Марионетка аристократа

Глава 12. Благими намерениями вымощена дорожка в ад

  - Отведите грязнокровку в зал! - послышался холодный голос Беллатрисы Лестрейндж. От резкого звука голоса гриффиндорка поморщилась. Приоткрыв глаза, она посмотрела перед собой. Хотелось пить, есть, спать, но сейчас её ждали только пытки. Пожирательница ещё с вечера запретила её кормить и поить. Облизав губы, Гермиона ощутила стальной вкус засохшей крови. Она не ощущала собственного тела. Её подвесили ещё вчера вечером в самой дальней камере, связав руки над головой и оторвав ноги от пола. Холодного пола она при усилии и напряжении рук могла касаться лишь пальцами, перевалив весь свой вес на ноги, но позже терпеть боль стало невыносимым. Руки онемели, как после и ноги. Она уже ничего не ощущала. Только губа продолжала болеть, как и щека, в которую её ударил вчера с кулака один из Пожирателей, когда та плюнула ему в лицо после того, как последний попытался ударить мистера Уизли и схватил саму девушку, вмешавшуюся в это, прижав к стене всем своим весом. Раз за разом в течение дня она теряла сознание. Сознание отключалось, даже несмотря на бесплодные попытки девушки сдерживать себя и контролировать ситуацию. Она не могла пошевелиться, могла разве что смотреть перед собой. Всю ночь она провела во мраке, во тьме. Она наступала то от темноты комнаты в ночи, то от того, что Гермиона снова и снова теряла сознание. Окончательно она пришла в себя, когда вдруг упала на пол. Кто-то из Пожирателей перерезал верёвки. Только сейчас гриффиндорка ощутила неприятную боль в теле. Как же затекли её руки и ноги! Но ей даже не дали прийти в себя. Уже спустя пару секунд служанку поставили на ноги и толкнули в спину в сторону выхода, но она так и не сумела удержаться на ногах, тут же упав на землю. Ноги всё ещё были ватными. Девушка едва ощущала их.

- Встала и пошла, - приблизившись к ней, гаркнул на ухо новой пленнице тот Пожиратель, в которого после потасовки около камеры Артура Уизли плюнула вчера Гермиона.

- Не могу, - прохрипела та, растирая ставшими еле ощутимо отходить руками запястья. Сейчас у неё не было даже сил на то, чтобы ответить ему со злостью, как ей того хотелось.

- Пошла, я сказал! – схватив Грейнджер за локоть, потащил падающую служанку к выходу молодой мужчина. Кое-как, но ей всё же пришлось перебирать ногами, а иначе бы её волочили по каменному полу. Трудней всего пришлось на ступеньках, подниматься по которым пришлось усилием воли. Несколько раз она оступалась, не будучи способной полноценно перебирать ногами, однако её упорно продолжали тащить вперёд. Коридоры, снова эти мрачные коридоры. Двери кухни, двери зала пыток, и вот Гермиона уже в нём, валяется на полу, в самом центре комнаты, куда её толкнул Пожиратель. В зале темно. Всего одно окно, и то занавешенное фиолетовой тканью занавесок, приоткрыто наполовину. Несмотря на то, что было раннее утро, создавалось ощущение, что сейчас вечер. А растопленный камин дополнял этот образ, но в целом он был мрачным всего из-за одного человека, находившегося здесь: из-за Беллатрисы Лестрейндж.

- Поздравляю тебя, грязнокровка, ты самолично напросилась стать жертвой пыток, - жёсткий голос, холодный и даже бездушный. Привстав на колени, сидя при этом спиной к женщине, служанка начала растирать запястье рук. Сейчас она уже явственней ощущала их, даже могла шевелить ими. Однако ломота, ноющая боль в них по-прежнему давали о себе знать, - Я люблю пытать Круциатусом, но сегодня меню моих услуг будет более разнообразным.

Подойдя вдруг к камину и схватив кочергу, Пожирательница, вздёрнув носик, пошла в направлении своей жертвы. Всего пара секунд, и Гермиона упала на пол от удара этим железным предметом. Схватившись за бок, девушка перевернулась на спину, посмотрев в холодные чёрные глаза. Удар был неслабым, отчего не привыкшее к такому обращению тело заныло болью. Ещё один замах, отчего на этот раз служанка закрыла лицо рукой, и удар пришёлся на тыльную сторону другой руки, которой она упиралась в пол. Замашистый удар пришёлся прямо на центр руки, причём остриём кочерги, едва не пробив ладонь насквозь. Не сдержавшись, девушка закричала от боли. Мерлин, как же больно. Невыносимо больно. И хуже всего, что Пожирательница не спешила убирать железяку, намеренно продолжая вдавливать её в и без того раненную, кровоточившую руку.

