Чёрные вены

10. Чёрные вены.

Антон стоял на перроне, только сойдя с поезда. Петербург встретил его своей обыденной хмуростью. Звёзды лишь изредка проглядывали сквозь бесконечное течение туч, которые делали тёмно-синее, почти что чёрное небо ядовито-фиолетовым. Счастливый юноша ошалелыми глазами разглядывал окружающий его мир. Люди бегут куда-то, спешат, хоть на часах десять вечера. Кто-то обнимался с родными, прямо на перроне заключая их в свои руки спустя время разлуки. Кто-то бесцельно брёл к выходу, таща множество пакетов, часть которых были клетчатыми, и везя маленькие чемоданы на крошечных колёсах. Антон с рюкзаком и парой сумок медленно двинулся в направлении людского потока, входя в просторный зал ожидания, где было пару ларьков с журналами, несколько кафе и сувенирных лавок. Но цены тут были настолько завышены, что у парня глаза полезли на лоб.
Выйдя на улицу, у которой стояло пару машин, кого-то ждущих, Шастун держал путь на метро, которое было совсем рядом, ведь он не имел достаточно средств даже квартиру снять, не то, что кататься на такси. На эскалаторах толком и не было никого, лишь несколько уставших, только-только приехавших людей. Кто-то тихонько говорил по телефону, а кто-то оглядывал архитектуру метро. Антон так же восторженно рассматривал всё вокруг. Он чувствовал совсем другую атмосферу в этом городе, такую живую и шумную, даже в десять часов вечера. Потому что вагоны вовсе не были пустыми, люди все стремились куда-то. Но Антону некуда было спешить. Он снял комнату у одного парня, которого, кажется, звали Серёжа. На собственное, хоть и съёмное жильё, денег у юноши не было. Он, плюхнувшись на сиденье у входа, прикрыл глаза, думая о своём. Вернее, об Арсении, своём Арсении. Девушка и парень, сидевшие напротив, явно не были трезвыми. Она смеялась, своим заливистым хохотом заглушая грохот поезда. А её парень улыбался, смотря на возлюбленную. Антон воткнул наушники в уши, чтобы не слышать шума и разговоров пьяной парочки рядом. Впереди предстояло ещё минут тридцать езды, поэтому время, чтобы помечтать и подумать у него было.
Голос машиниста произнёс: «станция Академическая», и Антон лениво поднялся с сиденья, на ходу хватая сумки и выходя из вагона. Ему понадобилось пару секунд, чтобы сориентироваться. Но, увидев эскалатор в противоположном конце станции, он радостно направился к нему. Очень хотелось спать и ноги не слушались, то и дело заплетаясь. Он стоял на медленном эскалаторе, который возвращал его на землю, и в деталях вспоминал тот сон, что он видел ещё в поезде. Он словно чувствовал прикосновения мягких тёплых рук, как их пальцы переплетались, а глаза закрывались. Парни засыпали с улыбкой на лице. Антон и правда улыбался, пока спал, а руки сжимали подушку. Но потом вернулась реальность, которая была немного более серой, чем хотелось бы.
Юноша сошёл с эскалатора и вышел из метро, останавливаясь на пустующей площади перед ним. Куда ему идти, он представлял очень туманно. Поэтому, выудив телефон, который почти сел, из кармана, набрал номер Серёжи, который сказал, что живёт совсем недалеко от станции. Нашёл этого Сергея Антон через объявление на каком-то сайте и искренне надеялся, что его не убьют и не изнасилуют. Но выбора у него всё равно не было, и по фотографиям во «ВКонтакте» Матвиенко выглядел очень даже солидно. В трубке послышались гудки, но вскоре они затихли, и радостный голос произнёс:
— Привет! Ну что, доехал?
— Да, всё нормально. А куда идти-то? — пропищал в трубку Шастун.
— Ну, смотри. Видишь торговый центр напротив? — начал объяснять Серёжа.
— Да.
— Вот противоположно ему, улица, там ещё супермаркет. Пройди его, а потом ты увидишь зебру, перейди на другую сторону. Перед тобой будет дом, девятиэтажка, там ещё кучу магазинов внизу. Пиво продают, кафе какое-то ещё. Вот заверни во дворы, и найди третью парадку. Квартира восемьдесят четыре. Жду, будем приезд твой отмечать! — протараторил Матвиенко.
— Ищешь повод выпить? — усмехнувшись, спросил Антон.
— Ну, а то! — ответил собеседник и, засмеявшись, отключился.
Шастун же пошёл искать дорогу к новому дому. Парень ещё не решил, надолго ли останется, но искренне надеялся, что навсегда. Ему нравился приятный ночной воздух, небо, затянутое тучами. Этот город казался таким огромным, бескрайним, что парень боялся потеряться. Но здесь всё было совсем по-другому, давало надежду на лучшую жизнь, чем у него была в Воронеже. И он искренне надеялся, что они подружатся с Серёжей, и юноша не будет один в новом городе. Судя по телефонному разговору, вроде как, паренёк общительный. И русский, что, несомненно, немного расслабило парня. «Посмотрим, что будет», — подумал Антон.
Наконец он нашёл нужный дом и парадную. Позвонив в квартиру, он даже не успел сказать что-либо, как домофон загудел, и дверь открылась, впуская парня в тёмный подъезд. Шастун поднялся на нужный этаж и подёргал за холодную позолоченную ручку. Она поддалась, открывшись с лёгким скрипом. В узком маленьком коридоре его с дружелюбной улыбкой ждал кавказской внешности низкий паренёк со смешным хвостиком на голове. Антон непроизвольно улыбнулся и протянул ему руку.
— Антон Шастун. — радостно произнёс он.
Новый сосед пожал его руку. Все сомнения улетучились, Матвиенко выглядел очень приятным парнем. Без крестиков на запястьях. Его вены были немного сероватыми, Антон заметил это даже в тусклом свете старой лампочки.
— Фига, ты — шпала! Худой ещё такой. Ты вообще ешь? — сказал он, не переставая светить всеми тридцатью двумя, — Ты проходи! Там пивасик на кухне. Наконец, у меня есть сосед, а то я устал один жить. Ты готовить умеешь? Потому что если да, то я тебя найму в кухарки.
Антон рассмеялся и совсем расслабился.
— Нет, я толком даже не питаюсь, некогда мне. Пашу как проклятый, честное слово! — сказал Шастун в ответ.
У них завязался непринуждённый разговор за пивом. Они много говорили о футболе, о фильмах, книгах и вообще всякой ерунде. Серёжа оказался очень болтливым и легко мог рассмешить вечно грустного Шаста. Они нашли общий язык моментально, так что не осталось сомнений — они будут друзьями. Антон улыбался от этой мысли. Друг есть. Значит, в новом месте осталось найти только работу и Арсения. Второе, казалось, даже сложнее, чем первое.

