Чёрные вены

6. Балы, упущенные возможности и кофе.

Маша радостно улыбается, когда видит вплывающего в кафе Шастуна. Спустя десять дней больничного он всё-таки возвращается на работу, и коллега невероятно рада его видеть. Она не смогла хотя бы изредка заскакивать к нему, пока друг был в больнице, учёба и работа даже спать не давали по-человечески. Маша снова глядит на Антона и замечает в его лице перемену. Если обычно он хмурый и грустный от вечно напоминающей о себе боли, то сейчас он светится от счастья, в его глазах играют огоньки. Уже с прохода он машет ей рукой, на которых не выделяются по обыкновению чёрные вены. Девушка мгновенно бросается к другу. Она сжимает руками его плечи всего пару секунд и, оторвавшись, смотрят на запястья, раздвигая браслеты. Но шрамов-крестиков не видит. Грусть проскальзывает в её взгляде. Но парень, замечая это, лишь качает головой и произносит:
— Это просто очередной хороший день, когда мои запястья не болят. Что может быть лучше? — хотя Антон сам знает ответ на этот дурацкий вопрос.
Он приступает к работе, и впервые его начальник не ругает его за неприветливость. Он с улыбкой принимает заказы и разносит их. Но дело даже не в отсутствии боли и спокойном сне, в той мере, в какой он может им быть. Просто парню приснился ещё один сон, который он слабо и размыто помнит, но это лучше, чем мучения парня от сцен несуществующей любви. В этом сне Арс заходит в их кафе. Именно это воронежское кафе, в солнечный зимний день. Улыбается Шастуну, стоящему за стойкой, и спокойно уходит с чашкой горячего какао. Шастун кричит вслед: «Заходите ещё, пожалуйста!», — словно с мольбой в голосе. Антон искренне верил, что сегодня именно этот день. Он старается как можно больше времени проводить в зале, чтобы, не дай бог, не пропустить своего голубоглазого принца.
Когда народу становится совсем мало, он присаживается за столик, тихо стуча кончиками пальцев по подносу. Вокруг почти никого, только две девушки сидят в углу и что-то очень оживлённо обсуждают. Антон сидит так ещё час, и никто не говорит ему и слова, что он ленится на работе. Видимо, в холодный декабрьский день мало кто хочет выходить на улицу и сидеть в не таком уж и тёплом кафе. Даже начальник быстро умотал домой, когда проверил наличие всех на местах. Поэтому внутри были только редкие посетители, Маша с Антоном и пара человек на кухне. Шастун придвигается к окну. Вид выходит на дорогу, где неустанно ездят машины, рассекая улицы. Он просто залипает на них, не замечая, как в кафе входят ещё пару человек. Но Маша справляется сама, не тревожа Антона. Парня развозит на мягком диване, и начинает хотеться спать. Он откидывает голову на спинку кресла и прикрывает глаза. «Всего на пару секунд» — говорит он себе. Но всё-таки погружается в сон, не замечая, как проходит минут сорок.

