Чёрные вены

17. Чего ты боишься?

Арсений с трудом открывает глаза. Попов осматривается и понимает, что находится не в своей тесной однушке, а в знакомой комнате в квартире своего лучшего друга. О его ноги трётся кот, которого мужчина почему-то не заметил вчера. Он разочарованно вздыхает, когда не обнаруживает Антона рядом с собой. Без него как-то холодно. Арс впервые так спокойно спал за последний год, наверно. Рядом с Шастуном почему-то всё проще и намного приятнее. Он восстанавливает в памяти события вчерашнего вечера и улыбается сам себе. Арсений наконец нашёл его, после трёх месяцев бесконечного поиска подсказок во снах, которые он видел ровным счётом так же, как и Шастун. Только его сны были другими. В них Антон много плакал, была кровь, боль и шрамы. Попов часто просыпался в криках, иногда до рассвета сидел и молился, хоть верующим и не был. Просил, чтобы с Антоном всё было хорошо. Но сейчас юноша под его защитой, если он со своими битыми нервами может хоть кого-то защитить. Но он поклялся себе в ту секунду, когда заглянул парню в глаза, что будет оберегать его, чего бы это не стоило. Он не был намерен потерять ещё одного близкого человека.
Часы показывают десять. Слава Богу, на работу мужчине только к четырём, и он никуда не опаздывает. С кряхтением старушки Арсений поднимается с жёсткого дивана, потягиваясь. Старость не радость в твои двадцать девять. Тихонько выплывая из спальни, он плетётся в кухню, где обнаруживает Серёжу, усердно старающегося отмыть сковородку. Краем глаза тот замечает друга и оборачивается.
— О, очнулся наконец. — с усмешкой произносит Матвиенко.
Арс приземляется на стул и тянет руку к чайнику, чтобы заварить кофе.
— А Тоша где? — спрашивает он, отхлёбывая из кружки.
— Какой Тоша? — удивлённо спрашивает Серёжа, не отрываясь от отдраивания сковородки. Вокруг него всё залито водой, а его футболка вся в брызгах.
— Ну, Антон. Серёг, ты чего? Мы же вместе приходили. — с непониманием глядя на друга продолжает Арс.
Паника начинает потихоньку накатывать на Попова. Это просто не могло быть сном или галлюцинацией. Он помнит, как держал его за руки, как юноша долго стискивал в объятиях в парке, утирая слёзы.
— Ты что, успокоительного принял слишком много? Не было никакого Антона. — хмыкает Матвиенко, поглядывая на шокированного друга.
Глаза Арса становятся по пять рублей, а тело немного передёргивает. Арс устремляет взгляд на свои руки, на которых красуются крестики, и тот облегчённо выдыхает, окинув Серёжу злым взглядом.
— Ну ты и сука. — выплёвывает он.
— А ты же поверил! — Матвиенко ржёт, пока в него не летит кубик сахара, — Да на работе твой благоверный. Раньше одиннадцати вечера можешь его не ждать, он сверхурочные отрабатывает. — продолжает он. — Ты как никогда вовремя, Арс. Я думал вчера, что найду его с перерезанными венами в канаве.
Попов уставился на друга, ожидая хоть каких-нибудь объяснений.
— У него жесть, а не жизнь последние месяца два. Может больше. Не знаю короче. — Серёжа выключает воду и поворачивается, складывая руки на груди. — Он же переехал только два месяца назад сюда из Воронежа. Что там было, я не знаю.
Арс потирает лицо ладонями. Дыхание перекрывает, а руки начинают трястись. Это всё из-за него, как думает Арс. И в какой-то мере он даже прав. На глазах появляется влага, а мужчина поджимает губы. Чувство, словно его и без того слабое сердце раздирают на куски. Матвиенко замечает это и садится рядом.
— Это не только из-за тебя. — тихо проговаривает он.
