Я тебе потом скажу

115

Доделав макияж, я вспоминаю, что у меня выходной.
– Твою мать! - я кидаю подводку в зеркало и со злостью сажусь на диван.
Может меня прокляли? Порчу навели? Или что происходит с моей жизнью? Я вышла на балкон, вдохнув весенний утренний воздух. Внизу потоком передвигались машины. Я взяла сигарету и глубоко затянулась: с появлением Димы я даже бегать по утрам перестала. Мне нужно решить для себя, что мне делать с Димой...и Глебом. Я вздохнула, делая затяжку одну за одной.
Потушив сигарету, раздался входящий звонок от мамы Димы.
— Доброе утро, мам, - ответила я.
– Доброе, Эллочка. Я тут подумала, раз Дима вернулся, нам стоит это отметить...у тебя же выходной сегодня? - я закатила глаза, а Татьяна Алексеевна продолжала: – Так вот, вечерком приезжай к нам на ужин, и Дима будет.
Наверно отказать после сегодняшней ночи будет глупо?
– Хорошо, я приеду.
Отключив звонок, я плюхнулась в кровать лицом вниз. Элла, соберись!

Вечер наступил так быстро, что я взглянув на время не успела толком собраться и побежала к машине.
Подъехав к дому, я предварительно выпила таблетку. Хуже не будет.
Димина машина уже стояла рядом с домом, что означало, что он уже здесь. Морально настроившись, я вышла из машины и прошла к дому. Вздохнув, открыла дверь. В нос сразу ударил аппетитный запах, Татьяна Алексеевна что-то готовила.
Я разулась и прошла вглубь дома. За столом сидел Дима и его отец, они активно что-то обсуждали и жестикулировали.
– Привет, Эллочка! - обрадованно воскликнула мама Димы и обняла меня. Двое мужских взоров уставились на меня. Я обняла Татьяну Алексеевну в ответ и прошла за стол.
– Как настроение? - тихо спросил Дима.
– Спасибо, в порядке, - слегка улыбнулась я.
Вскоре на столе оказалась запеченная курица, картошка, овощи, несколько салатов: казалось мы празднуем какой-то большой праздник. Пить я не стала, так как помнила, чем это обернулась прошлой ночи, и как разгребать всю эту ситуацию я не знала.
Вкусно поев, Татьяна Алексеевна стала умолять меня остаться на ночь.  Недолго сопротивляясь, я согласилась, чему безоговорочно была рада мама Димы.

Примерно через час родители Димы ушли спать, а мы с Димой всё еще сидя за столом, молча пялились в телевизор.
– Почему ты согласилась остаться? - вдруг спросил чернокнижник.
– Потому что здесь твоя мама и сделанного не вернешь. Теперь ничего не изменить. Я не могу вечно держать в себе гнев. - я опираюсь локтем на стол.
– Что это значит?
– Ничего. Я просто говорю, что хочу вести себя вежливо и не ругаться. Между нами это ничего не меняет. - я прикусываю щеку изнутри, чтобы не дать себе заплакать.
Но вместо того, чтобы что-то сказать, Дима встает и бросает тарелку в раковину. Фарфор раскалывается с таким грохотом, что я даже подпрыгиваю. Дима даже не вздрагивает и, не обернувшись, уходит в спальню.