***
Когда на часах было далеко за полночь, Матвиенко показал ему комнату. Всё очень скромно, но уютно. Бежевые однотонные обои, диван, стол рядом с балконом и маленький шкаф. Но Антона очень даже устраивало новое жилище. Даже лучше, чем он мог себе представить. Глаза парня бегали по помещению и вдруг наткнулись на что-то невероятно прекрасное. И это, отнюдь, был не Арсений. Хотя, откуда вообще ему тут быть? Это был подоконник, широкий и вместительный. Глаза юноши засветились от счастья, и он побежал к окну.
— Ты мой родненький, как же я рад! Широкий такой, класс! — говорил Антон подоконнику, отчего глаза Серёжи, стоящего у дверей, были по пять рублей.
— Ладно, сам потом расскажешь, с чего такая любовь. — фыркнул Серёга и собирался оставить парня наедине с самим собой, но Шаст его остановил.
— Слушай, если я покурю в форточку, нормально будет? Я просто сутки без сигарет, не могу больше. — жалобно простонал он.
— Да, пожалуйста, только в комнате не дыми. Я спать пойду, на работу рано вставать. Рад, что ты тут. — он тепло улыбнулся и удалился, прикрывая за собой дверь.
Антон кивнул пустоте и устроился на подоконнике, разглядывая крыши низких трёхэтажных домов неподалёку с высоты шестого. Над городом распласталась тёмная пелена ночи. Практически нигде не горел свет, только редкие окна светились в полной темноте. Юноша выдыхал приятный лёгким дым в окно, вдыхая морозный воздух, а когда закончил, выкинул окурок в окно. Парень быстро сбегал в душ и, до одури уставший с дороги, бессильно рухнул на застеленный диван. Мыслей не было. Почему-то перед тем, как погрузиться в сон, парень вспомнил дурацкую девчачью примету, и, смеясь над самим собой, тихонько прошептал:
— Сплю на новом месте, приснись жених невесте.
Он захихикал, как идиот, а потом довольно быстро уснул. Было тепло и спокойно, на душе царил порядок, а впечатления о новом городе были прекрасными. Он надеялся, что всё и дальше будет хорошо, но, к сожалению, так не бывает. Но к этому вернёмся чуть позже. Пока Антон Шастун спит на мягком диване, за стенкой сопит его новый друг, и он совсем не один.

