Полубожественный чувачок с фруктовым привкусом и молот с качеством HD

19. Должен ли я нервничать, если пилот молится?

АЭРОПОРТ ПРОВИНСТАУНА был самым гнетущим местом, в котором я когда-либо был. Если быть откровенным, это впечатление могло сложиться из-за того, что я был в компании окаменевшего гнома, убитого горем эльфа, разъяренной валькирии и меча, который никогда не затыкается.
Сэм вызвала такси "Убер", чтобы забрать нас с монумента пилигримов. Я задумался, использовала ли она "Убер" как резервный путь транспортировки душ в Вальхаллу. По дороге, сидя на заднем сидении фургона Форд Фокус, я не мог не напевать "Полет Валькирий".
Рядом со мной Джек настойчиво резал ремень безопасности и донимал меня вопросами.
- Мы можем обнажить Скофнунг еще раз на минуту? Я хочу сказать привет.
- Джек, нет. Она не может быть обнажена при дневном свете или в присутствии женщины. И если мы вытащим ее из ножен, она должна будет убить кого-то.
- Да, но в остальном это было бы так здорово, - он вздыхал, и руны освещали его лезвие. - Она такая хорошая.
- Пожалуйста, превратись в кулон.
- Как думаешь, я ей понравился? Я же не сказал ничего глупого, не так ли? Давай начистоту.
Я подавил несколько резких замечаний. Это не вина Джека, что мы в затруднительном положении. Однако я вздохнул с облегчением, когда, наконец, убедил его превратиться в кулон. Я сказал, что ему нужно сохранить свою красоту на случай, если мы обнажим Скофнунг позже.
Когда мы прибыли в аэропорт, я помог Хартстоуну выгрузить нашего гранитного гнома из фургона, а Сэм пошла к терминалу.
В аэропорту было не на что смотреть - одна комната для прибытия и отправления, пара скамеек на улице и две взлетно-посадочных полосы для маленьких самолетов за стеной безопасности.
Сэм не объяснила, почему мы были здесь. Я предположил, что она использовала свои знакомства в среде пилотов, чтобы найти чартерный рейс обратно в Бостон. Очевидно, что она не могла перенести нас всех по воздуху, да и Хартстоун был не в той форме, чтобы использовать какие-либо руны.
Харт потратил последние капли своей волшебной энергии, чтобы материализовать пузырчатую пленку и упаковочную ленту, используя руну, похожую на маленькую букву "Х". Может быть это был символ древних викингов для доставки материалов, а может это была руна Альфхейм Экспресс. Хартстоун был так зол и несчастен, что я не посмел спросить у него об этом, а просто стоял возле терминала, ожидая прибытия Сэм, пока эльф осторожно упаковывал своего лучшего друга.
Мы пришли к своего рода перемирию пока были в такси. Харт, Сэм и я чувствовали себя оголенными высоковольтными проводами, заряженные чувством вины и обиды, готовые убить любого, кто коснется нас. Но мы знали, что это не поможет Блитцену. Мы это не обсуждали, но заключили молчаливый договор перенести ор, крики и драку на потом. Сейчас у нас была одна цель - вылечить гнома.
Наконец, Сэм вернулась. Она, должно быть, побывала в уборной, потому что ее руки и лицо были влажными.
- "Сессна" в пути, - сказала она.
- Самолет твоего инструктора?
Она кивнула.
- Мне пришлось просить и умолять. Но Барри - очень хороший. Он понимает, что это срочно.
- Он знает о ?.. - я неопределенно махнул рукой, подразумевая Девять Миров, окаменелых гномов, бессмертных воинов, злых богов и другие странные вещи в нашей жизни.
- Нет, - сказала Сэм. - И я хотела бы, чтобы так оно и оставалось. Я не смогу управлять самолетами, если мой инструктор будет считать, что я в бреду.
