Оба молчали, но взгляд Тэкджу был холодным, без следа прежней привязанности. Его чёрные глаза, казалось, опустели, словно чувства в них сгорели до самого основания.
Он медленно начал нажимать на спусковой крючок. Женя не двинулся с места. Он лишь продолжал смотреть Тэкджу в глаза и сдерживал дыхание. Квон Тэкджу сжал палец на курке, и всё его тело напряглось, готовое завершить это действие. Ещё немного усилия — и всё закончится.
В тишине, нарушаемой лишь гудением в его голове, Квон Тэкджу чувствовал, как давление в черепе растёт, словно готово разорвать его. Он нахмурился, а затем сжал кулаки и сделал шаг назад. Одновременно с этим напряжённая атмосфера, казалось, немного ослабла.
Шагнув к двери, он почувствовал на себе жгучий взгляд Жени. Не обращая на это внимания, Квон Тэкджу схватился за дверную ручку. Но в этот момент Женя заговорил.
— Ты вот так просто уйдёшь?
Квон Тэкджу не ответил. Его рука на мгновение замерла, но вскоре он открыл дверь и шагнул вперёд. Однако Женин голос снова прозвучал за спиной.
В его голосе звучало не столько раздражение, сколько разочарование. Возможно, даже укор. Слова Жени напомнили ему о тех моментах, когда он покидал его, спеша сбежать из Аджиноки, бросая Женю, раненного, или когда уходил на операцию, оставляя его в стороне. И даже когда, едва не поругавшись, Тэкджу разворачивался и уходил, а позже находил приготовленную для него Женей еду, всю заботу и внимание, которые он упорно игнорировал ради работы.
Чувство вины за всё это время навалилось на него с тяжестью, которую он не мог проигнорировать. Какое же это ужасное чувство — осознать, что он был причиной всех этих моментов.
Снова сделав шаг вперёд, Тэкджу попытался уйти, но Женя вновь остановил его.
— Я не разрешал тебе уходить.
— Мне не нужно твоё разрешение.
— Ха. Снова делаешь, что вздумается. Я, кажется, слишком долго позволял тебе это, да?
Голос Жени звучал ядовито, его упрямство обострялось. Квон Тэкджу медленно повернулся, его лицо застывало в напряжении. Следующие слова Жени были тихими, но колючими.
— Каждый раз одно и то же. Ты ведёшь себя так, словно один всё знаешь лучше всех, игнорируешь остальных...
— Это снова моя вина? — перебил его Тэкджу, не веря, что Женя решил сводить ситуацию к обвинениям. Он почувствовал, как его грудь переполняет злость.
— Ха... Сколько можно говорить с тобой? Когда это мы вообще понимали друг друга?
В голосе Жени звучала горечь и усталость. Ему действительно хотелось просто всё бросить. Бросить всё, что заставляло его вести себя не так, как он привык.
Похоже, Женя почувствовал его настроение, потому что окружающая атмосфера стала ещё более напряжённой. Его голос прозвучал с едва заметной угрозой:
Квон Тэкджу знал, что дальнейшие разговоры приведут только к ссоре. Оба нуждались во времени, чтобы остыть. Но, несмотря на это понимание, он не мог удержаться.
— Упрямство? Это я веду себя упрямо? Это ты сейчас произнёс, да? А ты что, всегда поступаешь правильно? Интерпретируешь всё, как хочешь, решаешь и действуешь сам! Ты никогда не учитываешь чужие мнения и чувства, только свои, чёртов ублюдок!
Но Женя не обратил внимания на эту вспышку. Он напротив стал ещё более упрямым, бросая вызов Квон Тэкджу.
— Кто из нас капризничает? Тэкджу, разве не думаешь, что твои жалобы слишком преувеличены?
— А что, опять я должен уступить? До каких пор мне нужно терпеть? Ты действительно думаешь, что я просто домашняя собачка, которая будет сидеть дома и махать хвостом, когда ты вернёшься?
— Да черт возьми! Я уже говорил, если тебе не нравится — бросай всё! Я такой, какой есть! И я не могу измениться!
— Нет, ты просто не хочешь меняться. У тебя даже желания такого нет.