***
В новом сне, они с Арсом сидели на скамейке в каком-то до боли знакомом парке. Каждое дерево тут Шастун прекрасно помнил, хотя, в реальной жизни такого парка он никогда не видел. Вокруг было мокро. Видимо, недавно прошёл сильный дождь. Арсений держал в руках яркий зонтик с причудливыми несуразными котиками на нём, с мужчины капала вода. Видимо, зонт их совсем не спас. По бледной коже юноши тоже стекали крупные капли, вызывая дрожь по всему телу, но он улыбался, несмотря ни на что. Смотрел в два прекрасных океана, которые были всего лишь глазами его любимого человека. Но для парня они — целый мир. Он влюблялся каждый раз заново и в них, и в их обладателя. Когда они пили на тесной кухне вино, молча, ничего не спрашивая, но наблюдая, кидая смущённые улыбки и робкие взгляды. Когда Арсений ждал Антона с репетиций, каждый раз принося пару любимых конфет любимому. Когда Антон прижимал трясущегося в панике Арса к своему худому слабому телу. Когда мужчина целовал шрамы на запястьях парня, оставшиеся на всю жизнь. Они были спасательным якорем друг для друга. Пришлось подождать очень долго, но оно стоило того. И сейчас они, промокшие до нитки, но абсолютно счастливые, сидели на не менее мокрой скамейке и наблюдали, как всегда. Вечером они опять откроют хорошее вино, сядут на диван и долго будут разговаривать на пониженных тонах, растягивая слова. Опять будут обсуждать всякие мелочи. Это всё уже было не один раз, но они никогда не устанут. Просто не могут устать. Ведь это стоило времени?