Попов кивает в ответ. Ему хочется в это верить. Чувство вины никуда не исчезает, но немного притупляется.
— А где работает Антон? — спрашивает Арсений, глубоко вздохнув.
— В кафешке на Гражданке, там от метро минут двадцать, кажется.
— Ты ему сказал? — мужчина наконец находит силы задать самый волнующий вопрос.
Рассказал ли обо всём, что творилось с Поповым после той ужасной аварии, с момента которой прошло уже больше года? О его панических атаках, о проблемах с агрессией, неврозах и ещё многих пунктах. Вот уже как год назад Попов стал книжкой про психологические заболевания. И никто не смог ему помочь, ни психологи, ни Серёжа, который остался его единственным другом после всего этого. Арсений был загнан в клетку из собственных страхов и психозов. Ему было страшно, что Антон всё узнает и бросит его. Хотя бросать кого? Они даже не знают, кто друг другу, о чём там говорить. Мужчина мечтал, чтобы Антон стал его любимым человеком с самого первого сна, когда этот улыбчивый юноша протянул ему руку и сказал: «Ангел, я пошутил, возвращайся».
— Нет. Но ты должен, Арс. Ты просто обязан рассказать ему, почему тебе было больно, из-за чего он страдал. А я уверен, что страдал. Ты обязан рассказать ему о своих проблемах, потому что, а вдруг... А вдруг он сможет помочь? — неуверенно произнёс Серёжа.
— Никто не сможет. Он убежит, узнав обо всём. Меня не спасти, Серёг. Он не выдержит. Я не хочу делать ему больно. — опуская взгляд в пол, говорит Попов.
— Антон намного сильнее, чем ты думаешь. Он — твоя родственная душа, разве это ничего не значит, Арс?
— Значит.
— Так чего же ты боишься? — спрашивает Серёжа.
— Причинить ему боль. А ты знаешь, что я это умею. — он указывает на синяк на скуле Матвиенко. — Он такой улыбчивый был вчера, нежный, такой... Мой, что ли. Тот, кого я искал всю жизнь, наверно. — с лёгкой улыбкой произносит Арсений.
— Не «наверно». Ты же влюблён в него, я вижу. Когда это успело произойти? — хихикнув, сказал Серёжа.
— С той минуты, когда увидел его. Ещё в декабре...
— Что? Вы же вчера встретились.
— Не совсем. Он мне снился очень долго. Поэтому я знал, что он курит. — заключает Попов.
— И ты мне об этом даже не сказал. — обиженно произносит Матвиенко, отворачиваясь.
— Прости. — виновато говорит Арсений.
— Но ты так в него влюблён. Почему, Арс? За что? — с интересом спрашивает Матвиенко, явно преследуя какую-то цель.
— За улыбку, солнечную такую, яркую. Он только со мной что ли такой? Ты так удивляешься. — друг кивает, а Арс продолжает, — За бесконечные разговоры. Он знает, чего не надо спрашивать. Прошёл один вечер, а я уже готов скулить, что его рядом нет. Так бывает, Серёг?
— Не знаю. Так что тебя останавливает? Он справится с этим, примет всё, что ты ему расскажешь. Ты должен сказать, Арс.
— Знаю.
Потом они завтракают, разговаривая о чём-то отвлечённом. На душе у Арсения всё ещё огромный железный ком, но стало как-то легче. Хочется думать, что Антон всё поймет и поможет. Хотя в последнее мужчина верит слабо, если верит вообще.
