Чёрные вены

21. Впервые.

Антон зашёл в квартиру, в которой стояла гробовая тишина. Дверь скрипнула и закрылась за спиной у Шастуна. После смены в кафе парень был до ужаса уставшим и вымученным. Всё, чего хотелось, это закрыться от мира в тёплых объятиях Арсения, который, по предположениям парня, должен был быть выходным сегодня. Но его никто не встретил у дверей с лёгкой улыбкой и уставшими глазами, как это обычно бывало. Тишина была настолько напряжённой, что от нервов закладывало уши. Антон снял ботинки и негромко позвал любимого:
— Арс, ты дома? — ответа не последовало, — Ангел, — более громко протянул он.
Крестики на запястьях начало слабо щипать, подавая знак парню. Сделав пару неосторожных шагов в сторону комнаты, юноша приоткрыл дверь. Свет не горел, а по полу разлетелись осколки от кружки, которая была наполнена горячим кофе, так же теперь находившемся под ногами. В темноте было сложно разглядеть что-либо, но трясущуюся, словно после тока, фигуру Арсения сложно было не заметить. Он часто дышал, его вдохи разрезали тишину, а взгляд метался по всей комнате, не в силах остановиться на чём-то одном. Антон рывком бросился к любимому, забыв о стёклах на полу, которые в следующую секунду впились ему в стопы. Парень зашипел от режущей боли. Но, быстро отбросив её в сторону, старался сфокусироваться на происходящим с Арсом. Такое юноша видел впервые, ведь прошлый и единственный на его практике приступ Попова был другим. Юноша метался глазами по телу Арсения, не зная, что с этим делать. Он прекрасно понимал, что это — паническая атака, ведь на актёрском факультете они учились играть что-то похожее. Но он не имел представления, как с этим справляться. Телефон, как назло, сел, и Матвиенко позвонить он не мог. А тот уж наверняка знал, как эту атаку прекратить. Поэтому единственное, что Шастун мог сделать сейчас, это попытаться остановить внимание Попова на себе.
— Арс, посмотри на меня. Пожалуйста, взгляни на меня, хорошо? — мягко попросил парень, кладя свои руки на плечи мужчины.
Тот дёрнулся, но поднял голову. Зрачок был немного помутнён.
— Всё хорошо, слышишь? Я тут, я рядом, моя любовь. — продолжил Антон, немного улыбаясь.
Но это не дало результата. Пульс Арсения всё ещё стучал как умалишённый, а тело тряслось. Он не мог выдавить и слова, а только смотрел в глаза Шастуну, который в то время судорожно искал варианты для дальнейших действий. Тогда он решил попробовать самый простой из них. Спросить у самого Арсения.
— Арс, у тебя есть успокоительные? — вопрос был скорее риторическим, ведь Антон был уверен, что мужчина даже не ответит.
Но попробовать стоило. Попов в ответ закивал головой, а потом надрывающимся голосом произнёс:
— В ту... Тумбочке были... — а потом последовал глубокий судорожный вдох.
Юноша дёрнулся в сторону прикроватной тумбочки, в которой довольно быстро нашёл нужную баночку с капсулами. Вытащив одну такую, болото-зелёного цвета, он поднёс её ко рту Арса.
— Давай, тебе станет легче. — прошептал он.
Но мужчина, казалось, даже не обратил внимания. Просто продолжал бурить взглядом теперь уже стену.
— Арс...
Вдруг спасительная лампочка загорелась в голове у юноши. Он положил капсулу себе на язык, а потом резким движением притянул к себе за футболку Попова, вовлекая в поцелуй. Тот сначала был в ступоре, но потом ответил, перехватывая таблетку у Антона языком. Шастун за целые сутки так изголодался по поцелуям с любимым, что даже и не думал останавливаться, когда достиг своей цели. Он углубил поцелуй, сплетая их языки вместе, а потом оторвался от Арсения, который тяжело дышал. Осознание происходящего вернулось к нему, как и боль в ногах. Пока Арс находился в прострации, потихоньку приходя в себя, Антон подарил ему ещё один лёгкий поцелуй, а потом, чуть ли не рыча от боли, встал. Бросив быстрое «Когда вернёшься, я буду на кухне», он удалился.