Она взглянула на пузырчатое творение Хартстоуна:
- Никаких изменений? Он не начал... Сыпаться?
Мерзкий ком застрял у меня в горле.
- Сыпаться? Пожалуйста, скажи, что этого не произойдет.
- Я надеюсь, что нет. Но иногда... - Сэм прикрыла глаза и попыталась удержать себя в руках. - Иногда, после нескольких дней...
Как будто мне нужно было еще больше причин чувствовать себя виноватым.
- Когда мы найдем камень Скофнунг... Будет же способ превратить Блитца обратно, да?
По идее, этот вопрос я должен был задать себе перед тем, как превратить моего друга в кусок гранита, но, эй, я был под давлением.
- Я... Я надеюсь, - сказала Сэм.
Я почувствовал себя намного лучше от этого.
Хартстоун все это время смотрел на нас. Он сердито жестикулировал, глядя на Сэм: «Самолет? Ты бросишь Магнуса, меня. Ты не идешь».
Сэм выглядела уязвленной, но она подняла руку к лицу, показав пальцем в небо. Это значило «понимаю».
Хартстоун вернулся к упаковке нашего гнома.
- Дай ему время, - сказал я Сэм. - Это не твоя вина.
Сэм рассматривала тротуар.
- Хотела бы в это верить.
Мне хотелось спросить у неё о том, как Локи ее контролировал, сказать, как сильно я ей сочувствую, пообещать, что мы найдем способ противостоять ее отцу. Но я догадывался, что сейчас не стоило поднимать всю эту тему. Ей все еще было слишком стыдно.
- Что Хартстоун имел в виду, говоря «бросить нас»? - спросил я.
- Я объясню, когда взлетим, - Сэм вынула телефон, чтобы узнать время. - Сейчас зухр (прим. пер.: полуденная молитва мусульман, обеденный намаз). У нас есть около двадцати минут до приземления самолета. Магнус, можно тебя ненадолго?
Я не знал, что значит "зухр", но последовал за ней к небольшому газону в середине дорожного круга.
Порывшись в своем рюкзаке, Самира вытащила сложенный кусок синей ткани, что-то вроде шарфа больших размеров, и расстелила его на траве. Моей первой мыслью было: "Мы что, устраиваем пикник?"
Потом я понял, что она расположила ткань таким образом, чтобы она была ориентирована на юго-восток.
- Это молитвенный коврик?
- Да, - ответила она. - Время полуденной молитвы. Ты не посторожишь меня?
- Я... Стой, что? - я чувствовал себя так, будто она вручает мне новорожденного младенца и просит о нем позаботиться. Все те недели, что я был знаком с Сэм, я ни разу не видел, чтобы она молилась. Я думал, что она просто не слишком часто это делает. Что бы я сделал на ее месте - так это тратил бы как можно меньше времени на религиозную чепуху. - Как ты можешь молиться в такое время?
Она невесело рассмеялась.
- Скорее, как я могу не молиться в такое время? Это не займет много времени. Просто постой на страже на случай... Не знаю, нападения троллей или чего-то в этом роде.
- Почему я раньше не видел, чтобы ты молилась?
Сэм пожала плечами.
- Я молюсь каждый день. Пять раз, как полагается. Обычно я просто тихо смываюсь куда-нибудь, но если я в пути или в опасной ситуации, иногда откладываю молитву до тех пор, пока не буду уверена в безопасности. Это допустимо.
- Как тогда, в Йотунхейме?
Она кивнула.
- Вроде того. Пока в данный момент мы не в опасности, и пока ты здесь, и так как сейчас должное время... Ты не возражаешь?
- Э-э... Да. То есть, нет. Не возражаю.
Я уже бывал в довольно сюрреалистических ситуациях. Как-то раз я сидел в гномьем баре. Удирал от гигантской белки по мировому дереву. Спускался по занавеске в столовую великана. Однако охранять Самиру аль-Аббас во время ее молитвы на парковке в аэропорту... Это что-то новенькое.