***
В очередном отрывистом сне он видит, как они с Арсением кружат в медленном танце в каком-то большом бальном зале с громоздкими люстрами и колоннами. Их ноги буквально скользят по кафелю. Антон неловко движется, потому что танцевать не умеет, но Арсений поддерживает его, умело ведя за собой. Оба в красивых костюмах чёрного цвета. Вокруг множество других пар тоже танцует. Двое влюблённых парней в центре выделяются, многие смотрят на них, но мужчинам всё равно. Потому что Антон не видит ничего вокруг. А брюнет смотрит в глаза партнёра, зелёные, как листья, которые только-только начали распускаться, и ему очень нравится этот цвет. Какой-то чистый и честный, не скрывающий тайн. Юноша улыбается ему своей искренней улыбкой, и Арсений не может не ответить тем же. А потом приближается к парню и целует его в губы, так нежно, по-собственнически. Его не волнуют люди вокруг. А позже Арсений утыкается лицом в шею Антона и вдыхает его приятный пряный запах. Чувствует, что это его прекрасный парень. Его любовь всей жизни.
— Антон... — тихо шепчет ему на ухо брюнет. — Антош?
***
— Антон! — резкий вопль Маши вырывает его из нового сладкого сна.
— Да работаю я, работаю! — резко отвечает парень, вскакивая с дивана. — Дала бы ещё секунд пять, посмотреть на этого... — «прекрасного придурка», хочет добавить Шастун, но вовремя затыкается, вспоминая, что трогательную историю про Арса он подруге не поведал.
— Кого? — с интересом в голосе произносит девушка.
— Льва зелёного в крапинку, кого, — огрызается парень и идёт в сторону кухни, но в последний момент его одёргивает знакомый голос.
Дима, стоящий у входа, зовёт его и приветливо машет рукой другу.
— Привет, Димка, — разочарованно говорит Антон.
— Ты не рад? — отвечает ему друг, но тот ухмыляется и мотает головой.
— Всегда рад.
Они присаживаются за столик. Антон оглядывается вокруг. Никого нет, словно местечко вымерло.
— На улице видимо, совсем дубак, да?
— Вообще жесть, — отвечает на вопрос Позов. — Вот, мимо проходил, решил к тебе забежать. Ну как самочувствие? Сны снятся ещё?
Шаст кивает в ответ на оба вопроса.
— Понятно. Было что-нибудь ужасное ещё? — с волнением спрашивает друг.
— Нет. Просто так много мыслей в голову лезут. Я так хочу к нему, Поз, понимаешь? Такие сны снятся, романтичные, красивые. Я как будто бы уже в него влюблён, как-то заведомо. С ума схожу, — выпаливает парень на одном дыхании и замирает, ожидая ответа.
— Найдёшь ты его, Шаст. Обязательно найдёшь.
В кафе вваливается толпа из десяти студентов, поэтому Антон, не имея больше возможности говорить с другом по душам, вскакивает и, прощаясь, бежит работать. Дима кричит ему вслед, чтобы принёс ему капучино.

***
Стрелка часов переваливает за десять, что значит, Антону осталось отмучиться на работе всего жалкие полчаса. Во второй половине дня людей очень прибавилось, поэтому Шастун жутко устал, бегая то с одним, то с другим заказом. И теперь он сидел в немного тусклом кафе на кресле рядом со стойкой и смотрел на скучающую Машу. Самому парню жутко хотелось спать. Его единственным желанием было прийти и рухнуть на мягкую, пусть и одинокую, кровать, распрощавшись с мыслями хотя бы до завтрашнего утра, когда ему придётся снова встать и идти на свою любимую работу. А ещё время на кастинги ходить надо найти. Зря, что ли, он учился на актёра так много лет? Явно не чтобы всю жизнь официантом пробыть. У Антона болит голова, неприятно зудят от постоянного движения ноги, да и вообще. Так резко с больничного на работу нельзя, как думает парень. Но кое-что облегчает судьбу усталого официанта. Вены у него не болели совсем, словно его половинка резко вообще перестала что-либо чувствовать. Это и напрягало парня. Он взглянул на не менее уставшую коллегу. Маша явно задумалась о чём-то.
— О чём грезишь, подруга? — со смешком произносит Антон.
— Да вспоминаю всё парня того, — с мечтательным вдохом произносит девушка.
Шастун хмыкает, не понимая, о ком речь.
— Да заходил тут один, с глазами такими красивыми... Ты задремал тогда. — она закрывает глаза, — Голубые-голубые, как небо. Да и вообще, красивый был. Тонкие губы, улыбка искренняя. Явно не местный, по его поведению видно.
Глаза Шастуна стали, как блюдца. На секунду он даже подумал, что знает, о ком речь. Но потом начал судорожно говорить себе, что это совпадение, по глазам и улыбке о человеке нельзя судить. Сердце Антона начало биться так быстро, что его стук оглушал. Он дышал чаще, просто готовый сорваться на истерику. «А вдруг не он? Скорей всего так и есть, совпадение, оно самое», — эта мысль и тысячи других мелькали в голове у юноши, не задерживаясь даже на пару секунд.
— Эй, Тош, ты чего? Всё хорошо? Тебе, может, прилечь? Белее снега, честное слово, — пробормотала девушка.
Но Шастун лишь мотал головой, а потом резко выпалил:
— Волосы, волосы какие были?! — задыхаясь от собственных слов, спросил юноша.
— Антон, успокойся, ты чего? Чёрные были. Как уголь.
Парень уронил лицо в ладони, часто мотая головой. Такого просто быть не может. Неужто ли его сны начали сбываться? Дрожь пробивала парня, он дёргался и трясся, а мурашки отплясывали марш на его худом теле. Он думал, что с ума сходит. Антон, стараясь себя успокоить, глубоко дышал и тихо произнёс:
— Расскажи всё, что о нём помнишь.
И тогда она только подтвердила тревожные догадки парня.
— Какао взял. На кружке попросил написать имя «Арсений». С чемоданом был, явно уезжает куда, — взволнованно говорила Мария, поглядывая на друга.
— В Питер. В Питер он уезжает, — тихо пробубнил себе под нос Шастун, надеясь, что Маша не услышит его, — Закончишь без меня? Мне что-то нехорошо, — выдавил он из себя уже более громко.
— Да, да, конечно. Только не волнуйся так. Напиши, как дома окажешься. И спать ложись. Понял? — протараторила девушка.
Антон кротко кивнул и, забрав свои вещи, собирался уже выйти из кафе, но в последний момент Маша остановила его.
— Я чего-то не знаю, Антон? — немного нервозно пропищала подруга.
Он не ответил и вышел из кафе.

