Чёрные вены

25. Их колючая проволока.

Арсений за плечо повернул к себе юношу, который был бледнее снега, с красными глазами, под которыми пролегли тени. Антона трясло, он буквально, казалось, сходил с ума. Выглядел таким отчаявшимся, потерянным и до одури уставшим. Словно в нём что-то сломалось, так быстро и незаметно, что Арс смог упустить это. Немой шок застыл на лице Попова. Совесть тут же принялась грызть его изнутри. Как он мог не заметить, пропустить такую резкую перемену в состоянии любимого человека? Когда он перестал нормально спать, пропадая сутками на работе, закапываясь во лжи и в сценариях. Вроде как рядом, но так далеко. Словно пропасть образовалась между двумя парнями. Они засыпали вместе и просыпались тоже, но всё равно словно тысячи километров разделили их. Но те мгновения в гримёрке у Шастуна минут пятнадцать назад, они снова сделали обоих такими счастливыми. Арсений не мог налюбоваться на такую редкую в последнее время улыбку возлюбленного. Хотелось, чтобы она больше никогда не покидала его худого лица. Как он смеялся, и огоньки играли в его глазах, когда Арсений признавался ему в любви. Но, к сожалению, они гасли, оставляя лишь поглощающую пустоту. Ни эмоций, ни чувств, только губящее безразличие. Его глаза были тусклыми, привычный ярко-зелёный цвет стал более приглушённым. Сейчас парень смотрел на Арса отчаянным взглядом, который не выражал ничего, кроме боли и страха. В один миг его взор стал стеклянным. Он смотрел, но не видел перед собой ничего. А потом секунда и его худое двухметровое тело полетело на пол. Арсений бросился к нему, едва ли успев подхватить у самого пола. Паника вперемешку со страхом захлестнула Попова, но на них не было сейчас времени. Нужно было хоть что-нибудь сделать. Мысли забегали в черепной коробке.
— Тоша! Тош, очнись, пожалуйста... Антон. — с надрывом произнёс Арс, кладя голову юноши на колени.
Поняв, что так просто любимого не привести в чувства, ему не осталось ничего, кроме как взять Шастуна на руки и отнести в гримёрку. А там уж он разберётся.
Пока Арсений тащил тяжёлое тело юноши, он постоянно целовал его светлую голову и шептал признания в любви. Страх сковал Попова, но он не мог дать ему контролировать разум. Не в этот раз. С особой заботой поместив его на диван, на котором Антон не смог уместиться полностью, он позвал врача и сел рядом, поглаживая его волосы, играя с прядками. Мужчина хотел верить, что, как в сказке, его лёгкие поцелуи разбудят принца, но знал же, что жизнь совсем не сказка. Но надеяться никто не запрещал. Он теребил пальцы юноши, прокручивая кольца на них, мечтая, чтобы на безымянном появилось ещё одно. Наверное, серебряное, но не грубое, как те, что украшали его руки обычно, а тонкое и изящное, как и сам Антон. Попов всё чаще задумывался об этом. А ещё о том, что же привело парня к состоянию отрешенности, в котором тот находился. И где-то в подкорке зародилась мысль, что он сам являлся причиной. Но пока он не придавал этому особого значения, а просто держал бледного юношу за руку, сидя в совсем не удобной позе у небольшого бордово-красного дивана.
Когда в комнату вошёл режиссёр постановки вместе с медсестрой, Арсений вскочил, но ладонь парня не опустил, продолжая крепко держать её. Понимал, что если отпустит, то ударится в панику, которая и так была его частой гостьей. Врач быстро осмотрела Антона, померила ему давление, а потом сказала неутешительное: «Ждать, ему нужен сон». Всё, что смог выдавить из себя Арсений — это лёгкий кивок. Посторонние покинули помещение так же быстро, как и вошли в него, оставляя Арса наедине со съедающими мозг мыслями, обвинениями в свой адрес и совестью. Тишина молча кричала, а в ушах засело шипение, словно рядом работал старый телевизор. Это жутко давило на мозг. Он всё же отпустил руку Шастуна, чтобы выпить успокоительные. Помогли они не сразу, и нервы всё равно плескались где-то в горле, но ему, по крайней мере, не хотелось свернуться калачиком и плакать.
Арс каждую секунду поглядывал на Антона в ожидании, когда его любимый проснётся. Так шли часы. Попов иногда присаживался на стул рядом, но долго не мог выдержать бездействие. Он разглядывал закрытые веки Антона, который даже в обмороке оставался прекрасным. Он размеренно дышал, так тихо, что порой казалось, словно юноша всё ещё в обмороке. Арсений ухмылялся, рассматривая мелкую россыпь родинок на щеках. Проводил подушечками пальцев по его скулам, влюбляясь всё сильнее с каждым прикосновением. Хотя казалось, что это уже невозможно. Да и вообще, Попов не думал, что когда-нибудь сможет так сильно полюбить человека, раствориться в нём целиком. Чтобы любое прикосновение отдавало электричеством во всём теле. Чтобы улыбка расцветала при его взгляде. Чтобы поцелуи казались такими сладкими. А любые слова поддержки были важнее всего мира. Арсений с ума сходил по Антону, но всё так же боялся, что сломает его. Потому что лекарства давали временное улучшение, но свои приступы он пока умудрялся скрывать. Не хотел волновать Шастуна, и без того вымотанного. Арсений не видел своей жизни без него, и всё, что он мог представить — это их помолвку, мысли о которой всё чаще появлялись в голове. Они даже двух месяцев не встречались, о ощущение было, словно знают друг друга много лет. Просто без Антона в жизни Арса после смерти дочери стало так пусто, что даже тошно. Потому что раньше его маленьким солнцем была Лиза, а теперь им стал этот зеленоглазый юноша, который одной своей улыбкой мог бы осветить всё вокруг.
Краем глаза Попов увидел какие-то фото на тумбочке. Их лежала целая стопка. Он взял их в руки. Один за одной рассматривая фотографии, он находил их с Антоном общие кадры, ещё несколько были с Серёжей или Димой. На них он так ярко улыбался, счастлив был, наверно. Но на одном фото он увидел то, что повергло его в шок. Вены у юноши на ней были чернее туч на небе. Но улыбка всё так же сияла на его лице, хоть и казалась натянутой. Арс замер, а в груди больно кольнуло. Это — его вина. Не в силах больше смотреть на ту боль, которую сам же и причинил любимому человеку, он убрал фото в сторону. И в руках осталась одна, смятая, склеенная в некоторых местах, которая была самой последней в стопке. На ней сам Арсений запечатлён с дочкой на лавочке в парке, в котором так любила гулять Лиза, когда они приезжали в Воронеж к сестре Арсения, которая в декабре переехала в Питер. Любимая фотография Арса, которую он думал, что разорвал, как и остальные. А сзади подпись аккуратным почерком Антона: «Я нашёл её за шкафом. Думаю, ты будешь рад вернуть её»
— Конечно буду, Тош... — прошептал Арсений немного поражённо.
Вслед за теплом, проникнувшим в кровь, воспоминания нахлынули на него.