Сэм сняла свою обувь. Она стояла на своем коврике совершенно неподвижно, сложив руки на животе и полуприкрыв глаза, и что-то шептала едва слышно. На мгновение она поднесла руки к ушам - на языке жестов мы бы сделали это, чтобы сказать "слушайте внимательно". Потом она мягко и нараспев начала свою молитву на арабском языке, которая звучала так, будто она читала знакомое стихотворение или пела любимую песню. Сэм поклонилась, выпрямилась, затем села на колени, поджала под себя ноги и прижалась лбом к ткани.
Я не говорю, что пялился на нее. Глазеть казалось неправильным. Но все же я наблюдал с, что называется, почтительного расстояния.
Должен признать, я чувствовал что-то вроде очарования. Возможно, легкую зависть. После всего, что только что случилось с ней, после пребывания в обмороке под воздействием ее злобного отца, Сэм казалась погрузившейся в кратковременное умиротворение. Она образовывала свою собственную крошечную капсулу спокойствия.
Я никогда не молился, потому что я не верил в одного всемогущего бога. Но я хотел бы верить во что-то так же сильно, как делала это Сэм.
Молитва не заняла много времени. Сэм сложила свой коврик и встала.
- Спасибо, Магнус.
Я пожал плечами, все еще чувствуя себя как бы незваным гостем.
- Лучше стало?
Она усмехнулась.
- Это не магия.
- Да, но... Мы видим магию постоянно. Разве трудно поверить, что есть что-то более могущественное, чем все эти сущности скандинавской мифологии, с которыми мы имеем дело? Особенно если - не обижайся - Большой Парень ничего не делает, чтобы помочь?
Сэм засунула свой молитвенный коврик в рюкзак.
- Не вмешиваться, не применять силу - как по мне, это выглядит более милосердным и божественным. Тебе так не кажется?
Я кивнул.
- Хорошая мысль.
Я не видел, чтобы Сэм плакала, но уголки ее глаз покраснели. Я подумал, что, может быть, она плакала также, как и молилась - в одиночестве, уходя в какое-нибудь тихое место, так, чтобы мы не замечали.
Она взглянула на небо.
- Кроме того, кто сказал, что Аллах не помогает? - она указала на блестящий белый силуэт приближавшегося самолета. - Пойдем, встретим Барри.
Сюрприз! Мы получили не только самолет с пилотом, но еще и бойфренда Сэм в придачу.
Сэм перебегала взлетную полосу, когда дверь самолета открылась. Первым вышел Амир Фадлан. В коричневой кожаной куртке поверх белой фирменной футболки "Фалафельной Фадлана", с зачесанными назад волосами и в солнцезащитных очках с золотой оправой он выглядел одним из тех пижонистых летчиков из рекламы часов "Брайтлинг".
Сэм приостановилась, увидев его, но прятаться было слишком поздно. Она оглянулась на меня с выражением паники на лице, а затем направилась навстречу своему жениху.
Я пропустил первую часть их разговора. Я был слишком занят, помогая Хартстоуну втащить каменного гнома в самолет.
Сэм и Амир стояли на нижней ступени трапа, возбужденно жестикулируя, их лица выражали боль.
Когда я, наконец, подошел к ним, Амир расхаживал взад и вперед, будто репетировал речь.
- Мне не следует даже находиться здесь. Я думал, ты оказалась в опасности. Я думал, это вопрос жизни и смерти. Я... - он застыл, как вкопанный. - Магнус?
Он уставился на меня так, как будто я упал с неба, что было несправедливо, потому что я не падал с неба в последние несколько часов.
- Привет, дружище, - сказал я. - Для всего этого есть вполне уважительная причина. В смысле, действительно уважительная. В смысле, Самира не сделала... ничего такого, про что ты, может быть, думаешь, что она сделала что-то неправильно. Потому что она этого не делала.
Глаза Сэм говорили за нее: "Не усугубляй".
Амир перевел взгляд на Хартстоуна.
- Тебя я тоже узнаю. Пару месяцев назад, на фудкорте. Из так называемой учебной группы Сэм по математике... - он покачал головой с недоверием. - Так ты - тот самый эльф, о котором говорила Сэм? И Магнус... Ты... Ты мертв. Сэм сказала, что она взяла твою душу в Вальхаллу. А гном... - он уставился на нашего упакованного в качестве ручной клади Блитцена. - Статуя?
- Временно, - сказал я. - И Сэм в этом тоже не виновата.
Амир издал один из тех сумасшедших смешков, которые вы никогда не захотели бы услышать - признак, что мозг заработал несколько трещин, которые не устраняются полировкой.
- Я даже не знаю, с чего начать. Сэм, ты в порядке? Ты... Ты попала в беду?
Щеки Самиры сделались цвета брусничного соуса.
- Все... Очень сложно. Мне так жаль, Амир. Я не ожидала...
- Что он будет здесь? - произнес другой голос. - Дорогая, он не слушал никаких возражений.
Стоявший в дверях самолета был худым, темнокожим мужчиной, так разодетым, что Блитцен от радости бы заплакал: темно-бордовые облегающие джинсы, пастельного оттенка зеленая рубашка, двубортный жилет и кожаные туфли с заостренными носками. На ламинированном удостоверении пилота, висевшем на его шее, было написано: «БАРРИ АЛЬ-ДЖАББАР».
- Мои дорогие, - сказал Барри, - если вы собираетесь придерживаться нашего плана полета, вам следует пройти на борт. Пара минут на дозаправку, и мы полетим. И, что касается тебя, Самира... - он поднял бровь. У него были самые теплые золотистые глаза, какие мне доводилось видеть. - Прости, что сказал Амиру, но когда ты позвонила, я забеспокоился. Амир - друг, каких поискать. И какая бы драма ни происходила между вами, я думаю, что вы с этим справитесь. Как только он услышал, что ты в беде, он настоял на том, чтобы отправиться вместе. Так что... - Барри приложил ладонь ко рту и драматически прошептал: "Давайте будем считать, что я ваш сопровождающий, не так ли? А теперь, все на борт!"
Он повернулся и снова скрылся в салоне самолета. Хартстоун последовал за ним, волоча за собой по трапу Блитцена.
Амир умоляюще скрестил руки.
- Сэм, я пытаюсь понять. В самом деле.
Она посмотрела вниз, на свой пояс, возможно, только сейчас осознав, что все еще экипирована своим боевым топором.
- Я... Я знаю.
- Я все для тебя сделаю, - сказал Амир. - Просто... Не молчи, хорошо? Расскажи мне. Расскажи, как бы безумно это ни звучало.
Она кивнула.
- Тебе лучше подняться на борт. Мне нужно провести проверку.
Амир еще раз взглянул на меня - словно пытаясь понять, где мои смертельные раны - потом стал подниматься по трапу.
Я повернулся к Сэм.
- Он прилетел сюда ради тебя. Он беспокоится лишь о твоей безопасности.
- Я знаю.
- Это хорошо, Сэм.
- Я не заслуживаю этого. Я не была честной с ним. Я просто... Не хотела трогать единственную нормальную часть моей жизни.
- Ненормальная часть твоей жизни стоит сейчас перед тобой.
Ее плечи поникли.
- Прости. Я знаю, ты пытаешься помочь. Тебя я не стала бы убирать из своей жизни, Магнус.
- Ну, это хорошо, - сказал я. - Потому что будет еще много всего безумного.
Сэм кивнула.
- Кстати говоря, тебе стоит найти себе место и пристегнуться.
- Почему? Барри плохой пилот?
- О, Барри превосходный пилот, но не он тебя повезет. Пилотировать буду я - мы летим прямо в Альфхейм.о