Квон Тэкджу был ошарашен этим прямым упрёком. Его зубы стиснулись, и сквозь них вырвался раздражённый вздох. Женя продолжал обличать его поведение, и его голос становился всё жёстче.
— Ты всегда пытаешься всё контролировать, манипулируешь, льстишь, а когда оказываешься в тупике — начинаешь угрожать, как сейчас.
Квон Тэкджу чувствовал усталость. Настолько устал, что едва сдержался, чтобы не сказать это вслух. Его слова, прозвучавшие как глубокий вздох, вызвали реакцию у Жени. Тот медленно сел, готовый к любому развитию событий. Но Квон Тэкджу решил перехватить инициативу.
— Я иду один.
Эти слова были словно командой: не подходи, не следуй за мной. Женя замер, его внимание сосредоточилось на каждом движении Квон Тэкджу. Для Жени это было проявлением огромного терпения. Квон Тэкджу взъерошил свои волосы, чувствуя внутренний беспорядок.
— Дай мне время. Нам обоим нужно остыть, справиться с эмоциями, уладить дела. Пока я не уверен, что смогу спокойно смотреть на тебя.
Сказано было спокойно, хотя внутри него всё бурлило. Продолжать ссору было бессмысленно — это бы только усилило взаимные обиды. Но Женя, кажется, не готов был смириться. Он резко встал, воздух вокруг них сразу накалился. Квон Тэкджу показалось, что даже запах Жени стал сильнее.
— Я уже сказал: мне нужно время. Пожалуйста, останься здесь. Нам не будет лучше, если мы останемся вместе сейчас.
— И ты думаешь, что справишься сам? Ты в курсе, в каком состоянии ты сейчас?
— Посмотри на себя, Тэкджу! Ты хоть понимаешь, в каком ты состоянии?
Женя выражал свои чувства агрессивно, как будто не знал другого способа. Несмотря на свой крупный рост, он казался слишком молодым и наивным в этот момент. И Квон Тэкджу не был тем, кто мог бы стать терпеливым и добрым учителем для такого человека. Он был груб и прямолинеен, не собираясь уступать.
— Это ты должен понять реальность! Ты думаешь, что всё закончится, если мы с тобой договоримся? Мы не в игрушки играем!
— Так что ты собираешься делать? Что ты сможешь сделать сам?
Женя снова давил на Квон Тэкджу, унижая его усилия и лишая уверенности. Он всегда считал, что знает лучше всех, и его мнение — единственно верное. Даже с теми, кого он любил, Женя часто обращался свысока. И сейчас, когда Квон Тэкджу пытался что-то сделать, Женя был уверен в своей правоте.
— Ты хоть понимаешь, что ничего не изменится, как бы ты ни старался? Всё было так и останется так.
Внезапно раздался громкий удар — Квон Тэкджу ударил кулаком по двери. В комнате стало холодно, напряжение нарастало. Квон Тэкджу стоял с опущенной головой, его лицо было скрыто за прядями волос, но по сжатым губам было видно, что он на грани.
— Ты всё сказал?
Эти слова прозвучали как риторический вопрос. Не дожидаясь ответа, Квон Тэкджу покинул комнату, его шаги были твёрдыми и решительными.
Он уже поднимался по лестнице, ведущей на крышу, когда внезапно услышал выстрел. Пуля ударила в ступеньку перед ним, оставив глубокий след. Он оглянулся и увидел Женю, стоящего с ружьём в руках. Его тень на полу казалась угрожающей.
— Тэкджу, ты действительно хочешь, чтобы я взорвал Национальную разведывательную службу?
— Попробуй.
Квон Тэкджу ответил без тени страха.
— Тогда больше никогда не увидишь меня.
Он бросил на Женю холодный взгляд, в котором не было ни тепла, ни сожаления. Женя в ответ смотрел на него с такой же холодной решимостью. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока Женя не отвёл взгляд. Квон Тэкджу продолжил подниматься по лестнице, не оглядываясь.