Юноша едва ли смог доковылять до ванной, рухнул на пол, сдерживая крик. Действительно больно вообще куда-либо идти, когда у тебя в ступнях мелкие кристаллики стекла. Он смог аккуратно промыть мелкие ранки, которые неприятно щипало, как и его шрамы-крестики на руках. Но последние вскоре утихли, показывая парню, что он справился. Но вопросы, которые появились у Антона в миг, когда он вошёл в комнату, так и остались в голове. Он, сидя на краю ванны, долго думал о том, что послужило причиной панической атаки Арсения. И что бы было, если бы он не справился. Но его мысли прервала открывающаяся дверь. В проёме появился Арс, который с тревогой оглядывал юношу, который вытянул ноги, немного морщась от боли.
— Ты обещал быть на кухне, — сказал он с виноватой ухмылкой, — Прости...
Антон взглянул на него с грустью, но потом на его лице заиграла улыбка. У Арсения отлегло от сердца.
— Всё хорошо, Ангел. — ответил Антон.
— Даже не знаю, что мне помогло больше, таблетка, которую ты самым наглым образом мне впихнул, или твой поцелуй. — начал Арсений. — Мне лично кажется, что второе. — он улыбнулся и взглянул исподлобья на Шастуна.
Юноша захихикал, потрепав тёмные волосы Арса.
— Эй, я тебе что, собака, что ли? — возмутился он, а потом сам рассмеялся.
У него в глазах заиграли огоньки, которыми никак не мог налюбоваться Шастун. Ему хотелось, чтобы у парня они появлялись как можно чаще. И готов был сделать ради этого самое невозможное.
Арс опустил глаза на ступни юноши и охнул:
— Тоша...
Он, достав бинты и антисептик из шкафчика рядом, опустился на колени перед возлюбленным. Очень аккуратно начав дезинфицировать и перевязывать порезы, Арс пытался быть как можно более аккуратным, но Антон иногда всё же дёргался, так и грозясь нечаянно дать Арсу коленом в нос. Но мужчина смог избежать таковой участи и быстро закончил. Потом он потянулся руками к двухметровому телу Шастуна, которое только на вид казалось таким худым и лёгким, чтобы взять юношу на руки и донести на кухню. Попов не хотел, чтобы его мальчик чувствовал боль от порезов, которые были хоть и мелкие, но до жути неприятные. Но Антон удивлённо взглянул на любимого и подвинулся в сторону.
— Ты меня на руках носить, что ли, собрался? — выдавил он.
— Ну, а почему нет? Не хочу, чтобы ты мучился. — сказал Арсений с заботой в голосе.
Антон смотрел на него ещё минуты три, прежде чем он улыбнулся и спросил, тихо смеясь:
— Ты — псих, Попов?
Но потом понял, что именно он сказал, и улыбка исчезла с его лица.
— А ты будто не знаешь. — с лёгкостью ответил он, — Тем более, будет моей репетицией, всё равно когда-нибудь поженимся. — восторженно добавил Арс.
И это был первый раз, когда мужчина действительно подумал об этом. Впервые перед его глазами молниеносно пронеслись картинки счастливого будущего с Антоном, где у них собственная квартира и подросший Дырсик. Где Антон просыпался в его постели каждый день и засыпал тоже рядом с ним. И это казалось Попову настолько прекрасным, насколько был таковым сам Шастун. Его мысли прервал голос юноши, глаза которого блестели. Ведь он тоже всё это представил.
— То есть, ты думаешь, что я — невеста, да? — с притворной обидой произнёс Шастун.
— Так и вижу тебя в свадебном платье. — ответил Попов и в голос заржал.
Антон не смог не засмеяться тоже.
— Ну, это мы ещё посмотрим.
Но юноша всё-таки дал взять себя на руки, ведь в крепких руках Арсения всегда было приятнее, чем где-то ещё.