***
Антон проснулся от шума в кухне и мерзкого запаха гари по всей квартире. Парень вскочил на ноги и понёсся в кухню. У плиты стоял Серёжа и что-то пытался готовить. Ключевое слово — пытался. Антон тихо засмеялся, смотря на бегавшего по маленькой комнатушке соседа.
— Что ржёшь? Лучше бы помог. Сбегай, открой окошко у себя. — быстро протараторил он. — Блять, я ещё и опаздываю!
Антон сходил в комнату и открыл окно, его обдало холодом. Парень поёжился, обнимая себя за плечи. Когда он вышел из спальни, Матвиенко уже судорожно натягивал на себя ботинки. Бросив быстрое «Пока» он выбежал из квартиры, хлопнув дверью. А Антон даже про наличие вайфая не успел разузнать. Ему предстоял долгий день в окружении самого себя. Хотя, Шастун хотел поискать работу, но без интернета он сделать этого не сможет. «Значит, придётся дедовским способом — собственными ногами», — подумал Шаст и пошёл готовить нормальный завтрак, напевая под нос разные дурацкие песни.
Всё, что Антон умел, были разноска заказов и притворство. Первому он научился, когда стал бедным студентом, а второму, когда он просто стал студентом. Более того, он был профессиональным лгуном — актёром. Он обошёл много кафе и ресторанов, записывая контактные номера в телефон, но ни один из них не было даже отдалённо похоже на то место в Воронеже, где его радостно приняли и дарили приятную атмосферу вокруг. И Антон было уже совсем отчаялся, замёрз и устал, когда увидел маленький ресторанчик на углу. Парень, не думая, дёрнул за ручку, и до его ушей дошёл знакомый звон колокольчиков. На сердце потеплело и он сделал шаг вперёд, оглядывая окружающее пространство. Внутри всё было отделано светлым деревом, а столики и стулья были тёмные, но это всё прекрасно гармонировало. У окон в горшках росли красивые фиолетовые цветы. Помещение было совсем небольшим, включало в себя всего пять столиков и прилавок. Но что удивило парня, так это небольшая сцена в углу зала. Её было видно отовсюду, она освещалась маленьким софитом, висящем на стенке. И тут он видит на прилавке табличку, на которой написано спасительное «Нужны сотрудники». Антон, как пятилетняя девчонка, которой подарили куклу, запрыгал на месте. Он должен был получить работу в этом уютном местечке на другой станции метро.
Он вернулся домой только к вечеру, успев договориться о собеседовании, которое должно было состояться послезавтра. Серёжа уже сидел на кухне и пил чай. Он подвинул Шастуну тарелку с макаронами, щедро посыпанными сыром, когда тот показался в дверном проёме. Антон благодарно улыбнулся и начал уплетать их за обе щёки.
— А говорил, что ничего готовить не умеешь! — сказал он.
Матвиенко не ответил, а лишь слабо ухмыльнулся. Шастун забеспокоился о новом друге, видя его в поникшем состоянии.
— Ты в порядке, Серёг? — взволнованно спросил он.
— Да, всё хорошо, просто на работе запара. — выдавил Матвиенко, но Антон понял, что тот лжёт.
Антон оглядел его. Взгляд юноши остановился на дрожащих руках, вены на которых были чернее туч на небе. Парень аккуратно коснулся плеча друга, но тот даже не оглянулся.
— Я тебя понимаю. Я такое пережил за это время, думал, что сдохну... Чуть до суицида себя не довёл. — говорил он, вспоминая болезненные моменты, которые помнить совсем не хотелось, — Это пройдёт, Серёжа, пройдёт. Когда-нибудь даже навсегда исчезнет, обещаю. — процедил юноша, надеясь, что поможет.
Матвиенко с лёгкой улыбкой взглянул на соседа и кивнул, потянувшись к холодильнику. Он достал бутылку коньяка, очень дорогого и хорошего. Антон хотел было встать и достать бокалы, но руки скрутило, и он лишь схватился за край стола, доставляя лишь новую порцию боли. «Ну вот опять, пожил, блять, спокойно», — эта мысль галопом пронеслась в голове у Шастуна.
— Эй, ты как? Тоже? — нервно спросил Матвиенко.
Антон, как болванчик, часто закивал, стараясь нормализовать дыхание. Вдох, выдох. Руки пульсировали и всячески отказывались шевелиться. Он жмурился от боли, которую он так давно не чувствовал, думая, что она больше не будет с такой силой его посещать. Но, ох, как же он ошибся.