***
— Лиза! Лиза, аккуратнее! — крикнул Арсений на весь, казалось, парк.
Вокруг бегали дети, и среди них носилась его дочурка. Светловолосая, зеленоглазая, его полная противоположность. Но не было ничего прекраснее её в этой жизни для Попова. Его дочь. И пускай, что не биологическая.
— Пап, хорошо всё! — ответила девочка и дальше потопала своими маленькими ножками по траве.
На секунду Арсений отвлёкся на телефонный звонок. А когда повернулся, то увидел, как его малышка разговаривает с незнакомцем неподалёку. Так искренне улыбался ей двухметровый молодой человек со светлыми волосами. Арс даже замер на секунду от этой улыбки. Но быстро отошёл и собрался уже забрать дочь от странного парня, но даже и шага сделать не успел. Незнакомец протянул ей ромашку, и удалился.
— Эй, Лизонька, кто это был? — взволнованно спросил отец у подбегающей дочери.
— Его зовут Антон. Он такой большой! — девочка засмеялась, — Он мне ромашку подарил, смотри!
Арс улыбнулся и взял девочку на руки, чмокнув её в носик.
— Папа очень тебя любит, Лиза. Очень сильно. Не разговаривай с незнакомыми Антонами, пожалуйста. И вообще с незнакомцами, ладно?
— Хорошо, — она замолкла, опустив грустный взгляд.
— Что-то случилось, солнышко? — с тревогой спросил Арс.
Девочка помолчала ещё минутку, а потом неуверенно сказала:
— А у меня будет мама? У всех здесь они есть, а у меня нету... — грустно ответила она.
— Наверное, когда-нибудь. Но нам же и вдвоём неплохо пока что, правда? — спросил Попов, поглядывая на дочурку.
— Да, пап, — она улыбнулась во все свои маленькие зубки.
Он просто не жил до неё. Ему так нравилось читать ей сказки на ночь, укачивать на руках, когда та была совсем малышкой. Лиза была всем его миром, который в одно мгновение обрушится меньше, чем через три месяца.
Он ведь так сильно любил дочку с её бархатной улыбкой, смехом, который раньше часто звучал. Как своими крошечными пальчиками она брала его за руку и тащила смотреть на десяток дворовых котов недалеко от их дома. Когда она прижималась к его боку, чтобы уснуть после кошмара. И не было и дня, когда Арс бы не вспоминал о ней. И сейчас из его глаз катились непрекращающиеся слёзы, которые растекались по фото. Он тихо всхлипывал, никто даже обнять его не мог в эту секунду. Антон всё так же спокойно спал, и хотя бы за это Арс был благодарен Судьбе. Потому что если вдруг что-то случится с его ангелом, он не переживёт. Сломается, как стебель одуванчика, и больше никогда не полюбит. Арсений присел рядом с ним на холодный пол и поцеловал в висок. И сам не заметил, как уснул сидя у дивана, на котором лежал его живой Антон. Самый настоящий и такой прекрасный, даже с бледной, как у мертвеца, кожей.