Однако Квон Тэкджу не успел уйти далеко. Женя, стремительно сократив расстояние между ними, схватил его с такой силой, что казалось, будто собирается раздавить. Его объятие было настолько крепким, что Квон Тэкджу не мог сделать ни шага. Руки Жени, обхватившие его талию, были твёрдыми, словно металлические. Женя молча уткнулся лицом в плечо Квон Тэкджу, как ребёнок, который не хочет отпускать свою игрушку.
— Не пущу, — упрямо пробормотал Женя, сжимая его так сильно, что казалось, что Квон Тэкджу не сможет вдохнуть. Безысходность и отчаяние охватили его, он понял, что не сможет уговорить Женю отпустить его.
— Евгений, пожалуйста! — голос Квон Тэкджу прозвучал почти как мольба, полная усталости и раздражения. Женя, кажется, не ожидал этого — он вздрогнул, и его хватка ослабла. После долгого выдоха Квон Тэкджу решился сказать то, что точно заденет Женю.
— Ты же понимаешь, что я не хочу снова начать тебя ненавидеть!
Женя замер, и его руки, до этого крепко державшие Квон Тэкджу, начали медленно дрожать. Его неуклюжие, запутавшиеся движения только раздражали. Квон Тэкджу чувствовал нарастающую усталость от того, что снова приходилось объяснять очевидные вещи.
— Мы только будем ссориться, если останемся вместе. Пожалуйста, отпусти меня, — умоляюще сказал он, выдыхая со всей накопившейся усталостью. Он услышал, как Женя стиснул зубы. Но постепенно его объятие ослабло, и его дрожащие руки, словно с трудом перенося непосильный груз, медленно разжались.
Квон Тэкджу отвёл взгляд, не в силах больше смотреть на Женю. Как только он почувствовал, что освободился, он тут же рванул вверх по лестнице. Женя не стал преследовать его, но в следующее мгновение за спиной раздался грохот — Женя, не справившись с яростью, начал ломать всё, что попадалось ему под руку.
Но Квон Тэкджу даже не замедлил шаг. Напротив, он ускорился, боясь, что если остановится хоть на миг, то потеряет решимость и останется. Он резко распахнул дверь на крышу, и перед ним предстал вертолёт Жени. Лестница была повреждена, вокруг виднелись следы пуль. Всё это напоминало, через какие трудности они прошли, сбегая из Владивостока.
Не сказав ни слова, Квон Тэкджу завёл вертолёт. Его главной целью было вернуться в Южную Корею, чтобы как-то исправить всё, что Женя успел испортить. Он понимал, что на родине его уже могли объявить в розыск, а Россия не собиралась закрывать глаза на то, что произошло. Лучше было оставить Женю здесь. На всё остальное у него просто не оставалось времени.
Вскоре лопасти вертолёта начали вращаться быстрее, поднялся сильный ветер, который поднял в воздух пыль, и деревья вокруг дома закачались. Но Женя не появился на крыше, и его силуэт не мелькал в окнах особняка. То ли он действительно отпустил Квон Тэкджу, то ли просто был слишком зол, чтобы снова бросаться вдогонку. Это странное чувство освобождения было неприятным, и Квон Тэкджу то и дело поглядывал вниз.
Внезапно в памяти всплыл запах гари, исходивший от Жени. Квон Тэкджу догадался, что во время их побега произошли серьёзные стычки. Похоже, российские военные преследовали их, используя даже боевые вертолёты. Вероятно, на Женю уже был отдан приказ на захват.
Оставив Женю одного, Квон Тэкджу чувствовал себя тяжело. С другой стороны, он думал, что его отсутствие может даже обезопасить Женю. По крайней мере, подозрения в том, что Женя скрывает шпиона, могли быть сняты. Сейчас же выглядело так, будто Квон Тэкджу похищает вертолёт Жени и сбегает, что могло помочь избежать обвинений в соучастии.
Крепко сжав штурвал, Квон Тэкджу стиснул зубы. Всё, чего он боялся, произошло одновременно. Проблемы спутались в один большой клубок, который он не знал, с какого конца начинать распутывать. Тем не менее, его взгляд, устремлённый за горизонт, был полон решимости разобраться со всем самостоятельно, чего бы это ни стоило.