Антон слышал всё вокруг в вакууме, но зазвеневший мобильник Серёжи заставил голову буквально лопаться.
— Заткни его нахер. — процедил сквозь зубы парень.
Матвиенко схватил гаджет и, приняв вызов, побежал к себе в спальню. Антон вжался в стену. Никогда бетон не казался таким мягким. Руки ломило, в голову бил пульс. Но юноша нашёл в себе силы подняться. Он кое-как доковылял до комнаты. Рухнув на диван, он закрыл глаза, но это не помогло избавиться от пульсации в голове, поэтому Антон просто замер, стараясь не совершать лишних движений. Слышимость в квартире была просто на высоте, и он слышал всё, что говорил Матвиенко.
— Всё нормально, нормально! Сделай глубокий вдох. Давай, ты справишься с этим. Вспомни о человеке на другом конце провода, и я сейчас не о себе. — он понизил тон, — Да какие нахер глаза? Думай о чём-нибудь отвлечённом, о барашках, например. Хочешь, я приеду? Окей, дай мне двадцать минут, не умри там. — очень «по-дружески» закончил Серёжа.
«Интересно, а с кем он говорил?» — думал Антон, стараясь хоть немного отвлечься от боли. Но помогали только мысли о прекрасных глазах, тёплой улыбке и мягком глубоком голосе Арса. Это было всем, что знал Антон о своей любви. Красивый цвет глаз, его не менее красивое имя и то, каким этот человек мог быть. Или каким он был в его снах. В комнату заскочил Матвиенко и протараторил:
— Я к другу поехал, ладно? Всё будет хорошо, Антош. Справишься сам? — заботливо произнёс он. — Могу взять тебя с собой, если хочешь.
Но Шастун лишь отрицательно покачал головой. Он справится. Сколько раз уже справлялся?
— Всё будет нормально, я привык. — прошептал юноша, не в силах сказать что-либо громче.
Серёжа кивнул, и через полминуты дверь в коридоре хлопнула. Антон остался один. Он, превозмогая боль, взял с тумбочки телефон и, наплевав на дороговизну междугородных звонков, набрал знакомый номер. Пару гудков, и шорох слышится по ту сторону.
— Дим?
— Антон? Всё нормально? — взволнованно спросил друг.
— Нет, совсем нет. Руки, они... — Антон всхлипнул, а из его глаз потекли слёзы.
— Опять?
— Да.
А потом Позов проговорил с ним ещё полтора часа, стараясь отвлечь. Он спрашивал обо всём на свете, только бы Антон не смог сосредоточиться на своей боли. И вскоре она утихла, парень вытер слёзы и попрощался с другом. Тот ещё три раза спросил, точно ли всё хорошо, прежде чем отключиться. Антон вставил в уши наушники, включил любимые песни. Он много думал, к кому поехал Серёжа. Но знал точно, что к другу, потому что половинки у него ещё не было.
Мелодии крутились одна за одной, немного спасая парня. Музыка была его спасением. Но иногда она приносила боль, заставляя вспоминать о том, что так хотелось забыть. Музыку никогда нельзя привязывать к воспоминаниям. Потом, спустя время, это будет вызывать боль, какими бы не были эти воспоминания. Это всегда будет казаться прошлым, недостижимым, далеким. И ноты, которые давали наслаждение, перестанут быть им. Ведь это останется воспоминанием о чём-то хорошем, но прошедшем. Это станет болью, желанием, разочарованием. Порочный круг любви и мести. Но боль превосходит все остальное. Под очередную песню, которая своим текстом напоминала юноше его самого, он погрузился в пучину размышлений о причинах боли его половинки. В который уже раз за последний год.

Мы поломанные,
Нас невозможно восстановить и полюбить.
Ау, алло, мы на проводе,
Но никто не слышит, просто уходи.

На этих строках Антон мог бы и заплакать, но он, кусая губы до крови, держал эмоции под контролем. Это всего лишь песня. Или нет? Звучит, как исповедь. Его исповедь.

«Если на запчасти бы любовь не разбирали,
То тогда наверняка не поломали бы детали.
Мне так лень, из глаз какие-то капли,
Но вряд ли этот механизм в полном порядке.»

Вскоре он погрузился в беспокойный дёрганый сон, но ему ничего не снилось, лишь холодная темнота стояла перед глазами всю ночь. Всё вернулось на круги своя, не давая парню даже попытаться пожить спокойно в одиноком городе, где только Серёжа понимал его и мог помочь. Хотя мог ли?