***
В четверг Антон стоял за прилавком в кафе, затирая стакан до дыр. Весна пришла в город, поэтому люди всё чаще забегали выпить чашечку кофе, работы прибавилось, а домой юноша приходил всё позже, если вообще приходил. Потому что ночевал он почти всегда у Арсения, который был совсем не против, а даже за. Двумя руками. Ведь Серёжа с Димой снова укатили в Москву, чтобы уже доснимать сезон шоу, которое только готовилось к выходу. Поэтому никто не имел представления, чем они там занимаются. Дарина пропадала со Стасом, совсем забыв об Антоне. Все друзья разбежались по своим дорожкам, лишь изредка отправляя друг другу пару смс. В кафе за столиком сидела какая-то девушка с ярко-красными волосами и больше никого. Шастун уже предчувствовал завтрашнюю нервотрёпку, ведь случится ненавистная им пятница, когда в кофейне будет не протолкнуться. А ещё должен приехать гитарист, не малоизвестный в Петербурге. Это добавит ещё человек тридцать, значит обычно пустое местечко, будет похоже на бочку с селёдкой. Слава Богу Ира, его коллега, тоже работает завтра, поэтому должно быть полегче. А сейчас Шастун сох от скуки, ведь до конца смены ещё полтора часа, а ему совсем не с кем поговорить. Арсений на работе, а остальным как-то не было до него дела. Вскоре ушла и девушка, сидевшая неподалёку, и стакан был насухо вытерт три раза. Антон же пожелал себе не усохнуть от скуки в эти полтора часа.
Юноша присел на один из диванчиков и облокотился головой на стену, прикрыв глаза. Он больше не мог стоять, особенно на не до конца заживших ногах. Прикрыв глаза, он уже было начал погружаться в полусон, потому что был уверен, что в последние полчаса работы сюда вообще кто-то придёт. Ему даже начали видеться сны, прерываемые едва ли слышимой музыкой, несущейся из колонок. Но звон дверных колокольчиков вернул парня в реальность. Он резко вскочил на ноги, от чего голова закружилась, и крикнул на всё кафе:
— А, что, я не сплю, не сплю!
А потом его ноги защипало, и Антон поморщился, схватившись за стол позади. На его бока легли чьи-то мягкие руки и посадили юношу на стол. Шастун сделал вдох и открыл, наконец, глаза. Перед ним стоял Арсений и легко улыбался.
— Ты как, Ангел? — прошептал он.
— Я чуть не уснул от скуки, а так — нормально. Люблю тебя. — выговорил парень.
— Я тебя тоже.
Из радио донеслись первые аккорды какой-то песни о любви, которую очень любил Антон, и он, улыбнувшись, сказал:
— Давай потанцуем?
— Любишь танцевать? — ответил Арс, вспоминая момент около клуба, — Тош, а как же твои ноги?
— Не впервой уже. И я аккуратен буду, обещаю. — умоляющим тоном произнёс Шастун.
— Давай.
Попов потянул Антона на себя за руку, увлекая в объятия. Они начали раскачиваться в такт играющей музыке. Арсений кружил любимого по небольшой площади свободного пола в кофейне, но медленно, чтобы не доставлять неприятных ощущений. А Антон не отрывал взгляда от глаз Арса, о которых он писал стихи, не мог перестать искать оттенки, как в самый первый вечер, как во всех его снах. Они всегда сияли, когда Арсений был счастлив, и становились тёмно-синим бездонным океаном во время припадков. Он был таким разным: романтичным, сломленным, живым, но всегда прекрасным. Вся забота, с которой он относился к Антону, нежные прикосновения, бережливость, это заставляло Шастуна всё сильнее влюбляться в этого человека. С каждой секундой, как в песочных часах. Не отрывая взгляда от возлюбленного, который с волнением и любовью тоже смотрел на него, Антон прошептал:
— Как сильно я тебя люблю.
Арсений улыбнулся от уха до уха и потянулся к губам юноши, мягко целуя. Для них пропали вселенные и планеты, только беспросветный космос из чувств и мыслей захлестнул этих двоих. Они были вином, спиртом, алкоголем друг для друга, и спасали от депрессии и напряжения в тяжёлые дни. Сводили с ума и делали разум мутным. Похоже на действие алкоголя? Но только одно было отличие, память обо всём сохранялась. Навсегда.
