Чёрные вены

38. Краски и обещания.

Они лежали вдвоём на кровати Арсения. Мужчина удобно устроился на груди у Антона, который оплёл своими руками его плечи. Тихо-тихо раздавались из ноутбука голоса героев фильма, который они пытались смотреть. Но внимание парней то и дело переходило друг на друга. В этой сладостной дымке счастья они думали совсем не о происходящем на экране. Кажется, герой проиграл кучу денег в казино, а его девушка ушла от него. Парни не помнили, что там было дальше. Антон касался губами виска Арсения, водил пальцами по его груди и прессу. Каждое прикосновение отдавалось током по телу брюнета, и он закрывал глаза. В голове жил всё тот же страх потерять это всё в один миг, стоит только их открыть. Но каждый раз Шастун оставался на том же месте. Они тихо говорили, растягивая, смакуя слова, боясь потревожить спокойствие их жизни, которое всё время находилось в подвешенном состоянии. Арсений шептал юноше слова любви, но тот взаимностью не отвечал, каждый раз бросая лишь робкое «знаю». Конечно, он всё так же упоённо любил своего Арса. Он был уверен, что мужчина и без слов всё понимает. Они всё лежали и лежали, наслаждаясь обществом друг друга, этими поцелуями и касаниями. Последние три дня они вспоминали, каково это — любить кого-то, кто любит тебя в ответ. Они начали отстраивать свой мир заново, с аккуратностью и осторожностью.
Фильм закончился, пошли титры, и Антон ногой захлопнул ноутбук, стоящий на краю кровати. Он так и не отпустил Арсения, который задумался о чём-то, глядя в потолок. Тот долго молчал, ни проронил ни звука за полчаса. Антон, согревшись, почти провалился в сон. Брюнет повернулся на бок, шебуршась в руках Шаста, как мышь, и взглянул на его умиротворённое лицо. За пару дней синяк на виске почти сошёл, и ничто не портило красоту бледного лица парня. Попов улыбнулся, смотря на сонного юношу.
— Ты такой красивый. — прошептал он.
Антон вынырнул из дремоты, но тот вида пробуждения не подавал, ожидая, что же скажет мужчина дальше.
— Знаешь, я так долго думал о том, почему же мы должны любить кого-то одного. Матушка Судьба сама выбирает нам нужных людей, которые, зачастую, страдают не меньше нас самих. Зачем сводить двух поломанных? Чтобы те добили друг друга? Но, как бы то ни было, я не жалею, что связаны именно мы с тобой. Как бы я не боялся тебе навредить, мне нравится любить тебя. Ты — особенный. — Арс говорил это с таким восторгом, что юноша хотел поцеловать его прямо сейчас, но смог себя удержать, продолжая притворяться спящим, — Живой, с этими зажигающими искорками в глазах, немного грустный порой, такой меланхоличный. Сидишь на подоконнике, морозишь тело у окон, из которых всегда дует холодный ветер. Да, я сам бросил тебя, но я всё ещё люблю тебя. Я не прощу себе того поступка, но клянусь больше не совершать ничего подобного. Ты, безусловно, заслуживаешь лучшего, но, видимо, там, наверху, так не считают. Я знаю, что люблю тебя отнюдь не потому, что так нужно, и не потому, что я влюбился в саму идею быть кем-то любимым. Я люблю тебя, потому что ты мне нужен, как чёртов воздух. И я знаю, что ты прикидываешься спящим сейчас.
Антон, как бы не старался, не смог сдержать улыбки. Он коснулся губами лба Арсения, и тот прикрыл глаза.
— Я знаю, мой темноволосый «чёртов воздух». — произнёс парень в ответ и захихикал, — Но я не могу представить, что будет дальше. Хочется верить, что чёрных полос больше не будет. Но что-то мне подсказывает, что...
— Не надо. Не думай об этом сейчас, пожалуйста. Лучше поцелуй меня, толку будет больше. — протараторил Арсений.
И Антон его просьбу выполнил. Он минуту смаковал любимые губы, растягивая удовольствие. А потом оба пытались отдышаться где-то столько же. Арсений уткнулся в шею парня, чувствуя его тепло, по которому так скучал. Приятно было думать, что согрелся он именно рядом с ним. Ведь юноша всё время мёрз, надевал на себя пару свитеров, но они никогда не грели его. Арсений набросил на них плед, и закрыл глаза, ещё сохраняя внутри надежду выспаться. Небо медленно светлело. Этим днём им снова нужно было вернуться в театр, продолжить работу над постановкой, но они знают, что справятся с изнурительными репетициями, в этот раз.
