Полубожественный чувачок с фруктовым привкусом и молот с качеством HD

24. Оу, хочешь дышать? Это будет стоить еще три золотых

КОМНАТА ХАРТСТОУНА? Скорее изоляционная камера Хартстоуна.
После того, как мы убрали пролитое (мы настояли на том, чтобы помочь), Инге провела нас по широкой лестнице на второй этаж, по коридору, украшенному шикарными гобеленами и нишами для артефактов, к обычной металлической двери. Она открыла её большим старинным ключом, вздрогнув при этом так, словно дверь была раскалённой.
- Мои извинения, - сказала она. - Все ключи в доме сделаны из железа. Это очень неудобно для духов вроде меня.
Судя по выражению её лица, я думаю, она имела в виду "мучительно". Полагаю, мистер Альдерман не приказывал Инге отпирать слишком много дверей, или же ему было всё равно на её страдания.
Комната Хартстоуна была почти что такой же большой, как мои апартаменты в Вальхалле. Но, в то время как моя комната была обустроена так, чтобы подстраиваться под мои желания, это место было обустроено так, чтобы точно идти вразрез с интересами Харта. В отличие от других мест, которые я видел в этом доме, здесь не было окон. Ряды люминесцентных ламп над головой резали глаза, придавая ощущение, будто находишься в дешёвом мебельном магазине. На полу в углу лежал тонкий матрас, накрытый белой простынёй. Ни одеяла, ни пледа, ни подушек. Слева был дверной проём, который, как я предположил, вёл в ванную. Справа находился открытый чулан, открывая взору один-единственный комплект одежды: белый костюм, явно не подходящий Харту по размеру, но в остальном - точная копия костюма Андирона на портрете внизу.
На стенах висели большие белые доски, плотно покрытые листами со списками вроде "планы на день".
Некоторые листы были исписаны чёрным:

СТИРКА СВОЕГО БЕЛЬЯ, ДВАЖДЫ В НЕДЕЛЮ = +2 ЗОЛОТЫХ
ПОДМЕСТИ ПОЛЫ НА ОБОИХ ЭТАЖАХ = +2 ЗОЛОТЫХ
ДОСТОЙНЫЕ ПОСТУПКИ = +5 ЗОЛОТЫХ

Другие были написаны красным:

КАЖДЫЙ ПРИЁМ ПИЩИ = -3 ЗОЛОТЫХ
ОДИН ЧАС СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ = -3 ЗОЛОТЫХ
ПОЗОРНЫЕ ПРОМАХИ = -10 ЗОЛОТЫХ