Антон стоит за прилавком в пустой кофейне. Никто толком и не приходит, Паши нет, и поделиться своим счастьем ему абсолютно не с кем. От скуки он готов считать кофейные зёрна в автомате. Время тянется медленнее улитки, а на часах только три. Он вспоминает сегодняшнее утро и вчерашний вечер и ярко улыбается. Парень лежал не один в холодной постели, а в обнимку с Арсом, хоть и не смог заснуть. С утра он посидел на кухне с Серёжей, для чего ему пришлось выбираться из объятий мужчины по максимуму аккуратно, чтобы его не разбудить. Тот обвил его талию рукой и не хотел отпускать, будто боялся, что Шастун не вернётся. Но покидать Попова юноша ни в коем случае не собирался. Его лёгкая улыбка во сне запала в память Антону, как и его привычка потирать кончик носа, когда он смущается. Восторг в голосе Арса, когда мужчина говорил о театре, кино и сладостях. Ему нравилось ласковое «Тоша» и манера, с которой Арсений это говорит. Шастун влюблялся буквально во всё. Юноша был всем существом влюблён в человека, которого знает один день, но кажется, что намного больше. Единственное, что не давало ему покоя, так это причины, по которым его вены становились чёрными. Но он не спрашивал. Часть его мучалась от любопытства, а другая боялась того, что парень может услышать. И слушал Антон пока что последнюю.
В четыре, когда Шастун понял, что никто и не собирается прийти сюда, он выудил из кармана телефон. Послышались длинные гудки. Трубку никто долго не брал, но, когда Антон уже думал сбросить, вызов на том конце провода решили всё-таки принять.
— Привет, Шаст! Я наконец-то свободен. Ну давай, рассказывай, как ты там. Я рад, что ты жив, я очень боялся за тебя, правда. — зазвучал бодрый голос Димы.
Антон невольно улыбнулся.
— Я встретил его. — это было первым, что он сказал, — Я встретил Арса вчера.
— Серьёзно? — Позов был очень удивлён.
— Абсолютно.
— Так это ж круто! Я очень за тебя рад. Покажешь мне потом свои крестики.
— Да когда покажу? В мае, когда в Воронеж поеду? Ну ты знаешь... — проговорил Шастун.
— Да нет... Ну, я в Питере буду несколько дней, в середине марта. — боязливо ответил Дима.
— И ты мне об этом даже не рассказал. — обиженно сказал Антон.
— Я хотел.
— Хотел он... Ладно.
— Что у вас там с Арсом?
— Не знаю. Я в него влюблён. Очень-очень влюблён. Странно, да? Как можно влюбиться за один вечер? — с неуверенностью сказал юноша.
— Можно. У меня такое было. Ты помнишь. Это нормально, Тох. Только не всё так прекрасно, явно. Он тебе рассказал, почему ему было плохо?
— Нет. Я не спрашивал. Я боюсь ответа, Дим. — понизив голос, почти прошептал в трубку Шастун.
— Почему боишься?
— Не знаю. Мне просто страшно узнать, что он, может, болен раком или чем-то подобным. Я не хочу терять Арса, Поз. Я ведь только-только нашёл его. — на глаза навернулись слёзы.
— Ну даже если он и скажет что-то подобное, ты что, бросишь его? — отвечает Дима.
— Нет, конечно. — уверенно говорит Антон. — Просто мне страшно, что опять умрёт любимый мне человек. После смерти мамы это и правда стало моим самым главным страхом.
— Всё будет нормально, Тох. В конце вы оба останетесь счастливы.
— Херово, если только в конце.
Потом они говорят о чём-то отвлечённом, но вскоре в кафе приходят посетители и Антон отключается, пообещав другу сообщать о чём-то действительно важном, и вообще звонить почаще. Шастун невероятно рад, что Позов про него не забывает. Но вопросы остаются теми же.
Где-то около восьми тридцати, когда до конца работы кафе осталось всего полчаса, кто-то зашёл, и Антон хотел проклясть этого человека. Он лениво оглянулся на дверь, но вся его ненависть к посетителю тут же улетучилась. На пороге стояла никто иная, как Дарина в сером пальто и привычным пучком на голове. На секунду Антону показалось, что он снова в Воронеже, и все его друзья находят время с ним пообщаться. Глаза Антона удивлённо оглядывали гостью. И возникал один-единственный вопрос: что она тут делает?
