.
Из глубины махрового капюшона Блитцена раздался сдавленный вопль.
- Остановите это, или мы умрем от разрыва сердца за несколько минут!
Не думаю, что это было метафорой.
К счастью, музыка не подействовала на Хартстоуна.
Он щелкнул пальцами, привлекая внимание Джека. «Меч. Руби скрипки».
- Ты слышал его, - сказал я Джеку.
- Нет, не слышал! - возразил Джек.
- Убей скрипки!
- О. Это будет славно.
Джек принялся за дело.
В это время Хартстоун выудил плашку с руной. Он швырнул ее с лестницы, и она взорвалась в воздухе, вызвав гигантскую светящуюся букву H над головами эльфов: