Последняя надежда человечества

Часть 2. Таинственные исчезновения. Глава 9

Вниманию наших читателей: часть содержит физическое, психологическое и сексуальное насилие.

Стоя под струями теплой воды, Рон с остервенением тер себя мочалкой. До красноты. До содранной кожи.

После группового изнасилования мытье превратилось для него в единственную, кроме разве что разговоров с Драко, отдушину. Впрочем, сколько бы он ни намыливал себя, ему все время казалось, что смыть тошнотворную корку из крови и спермы в паху и между ног не удастся никогда. Его крови и чужой спермы.

А еще ему постоянно было больно. Мазь, которой снабдил его лагерный целитель, прекрасно делала свое дело, и за ночь, проведенную в лазарете, разрывы ануса начали подживать, но через пару дней его вновь «пригласили на процедуры». На сей раз он старался лежать тихо, как мышь, беспрекословно выполнял все указания Брикса и лишь чуть слышно стонал сквозь закушенную до крови губу, принимая в себя то анальную пробку, то фаллоимитатор, то специальный расширитель.

После каждой процедуры на белье появлялись алые пятна, и Рон не мог дождаться момента, когда ему разрешат воспользоваться мазью, чтобы хоть немного унять жжение и боль, сопровождавшие его при любом движении.

Но самым ужасным во всем этом кошмаре были даже не боль и не презрительные взгляды охраны, несомненно, великолепно осведомленной о том, что с ним случилось, а похвалы Брикса. Загоняя в Рона очередную резиновую штуковину, он гладил его по бедру, намеренно задевая член и чисто выбритые яйца, пытался вызвать эрекцию и называл «хорошей девочкой» и «сладкой попкой». В такие мгновения Рон больше всего на свете жалел, что у него отобрали волшебную палочку и практически лишили магии. Пока Брикс, явно склонный к садизму и, очевидно, выбравший Рона своей жертвой, с упоением орудовал у него в заднице, тот представлял, как с помощью парочки запрещенных заклятий превратил бы тело майора в кровавое месиво.

Подобные мечты да еще, как ни странно, ежедневные беседы с Драко почти примиряли Рона с невыносимой реальностью. Если бы кто-нибудь еще несколько месяцев назад сказал ему, что бывший заклятый враг, обожавший при каждом удобном и неудобном случае оскорблять Рона и его семью, станет единственным человеком, с которым можно было поговорить по душам в этом аду, Уизли посчитал бы его сумасшедшим.

* * *

Вернувшись в барак после изнасилования, Рон от стыда и унижения не мог смотреть в глаза единственному оставшемуся в живых напарнику. Прочие пленники были сломлены, напуганы или слишком погружены в себя, чтобы проявить к нему хоть какое-то сочувствие. Господствовавший в лагере режим тотального террора быстро приучал людей к покорности. Даже за общими для всех, кроме «черных комбинезонов», трапезами царила абсолютная тишина. Все молчали, уставившись в свои тарелки, хотя охрана и не запрещала заключенным переговариваться между собой.