— Главное — не молчи. — в полудрёме прошептал Попов и мгновенно провалился в объятия сна, прижимая Антона всё ближе к себе.

***
Наутро парни наспех собирались, потому что умудрились проспать. И всё их тормозило, словно назло эскалаторы ехали медленно, а толпа мешала хоть один шаг сделать по-человечески. Они завалились в переполненный вагон, прижавшись к противоположным дверям, которые всё равно никогда не открывались. Антон своей высокой фигурой загородил Арса от давки, отчего его самого то и дело задевали и сносили другие люди. Ещё сложнее было выйти, и юноша остался с парочкой синяков на боках из-за острых локтей пассажиров. Но адскими трудами они всё же добрались до обшарпанного здания театра. А потом всё вновь закрутилось-завертелось: Антона с первой секунды начали гонять по сценарию, заставляя вновь отрабатывать тяжёлые сцены, а Арсению так же не давали продыху. Он бегал, исполняя то одно поручение, то другое. В середине дня оба были уже готовы убить всех вокруг. В короткий обеденный перерыв юноша сидел в гримерке и дул на кружку с кофе, который был в данный момент просто жизненно необходим. Глаза слипались, потому что спали парни ночью мало. Он уже почти уснул над чашкой, когда дверь приоткрылась, и в комнату тихо вплыл Арс.
— Тоша, — ласково позвал он Антона, отчего юноша встрепенулся, — Как ты, Ангел?
Он обнял Шастуна со спины за плечи, а парень коснулся его гипса пальцами.
— Сложно сказать. Тяжко из почти месячного отпуска возвращаться на работу, да ещё и так загрузили сразу. — он вздохнул и отхлебнул из чашки, — Когда тебе гипс снимут? — почти шёпотом добавил Антон, — Я хочу чувствовать твои руки.
— Скоро уже снимут, не волнуйся.
Они ещё посидели в обнимку какое-то время. Каждый думал о своём. Арсений о синяках на теле юноши, о которых они так и не поговорили, о том, что сегодня — первое июня. День защиты детей. Арс хотел снова навестить могилу дочери, ещё раз извиниться за то, что как раз-таки защитить он её и не смог. Но это потом, когда рабочий день кончится. Сейчас его больше волновал задумчивый, грустный Антон, который бурил взглядом стену. Он не шевелился, только сжимал руку Попова.
— Всё хорошо, Тош? — тихо спросил Арсений.
Шастун даже встрепенулся от привычного, ласкового «Тоша». Он легко улыбнулся и поцеловал Арса в нос, а тот поморщился, как кот. Но стоило улыбке парня померкнуть, сменяясь грустью в глазах, Арсений защекотал его. Звонкий смех Антона разнёсся по небольшой комнатке. Юноша пытался отбиться от мужчины, лупя его руками и ногами, но тот с хитрой ухмылкой продолжал бегать пальцами по его животу и бокам. Из-за щекотки боль от синяков не чувствовалась, а вот нехватка воздуха очень даже.
— Арс... — с перерывом на вдох сказал юноша, — Пре... Прекрати, Арс! — с наигранной злостью произнёс, наконец, Шастун.
Но тут же рассмеялся снова, получив новую порцию щекотки. Мужчина не сразу, но всё же перестал мучать парня. Попов оплёл руками талию Антона, множество раз целуя его лицо, прижимая к себе ближе.
— Не уходи в себя, да и вообще, никуда не уходи, пожалуйста. — прошептал Арс ему на ухо, — Иначе я буду щекотать тебя так каждый раз.
— Понял. — бодро произнёс Шаст, — Ей богу, ты лучше любого кофе.
Теперь заржал уже Арс, откинувшись на спинку дивана.
— Лучший комплимент в моей жизни.
Счастье витало в воздухе, но его бессовестно прервали, вызвав Антона на сцену, дальше репетировать. Пока Арсений пытался отдышаться после приступа смеха, юноша выпутался из его крепкой хватки и, бросив тихое «Мне нужно бежать», вышел из гримерки. Арсений последовал за ним, крикнув удаляющейся фигуре в спину:
— Я люблю тебя!
— Я знаю. — раздалось вдалеке.
Арс лишь покачал головой и ухмыльнулся, а потом вернулся к работе.

***
Антон сидел на подоконнике кухни Арсения, наблюдая за неспящим городом. Люди в десять вечера всё неслись куда-то. Они хоть когда-нибудь останавливаются? Небо оставалось таким же светлым, машины носились по проспектам. Дырсик тыкался мокрым носом в руку юноше, заставляя того улыбаться и гладить его по голове. Шастун, безусловно, по коту скучал, пока был в разрыве с его вторым хозяином, которого, кстати, всё ещё не было дома. Арсений исчез по окончанию рабочего дня, так и не объяснив причины. Антон начал волноваться, но отсутствие жжения в шрамах успокаивало. Парень прижал животное к телу, а кот начал когтями мять его кофту, и он не смог не засмеяться.