— Тоха! Привет, как давно не виделись! — она радостно подбежала к другу, и обняла его. — Прости, что не звонила.
— Но... Нормально, — всё ещё находясь в шоке проговорил Шастун.
— Как дела у тебя? — девушка лучезарно улыбнулась и приземлилась на стул рядом.
— Ты что делаешь здесь? В Воронеже быть должна же. - выпалил парень, игнорируя вопрос.
— Я к Стасу приехала. Скоро перееду насовсем. — ответила девушка.
— А, я его видел, кстати.
— Да, он от тебя «привет» передавал. А дела то у тебя как?
Дарина не заметила крестиков на запястьях, которые были скрыты браслетами. Поэтому Антон вместо ответа протянул руки вперед, отодвигая украшения в сторону. В следующую секунду его оглушил радостный визг подруги.
— Да ладно?! — она прыгала на месте. — Арсений?
Антон, улыбаясь от уха до уха, кивнул. Ему хотелось рассказать всему миру о своём счастье, но он ограничился парой друзей. А ещё он безумно хотел к Арсению, потому что за целый день успел накрутить себя до мысли, что это всё сон.
Дарина вскоре умчалась навстречу Стасу. А Антон снова остался один. Рабочий день, теоретически, кончился, но ему ещё отрабатывать сверхурочные. Он должен был быть вместо уборщицы, да такой, чтобы всё блестело чистотой и пахло ей же. Схватив в руки швабру, он начал мыть пол. Шастуну безумно хотелось спать, он мечтал уткнуться Арсу в плечо и понять наконец, что он на сто процентов не глюк или сон, затянувшийся надолго. Он подметал несчастный дубовый пол и представлял, что он крепостной у какого-нибудь небогатого помещика пару веков назад. Потому что уборку он не любил и сейчас чувствовал себя рабом. Позади него послышался звон колокольчиков, и юноша закатил глаза, думая, насколько же слепой человек к нему пришёл, что не увидел режим работы кофейни на дверях.
— Закрыто. — немного злобно сказал он.
— Даже для меня? — раздался позади знакомый голос, и парень улыбнулся.
— Для тебя открыто всегда. — поворачиваясь, произнёс Антон.
Перед ним в чёрном пальто стоит с белозубой улыбкой и сияющими голубыми глазами Арсений, его Арсений, которого юноша мечтал увидеть весь этот очень долгий день. Он неуверенно подходит ближе, оплетая руками плечи мужчины, который мгновенно обмякает в его руках. Так приятно обнимать любимого человека, когда он прямо рядом с тобой, живой, настоящий. Антон до сих пор слабо верит в происходящее. Арс утыкается носом парню в шею. Бабочки порхают в животах у обоих. Они так долго ждали таких моментов, каждый день засыпая одни в своих холодных пустых кроватях.
— Могу я забрать тебя раньше? — тихо спрашивает Арсений, нарушая тишину.
— Думаю, Паша не обидится. — с ухмылкой отвечает Антон.
Вскоре он уже закрывает кафе.
Они в тишине бредут по пустым улицам, изредка переглядываясь и улыбаясь своим мыслям. Антон разглядывает лицо возлюбленного. Мелкие родинки на щеках, тонкие губы. Которые так хочется впервые поцеловать, но почему-то Шастун не хочет портить эту романтичную атмосферу, витающую в воздухе. Её буквально можно было почувствовать. То, как тёплое чувство счастья разливалось по груди, затмевая страхи, какой приятной была тишина, не напряжённой, как обычно случается. Антон переплетает их пальцы, отчего Арс улыбается, не поворачивая головы. Юноша хочет быть ближе, чувствовать его, убеждая себя в реальности происходящего. Каждый понимал, что им нужно время, чтобы привыкнуть. Привыкнуть к тому, что рядом кто-то есть, что есть с кем засыпать, к кому прийти за помощью. Что есть кто-то, в кого ты влюблён, и он в тебя тоже. Они настолько долго жили по одиночке и так сильно от этого устали, что больше не хотелось ни на секунду оставаться одним. Но так сразу принять всё происходящее никто из них не мог.