В тот вечер Арсений найдёт на подоконнике листок, где будет написано ещё одно стихотворение, которое Шастун вновь посвятил ему. Но Антон не будет знать о том, что все эти стихи Арсений хранит в маленькой коробке из-под обуви на верхней полке шкафа и регулярно перечитывает.

«Давай тонуть в бесконечности.
Давай навсегда там останемся.
Давай предадимся вечности,
Тебе я не дам пораниться.
Впервые всё тело ломит,
Но я больше не курю
Я просто впервые понял,
Как сильно тебя люблю.»

Но сейчас их беспробудное счастье было прервано вошедшим в кафе человеком. Антон отстранился от Арсения, который стоял, замерев, ещё секунд тридцать, опьянённый поцелуями. Антон искоса взглянул на пришедшего и увидел Добровольского, с ухмылкой глядящего на парочку. Руководитель был нереально рад, когда узнал, ещё в феврале, что Антон встретил родственную душу. Потому что парень перестал пугать людей своими чернющими венами и резко бледнеть. Шастун оторвал взгляд от начальника и с улыбкой посмотрел на Арсения, который, наконец, отмер.
— Паша, привет. Не ожидал тебя так поздно. Думал, что мне опять закрывать. — пробормотал Шастун, покраснев.
До юноши наконец дошло, что его начальник только поймал его за поцелуями на рабочем месте.
— Нет, я сам сегодня. Тебе повезло, что сейчас вечер, и здесь никого нет. А то бы огрёб проблем. — он хихикнул, — Больше такого что бы не было, любовнички.
Антон засмеялся от стыда. А Попов начал выкручиваться из положения.
— Я — Арсений. Приятно познакомиться. — он протянул руку Паше.
Тот пожал мужчине ладонь.
— Мне тоже. Спасибо, что избавил Тоху от проблем с самочувствием. — не переставая ухмыляться сказал Добровольский.
— Ну, это тоже вопрос спорный. — проговорил Арс себе под нос, но Антон прекрасно его слышал, и его смех быстро закончился.
На секунду в заведении повисла тишина, но начальник разбавил её:
— Тоха, у меня к тебе разговор. Хмырь, который должен был завтра тут выступать, отказался, вот... — он замялся, — Я слышал на гитаре играешь. Может сможешь на публику часик побрянькать?
Антон был удивлён таким необычным предложением. Шастун был особью стеснительной, поэтому сразу начал качать головой. Конечно, он не может, он вообще самоучка. А ещё если люди смотреть будут? Такие мысли сразу появились в голове у юноши.
— Нет, нет, Паш. Я не могу. Я никогда на публику не играл, да и песен своих у меня нет. — парень пытался придумать отговорки, только бы не выступать.
Не то, чтобы не хотел, просто боялся опозориться. Но тут в разговор включился Арсений, стоящий неподалёку.
— Твои стихи можно в песни превратить, что ты переживаешь. — он сделал шаг в сторону любимого. — Хотя бы те же «Старые Города».
— Но я не могу. — отрезал юноша.
Паша же со стороны наблюдал за этим действием, тихо надеясь, что Арсений окажет хоть какое-то влияние на парня.
— Почему, Тоша?
— Потому что я перед людьми не выступал. Это только Дима слышал пару раз, и Серёжа. Я не могу. — тараторил Антон.
— Всё нормально, нормально, я буду здесь. Просто представь, что ты поёшь мне одному, и всё будет хорошо. — заботливо произнёс Арсений.
Шастун сделал вдох. Пришлось подумать минуты три, чтобы хоть попытаться откинуть стеснение и страхи. И с выдохом, закрыв глаза, он всё-таки согласился.
— Ладно.
Паша победоносно запрыгал, а Арсений чмокнул своего мальчика в губы, на что получил незамедлительный комментарий Добровольского:
— Пидорастесь дома, прошу вас.
Оба парня засмеялись. И у Антона, наконец, закончилась смена.