Я насчитал где-то дюжину таких листов с сотнями мотивационных фраз, вроде: НИКОГДА НЕ ЗАБЫВАЙ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ. ДОКАЖИ, ЧТО ДОСТОИН. НОРМАЛЬНОСТЬ - КЛЮЧ К УСПЕХУ.
Я почувствовал себя так, словно был окружен возвышающимися надо мной взрослыми, которые показывали на меня пальцами, стыдили, делая меня всё меньше и меньше. А я был тут всего несколько минут. Каково жить здесь - даже не представляю.
Но даже белые доски с десятью заповедями были не самой странной вещью. На полу лежала пушистая голубая шкура большого животного. Головы у неё не было, но на четырёх лапах до сих пор сохранились когти - кручёные, железные зубцы, из которых бы получились отличные крюки для ловли белых акул. По ковру были разбросаны золотые монеты, две или три сотни, сверкая как островки в море толстой голубой шерсти.
Хартстоун аккуратно поставил Блитцена на край матраса. Он просмотрел белые доски, на его лице застыло тревожное выражение, как будто бы он искал своё имя на листе с результатами экзамена.
- Харт? - я был так шокирован комнатой, что не мог правильно сформулировать вопрос, вроде "Почему?" или "Можно я, пожалуйста, ударю твоего отца по зубам?"
Он показал жест - первый, которому он меня научил, когда объяснял мне на улице, как избежать проблем с полицией. Он скрестил два пальца и провел ими по другой ладони, будто бы писал билет: "правила".
Мне понадобилось время, чтобы вспомнить, как жестикулировать.
- Твои родители сделали это для тебя?
"Правила", повторил он.
Его лицо мало что выражало. Я задумался о том, что, возможно, ранее в своей жизни Хартстоун больше улыбался, больше плакал, больше показывал хоть какие-то эмоции. Может быть, он научился осторожнее обходиться с выражением эмоций, понял, что лучшая защита - это непроницаемость.
- Но почему здесь цены? - спросил я. - Это как меню...
Я посмотрел на монетки, блестевшие на меховом ковре.
- Погоди, монеты были твоим пособием? Или... Твоей платой? Зачем бросать их на ковёр?
Инге тихо стояла в дверном проходе, наклонив голову.
- Это шкура зверя, - сказала она, сопровождая свои слова жестами. - Того, который убил его брата.
В моём рту появился привкус ржавчины.
- Андирона?
Инге кивнула. Она оглянулась, будто опасаясь, что её хозяин может появиться из ниоткуда.
- Это случилось, когда Андирону было семь, а Хартстоуну - восемь, - разговаривая, она показывала жесты почти так же быстро, как Харт, будто бы годами практиковалась. - Они играли в лесу за домом. Там был старый колодец... - она замешкалась, посмотрев на Хартстоуна, словно спрашивая разрешения говорить дальше.
Хартстоун содрогнулся.
"Андирону нравился тот колодец", прожестикулировал он. "Он думал, что тот исполняет желания. Но там жил злой дух... "
Он показал странную комбинацию жестов: приставил три пальца ко рту - W, означающие воду; затем показал вниз - символ колодца; потом V над одним глазом - знак справления нужды. (Мы часто пользовались им на улицах). Всё вместе это выглядело так, будто он называл злого духа "Писать-в-Колодец".
Я, нахмурившись, посмотрел на Инге.
- Он только что сказал?...
- Да, - подтвердила она. - Это имя духа. На древнем языке он назывался Браннмиджи. Он появился из колодца и набросился на Андирона, приняв форму... этого. Большого синеватого существа, помесь медведя и волка.
Во всём всегда замешаны голубые волки. Я ненавижу их.
- Оно убило Андирона, - заключил я.
В свете люминесцентных ламп лицо Хартстоуна выглядело таким же окаменевшим, как и лицо Блитцена.
"Я играл с камушками, сидел спиной к нему. Я не слышал. Я не смог... "
Он хватал губами воздух, словно задыхался.
- Это была не твоя вина, Харт, - сказала Инге.
Она выглядела так молодо с её чистыми голубыми глазами, пухловатыми розовыми щёчками, светлыми завивающимися волосами, выбивающимися из-под её чепчика, но говорила так, словно сама видела атаку.
- Ты была там? - спросил я.
Она покраснела ещё больше.
- Не совсем. Я была еще ребёнком, а моя мама работала прислугой у мистера Альдермана. Я... я помню, как Хартстоун вбежал в дом, плача, жестами прося о помощи, и вместе с отцом помчался на улицу. А потом, позже... мистер Альдерман вернулся, неся тело господина Андирона.
Её хвост вздрогнул, скользнув по дверному косяку.
- Мистер Альдерман убил Браннмиджи, но он заставил Хартстоуна... содрать кожу с существа. Самостоятельно. Хартстоуну было запрещено возвращаться домой до тех пор, пока работа не будет выполнена. Когда шкура была полностью выделана, её постелили сюда.
- Боги, - я прошелся по комнате.
Я попытался стереть некоторые слова с доски, но они были написаны перманентным маркером. Естественно.
- А монеты? - спросил я. - А пункты меню?
Мой голос прозвучал грубее, чем я хотел. Инге вздрогнула.
- Вергельд Хартстоуна, - сказала она. - Долг крови за смерть его брата.
"Покрой ковёр",- Хартстоун прожестикулировал механически, будто бы цитируя что-то, что слышал уже миллионы раз. "Заработай золотые монеты, чтобы ни единого волоска не было видно. И тогда мой долг будет искуплен".
Я посмотрел на прайслист - на плюсы и минусы бухгалтерской книги вины Хартстоуна. Я посмотрел на небольшое количество монет, теряющихся в пространстве голубого меха, и представил восьмилетнего Хартстоуна, пытающегося заработать достаточно монет, чтобы покрыть хотя бы маленькую часть ковра.
Я пытался, но не мог утихомирить свой гнев.
- Харт, я думал, твои родители били тебя, или что-то вроде того. Но это гораздо хуже.
Инге всплеснула руками.
- О, нет, сэр, бьют только прислугу. Но вы правы. Наказание мистера Хартстоуна было гораздо тяжелее.
Побои. Инге упомянула об этом, словно это был просто печальный факт из жизни, сравнимый, разве что, со сгоревшими печеньями или засоренными раковинами.
- Я сотру это место в порошок, - решил я. - Я выкину твоего отца...
Хартстоун перехватил мой взгляд, и гнев застрял у меня в горле. Это не моя жизнь, не моя история. И всё же...
- Харт, мы не может играть в эту тупую игру, - сказал я. - Он хочет, чтобы ты завершил этот вергельд, и только после этого поможет нам? Это невозможно! Сэм должна будет выйти замуж за великана через четыре дня. Мы не можем просто взять камень и переместиться в другой мир прежде, чем Альдерман спохватится?
Харт потряс головой.
"Камень должен быть подарком. Будет работать, только если отдан по своей воле".
- И стражи, - добавила Инге. - Охранники-духи, которых... вы не захотите встретить.
Я ожидал всего этого, но это не остановило меня, поэтому я ругался до тех пор, пока уши Инге не покраснели.
- Что насчёт рунной магии? - спросил я. - Ты не можешь призвать достаточно золотых монет, чтобы покрыть шерсть?
"Нельзя выплатить вергельд с помощью мошенничества", прожестикулировал Харт. "Золото должно быть заработано или выиграно с великим усилием".
- Это займёт годы!
- Возможно, нет, - пробормотала Инге, словно обращаясь к голубому меху. - Есть один способ.
Харт повернулся к ней.
- Какой?
Инге всплеснула руками в волнении. Я не был уверен, знает ли она, что показывает жест, означающий женитьбу.
- Я не хотела говорить это до поры до времени. Но здесь живёт Осторожный.
Харт вскинул руки в универсальном жесте "Ты издеваешься?"
"Осторожный - всего лишь легенда".
- Нет, - сказала Инге. - Я знаю, где он.
Харт испуганно посмотрел на неё.
"Даже если так. Нет. Слишком опасно. Любой, кто попытается его ограбить, будет убит".
- Не любой, - сказала Инге.- Это будет опасно, но ты сможешь сделать это, Харт. Я знаю, ты сможешь.
- Погодите, - сказал я. - Кто такой Осторожный? О чём вы говорите?
- Есть... Есть один гном, - сказала Инге. - Единственный гном в Альфхейме, кроме... - она кивком показала на нашего каменного друга. - У Осторожного достаточно золота, чтобы покрыть ковёр. Я могу сказать вам, как найти его... Если только вас не испугает тот факт, что, скорее всего, умрёте.