— Куда мы идём? — наконец подал голос Антон.
— Скоро узнаешь.
— Это свидание? — с ухмылкой спрашивает парень.
— Да, это наше первое свидание. — сам не веря в то, что говорит, отвечает Арс.
— Я могу спросить у тебя кое-что?
Арсений немного напрягся, но, сделав глубокий вдох, всё-таки ответил.
— Да.
— Чего ты боишься? — неуверенно произноснёс Шастун.
— Я?
— Да. Если человек ничего не боится, значит, он ни во что не верит. — заключает юноша.
— А во что веришь ты? — спрашивает Попов.
— В Судьбу верю. Если что-то происходит, значит так нужно. И сколько бы решений человек не принимал, ничего не изменится. Судьба всё равно приведёт его к тому, что должно случится. Напрямую или окольными путями — совершенно неважно. Но на мой вопрос ты не ответил, Арс. — с наслаждением произнося его имя, отвечает Антон.
— Чего я боюсь? Да я всего боюсь. Пауков, например. Машин и больших скоростей с недавнего времени, воспоминаний, смерти, а ещё навредить тебе. — говорит он на одном дыхании.
— А можешь?
— Могу, Тош. — Арсений опускает глаза в пол.
— Я правда готов помочь тебе, чего бы это не стоило. Когда будешь готов, расскажи мне, — шепчет Шастун.
Попов лишь загадочно улыбается в ответ.
Мужчины заходят в тёмное помещение. Антон оглядывается вокруг, но ничего не видит, кроме очень высоких потолков.
— Готов? — раздаётся голос Арса из другого конца комнаты.
— К чему? — спрашивает юноша, но ответа не получает.
В один миг на потолке зажигаются мелкие огоньки, которые образуют целое звёздное небо со всеми созвездиями. Все стены и потолок покрываются ими, и перед Антоном открывается буквально вся Вселенная. Антон стоит на звёздах, они окутывают его. Сияют и переливаются, то гаснут, то зажигаются по одиночке. Парень открывает рот от восхищения. Он очень любил наблюдать за звёздами, сидя на подоконнике, когда был чуть младше. Но потом у него либо не было времени, либо небо было покрыто тучами. Сзади к Шастуну аккуратно подходит Арсений, который так же завороженно наблюдает за этим. Но его взгляд вскоре перемещается на Антона, в глазах у которого играют радостные огоньки, а на лице светится улыбка. И эта картина привлекает его намного больше всех этих миллионов звёзд в комнате.
— Откуда ты узнал? — шепчет юноша, словно боясь спугнуть космос вокруг.
— Мне приснилось как-то, что ты очень любишь наблюдать за звёздами. Ты в том сне сидел на подоконнике, прямо как вчера, и сказал что-то наподобие: «Космос между нами, а ещё у меня на кухне. Проходи, я заварю тебе какао. Я очень люблю звёзды, но если бы пришлось отказаться от них ради тебя я бы...» — договорить мужчина не успевает.
— Сделал это, потому что их так много, они есть друг у друга. А тебя у меня не было. — заканчивает юноша.
— Именно так.
Арсений улыбается. Снова. В последние сутки он так много улыбается, что мышцы на лице уже начинают болеть. Таким счастливым он давно не был.
— Спасибо тебе.
— За что?
Вопрос остаётся без ответа, растворяясь в космосе вокруг них.
Парни плетутся по набережной, едва ли переставляя ноги от усталости. На дворе полночь, а они где-то в центре, очень далеко от дома. Они минуют кафешки в красивых трёхэтажных домах, бизнес центры и прочую чепуху, пока не останавливаются у театра, стены которого выкрашены жёлтым.