***
Морозный воздух помог немного прийти в себя. Шастун много думал по пути до остановки. И в автобусе тоже, под хорошую музыку. Он, кажется, упустил возможность встречи с родственной душой сегодня. Арс ведь его и не заметил даже, сидящего на кресле в углу. А Антон уже его словно вечность знает. Парня пугало буквально всё. То, что его сон практически сбылся, значит, сбудутся и другие, и с аварией тоже. То, что он мог уже быть счастливым человеком, если бы не уснул. Хотя во сне он тоже был счастливым. Танцевал с ним, целовался. Сердце Антона было разбито на мелкие кусочки, ему было настолько паршиво, что хотелось где-нибудь сдохнуть под деревом. Наверно, вены Арсения болят сейчас. Антон думал и об этом. Снятся ли Арсу сны про него? Наверно, нет, решает парень и продолжает мучить себя мыслями о влюблённости в незнакомца, которого ему могло бы посчастливиться встретить сегодня. Но Судьба — штука жестокая.
Он сам и не заметил, как не тот автобус, в который он залетел, привёз его к прошлой квартире. А очухался от мыслей и самобичевания парень только на пороге квартиры Дарины. «Наверно, не стоило приезжать в одиннадцать вечера к едва ли знакомой девушке», — запоздало осознаёт он. Он не решается звонить и топчется у порога. Когда он уже собрался уходить, не понимая даже, зачем пришёл, открывающаяся тяжёлая дверь чуть не сломала ему нос.
— Долго ещё на пороге будешь стоять? Позвонил бы что ли в дверь. — говорит Дарина, оказывающаяся на пороге, улыбаясь ему по-дружески тепло.
— А вдруг ты спишь? — выдаёт первое, что в голову придёт, Антон.
Она отрицательно качает головой.
— А зачем приезжал тогда, если решил на пороге постоять? — насмешливо спрашивает девушка.
— Да не знаю, зачем. Просто паршиво мне. Очень беспросветно паршиво. — признаётся юноша.
— Заходи. Какао будешь?
«А мог бы с Арсом сейчас какао пить, придурок недоделанный. Ну кто спит на работе? Знал же, что он придёт», — задумывается Шастун.
— Эй? — Дарина щёлкает перед его глазами пальцами. — Очнись, Антон.
— Буду. Какао я буду, — выдавливает парень и заходит в знакомую прихожую.
Ещё часа три они разговаривают. Антон старается обходить темы Арсения, и это какое-то время удаётся. Дарина не спрашивает, он ничего не говорит. Сердце болезненно жмёт при воспоминании о мужчине. И причину своего плохого состояния Шастун тоже не называет. А девушка не спрашивает. Решает, мол, захочет, сам всё расскажет. Какое-то время они молчат. Вдруг Дарина замечает, что он заметно погрустнел.
— Мне так плохо. Я ведь мог его встретить, получить то, о чём так мечтаю последние две недели, — шепчет он, мгновенно выдавая все секреты.
Девушка тянется к нему и обвивает худые костлявые плечи своими изящными руками.
— Спасибо за поддержку, — проговаривает он.
Он потом рассказывает всю историю, часто смахивая вновь и вновь наступавшие слёзы. Юноша делится с ней вновь всем, что творится на душе. Почему-то новой подруге рассказать обо всём в разы проще, чем остальным. Так легко после этого становится.
Он заканчивает говорить и встает, думая направиться домой. Но девушка его останавливает.
— Оставайся тут, у меня кресло раскладное. Поспишь, а завтра с новыми силами на работу двинешь. Не надо тебе домой, в одиночество. Выпить хочешь? У меня ликёр есть, лимонный, очень вкусный.
И Антон кивает, плюхаясь назад на стул.