— Ты так зацепки мне оставишь, Дырка.
Но котёнок, естественно, не остановился, продолжая скрести коготками джемпер парня. Как только в замке повернулся ключ, он соскочил, убегая встречать вернувшегося Арса. Когда спустя пару минут Попов пришёл на кухню, держа на руках пушистый комок, он улыбнулся Антону. Мужчина ещё долго гладил кота, который привязался к нему едва ли меньше, чем Шастун. Он выглядел, как заботливый отец, держа на руках это существо.
— Ты станешь хорошим отцом. — произнёс Антон.
Он даже подумать над сказанным не успел, как фраза сама слетела с уст. Улыбка Арсения мгновенно померкла, а голова снова зарылась в воспоминания, но он засветился с новой силой, когда, наконец, осознал смысл этих слов. Он бережно опустил кота на землю, подошёл к Шасту и положил подбородок на плечо парню, который явно нервничал из-за сказанного.
— Ангел, когда-нибудь обязательно. Пускай, они не будут нашими биологически, но они у нас будут. Просто сейчас не то время. — ответил Арс.
— Я люблю тебя. — прошептал так же неосознанно Антон.
Арсений заулыбался ещё шире. С каждой секундой, проведенной с Антоном, смеяться хотелось всё больше, а ещё утопать в нём, без возможности вынырнуть. Он даже удивился, насколько скоро после его возвращения мир обрёл краски снова, заставляя сердце биться чаще от какого-то неведомого счастья. Вот она — связь родственных душ, их дурацкая зависимость друг от друга. Но Арс даже рад. Ему досталось такое прекрасное существо по имени Антон, взгляд которого по-детски невинный и такой чистый. Красивые глаза сродни листьям, худое телосложение, которое своим видом словно требует защиты, светлые волосы, растрёпанные всё время. Его впечатлительность, чувственность и та сила, с которой он любит. Это было несравнимо ни с чем в этом мире, и Арсений был благодарен за своё солнечное чудо самой Судьбе. Мужчина, разглядывая россыпь родинок на шее и лице, взглядом зацепился за пожелтевший синяк у виска.
— Тош, я надеялся, что ты сам расскажешь, откуда у тебя пара фингалов, — проговорил он ему на ухо, — И кофта в крови, которая, кстати, не отстиралась до конца.
Антон чертыхнулся себе под нос. Была любимой кофтой.
— Антош? Не молчи, прошу.
— Это та проблема, с которой я смогу разобраться сам. — отмахнулся парень и отвернулся к окну.
Умиротворение сменилось нервозностью на лице Антона, и он стал крутить кольца на пальцах. Попов положил свои руки на его, чтобы тот успокоился, и Шастун невольно улыбнулся.
— Давай не будем повторять наших ошибок, пожалуйста. — сказал он и оставил невесомый поцелуй на мочке уха.
Антон снова вздохнул, чтобы собраться с мыслями.
— Только пообещай не предпринимать решительных действий. — вымолвил он.
— Постараюсь.
— Я ехал от вокзала, и недалеко от дома оказался Костя. Ну, мой отчим. Не имею понятия, как он меня нашёл. — Антон тяжело вздохнул. — Он попросил денег. Вернее, побил, а потом сказал сбросить ему денег. Но тут и я дурак, мог бы и не нарываться. Начал хамить ему, так он и озверел. — он поджал губы и отвернулся от изучающего взгляда Арсения.
— Ты же не будешь ему их присылать? Ты и сам еле концы с концами сводишь.
— Я не знаю. Он же придёт снова выбивать из меня эти одиннадцать тысяч. Я надеялся о нём не вспоминать вообще, но это зря, видимо. — парень опустил взгляд.
— Мы что-нибудь придумаем, обещаю тебе. — ответил Арсений, — Забудь об этом ещё на пару вечеров, и оставайся пока у меня. А там уж разберёмся. — он озорно подмигнул любимому.
Попов потянул его за руку, стаскивая с подоконника. Тот лениво слез и побрёл следом за Арсом. Это был долгий и тяжкий первый из многих таких дней. Но Антон чувствовал какую-то даже приятную усталость, от которой не хотелось плакать и завернуться по шею в одеяло. Влияние то было отпуска или Арсения, но юноше так нравилось намного больше. Как бы то ни было, в сон клонило безбожно, и вскоре парни уже сопели по две стороны от развалившегося по центру кровати Дырсика.