— Тут я работаю. — говорит Арс. — Я вообще актёр по диплому, но пока что только ассистент.
— Я тоже, кстати, актёр. Богатыми явно не будем. — усмехается Антон. — Актёр-официант, класс. Мне на пробах всегда отказывали, что в Воронеже, что в Петербурге, сколько бы я на них не ходил.
Они поворачивают к мостовой, которая находится прямо напротив входа в театр, и Шастун уходит немного вперёд. Он останавливается только где-то на середине моста и, оперевшись руками на каменные ограждения, смотрит в бесконечную водную гладь. Арсений подходит к нему и останавливается. Он видит, что юношу что-то тревожит, но не может понять, что именно. Он видит в глазах юноши непрошеные слёзы и придвигается ближе.
— Тош, что случилось? Ты погрустнел. — взволнованно говорит Арсений.
Подушечками пальцев мужчина касается руки Шаста, отчего тот вздрагивает.
— Мне так нравится, когда ты зовёшь меня Тошей. — по щеке парня соскальзывает прозрачная слеза.
— Антон... — Попов поворачивает юношу и прижимает к себе.
Он чувствует его руки на своей талии.
— Я был в Питере всего раз. С мамой, когда мне было шесть. Тогда ещё не было Кости, тогда ещё не было кучи проблем и избитого лица. Шрамов тоже не было. — Антон всхлипывает, — Я понимаю, что где-то здесь бродит мой отчим-алкоголик, который если меня найдёт, то убьёт просто. Он забьёт меня насмерть в подворотне. Как тогда, когда мне было шестнадцать, Арс. Только тогда всё закончилось черепно-мозговой. — голос парня становится сиплым, — Я не выдержу, Арс, не в этот раз.
Он резко отстраняется и отворачивается, утирая слёзы.
— Прости. Ты не должен был видеть это, — шмыгая носом говорит он, — Просто воспоминания накатили.
— Весь этот город одно огромное воспоминание о человеке, которого я потерял. Плакать — это нормально, Тоша. Мы все здесь поломанные. Жизнь уже почти погубила меня однажды, но я не дам ей повторить этот трюк с тобой. Я здесь, чтобы быть рядом. Всегда, Антон. — говорит Арсений уверенно.
Антон смотрит на него глазами, полными благодарности и сомнения.
— Арс... Кто мы друг другу?
— А ты как думаешь? Я в тебя влюблён, Тоша, хотя думал, невозможно, чтобы я за день влюбился. — усмехается Арсений.
Шастун улыбается и тихо говорит:
— Поцелуешь меня?
— Если ты позволишь. — мужчина придвигается ближе, и их лица оказываются сантиметрах в десяти друг от друга.
Антон накрывает губы Арса своими, и притягивает его ближе, кладя руки на шею. И Попов отвечает на поцелуй, так нежно изучая его губы. Немного грубые и искусанные, но кажущиеся родными. Оттягивает нижнюю губу, немного её прикусывая, а потом углубляет поцелуй. Антон приоткрывает рот, давая языку Арса проникнуть внутрь. В этот миг сразу же миллионы мыслей проносится в голове у юноши, но потом так же внезапно не остаётся ничего, кроме осознания того, что он полностью пропал в этом человеке, влюбляясь в него всё больше с каждым прикосновением. Он потерялся в Арсении, который в момент стал всем миром. Их языки образуют танец из нахлынувших чувств, а потом они отрываются друг от друга, чтобы схватить хоть каплю воздуха. А потом ещё и ещё, поцелуй за поцелуем, прикосновение за прикосновением. Молчаливые признания, нежные касания. Над ними тучи, которые скрывают звёзды, но им это не важно, у них есть своя Вселенная, где множество комет и планет.
И звёзд, конечно же, не меньше, ведь их так любит Антон.