***
Спит парень беспокойно, нервно. Но снится ему всё же кое-что приятное. Он стоит на огромной сцене какого-то театра и всматривается в пустой зрительский зал, где не горит свет. Прожектора светят только на сцену. Антон замирает, чувствуя себя в нужном месте, прямо в самом центре его мечты. Оказаться на сцене. Играть для многих зрителей, которые будут ему аплодировать. И один из зрителей с голубыми глазами тоже будет хлопать. Хотя, одного Арса достаточно. Его всегда было достаточно. Антон начинает читать стихи, которые сам же и сочинил бесчисленное количество времени назад. Стихи про безответную любовь, которой он, как таковой, никогда не ощущал.

«На площадке опять в одиночестве
Вдохнёшь запах потухших камер.
Нам все счастье с тобой пророчили,
Но только на телеэкране.
Мы, актёры, лгуны бесчестные,
Играем на ваших чувствах,
Говорим все те фразы лестные,
В голове в это время пусто.
Эта сцена, где оба целуемся,
Как в мечтах моих одиноких.
По ночам мне теперь мучайся,
Вспоминай всё твой голос звонкий.
Мы на сцене, как на арене.
Ты актёр, а я только статуя.
Проходит немного времени,
А я просто теряю сознание.
Мы теряемся в наших речах,
Текстах тех, что писались не нами.
Мой взгляд на твоих губах,
Следит за твоими словами.
Мы теряемся в трёх стенах
И потрёпанных декорациях.
Твое имя у меня на устах,
Но мы с тобой в разных фракциях.
Я ведь знаю, что ты — актёр,
Для тебя это просто сцена,
Для меня же чувства её — одна большая проблема.
Вот погаснут софитов огни,
И закроются створки камер,
Ты пойдешь по другому пути,
А я провожу глазами.
И с последним немым кино,
Когда мы это отснимем,
Я залью слёзы красным вином,
А мечтая губами твоими.
На площадке в пустом одиночестве
И тебя уж не будет рядом.
Не сбылось наше пророчество,
Я тебя провожаю взглядом.»

Его голос эхом разносится по пустому залу. Его никто не слушает, но сам факт нахождения в этом волшебном месте, на этой сцене, уже даёт ощущение наполненности в душе. Как будто этот свет софитов, этот простор зала было всем, чего он ждал всю жизнь. Но ждал Антон не только этого. Второй предмет его полуночных мечт, которые часто сменялись лишь тусклыми надеждами, стоял сейчас за кулисами и громко хлопал. Он слышал всё, что говорил Антон. Арсений видел его счастливую улыбку и свет в глазах. И ему не нужно было большего. Мужчина заглянул в глаза юноше, разглядывая их прекрасный цвет. Весь его смысл был в этих глазах. Арс уткнулся юнцу в шею, а руки кольцом обвили талию. Антон улыбнулся. Свет софитов погас, и они остались одни в полной темноте. Занавес.