- Нет, хватит! – но эти слова только вызвали смех фанатичной последовательницы Лорда. Кочерга ещё сильнее стала впиваться в руку, в кровавую рану. Не сдержавшись, Гермиона всхлипнула, другой рукой ухватившись за кочергу и попытавшись отстранить её от руки, но силы были неравными, хотя напор и стал слабее. Неожиданно Пожирательница сама убрала кочергу, но тут же ударила ей служанку по лицу, отчего та упала на живот, прижав к себе больную руку.

- Хватит?! Веселье только начинается, грязнокровка. Всё ещё впереди! Круцио!

- А-а-а! – Мерлин! Насколько же Пожирательница должна была наслаждаться её болью, её мучениями, раз практически с первой же секунды, как заклинание поразило тело девушки, изнутри стала ломать нестерпимая, невыносимая боль. Выгнувшись дугой, Гермиона, не сдержавшись, закричала. На глаза накатили слёзы, а боль в раненной руке только усилилась. Каждая клеточка её тела, каждый сантиметр пронзала нестерпимая боль, агония. Казалось, словно она вся горит, вся в огне, и от него не сбежать, не спастись. Сколько она так горела? Сколько вопила на весь мэнор? Минуту? Две? Десять минут? Стоило Пожирательнице опустить руку с волшебной палочкой, как Грейнджер, словно рыба, которую выкинули на сушу, стала жадно глотать ртом воздух.

- Круцио! – всего десяток секунд передышки и новая волна боли. Теперь уже другая. Иная боль. Казалось, словно её тело насквозь пронзили иглами. Маленькими и острыми, и каждая ранка от них загноилась. А теперь по этим ранкам били, сжимали поражённое тело, сдавливали его. Руки, ноги, лицо, туловище. Всё тело ныло от боли. Закусив губу, пытаясь сдержаться, чтобы вновь не закричать, Гермиона, не сдержав слёз, сжала руки в кулаки. Вот только стоило пальцам соприкоснуться с кожей, как боль только усилилась. Особенно в этой и без того кровоточившей ранке. Разжав руки, служанка сильнее прикусила свою губу. Уже до крови. Металлический вкус вновь ощущался на языке, заполнял ротовую полость. Раскрыв рот, она опять закричала. Она больше не могла терпеть. Даже в её крике слышалась боль мучений, страданий. В нём одном был слышен вопль мученика. И хуже всего было то, что Пожирательницу это только веселило, забавляло. С гримасой ужаса Гермиона посмотрела ей в глаза. Вновь опустив волшебную палочку и засунув её за пояс, Пожирательница вдруг взяла в руки клинок, лежавший прежде на окне, отчего служанка и не заметила его, и двинулась в направлении своей жертвы.

- Нет, - сжав пальцы в кулаки, Грейнджер с ужасом начала мотать головой. Что станет делать эта безумная женщина?! Отрежет ей пальцы? Уши? Отрежет ей язык? А может, выколет глаз? Беллатриса способна на всё, а сейчас ей полностью развязали руки. Что она додумается сделать сейчас? Что?

И вот Лестрейндж уже рядом. Схватив Гермиону за другую, здоровую руку, та потянула её к себе.

- Не надо! Прошу! – истеричным голосом завопила девушка, попытавшись вырвать руку, ещё сильнее, до боли сжав при этом пальцы на обеих руках. На ладонях уже наверняка были глубокие отметины от врезавшихся ногтей, но сейчас это было такой мелочью.

- Играть со мной вздумала, защитница предателей крови?! – закричала на неё Беллатриса, резко схватив служанку за шею и уставившись той в глаза.

- Не надо, - прохрипела Грейнджер, на этот раз не отводя взгляда. Пару секунд Пожирательница с прищуренным глазами смотрела на неё, после чего вдруг рассмеялась той в лицо. Приподняв вдруг руку, в которой был зажат клинок, Беллатриса приставила его к горлу служанки.

- Не надо?! Ты грязь, ничто! Твоё слово не имеет здесь значения. Стони и кричи сколько тебе влезет, я буду лишь наслаждаться твоими муками! – откинув вдруг девушку на пол, Лестрейндж навалилась на ту, удерживая Гермиону на холодном бетонном полу. Приставив клинок к её груди, Пожирательница начала вырезать на ней кончиком оружия, словно острым скальпелем, уже столь болезненное, а теперь и в буквальном смысле этого слова «Грязнокровка». От каждого прикосновения из порезов на коже выступила кровь, то и дело заполонявшая грудь девушки, пачкающая её платье, руки Пожирательницы. Но эта боль была ещё терпимой. И вот спустя пару минут на груди у Гермионы от самого разреза платья до шеи красовалась горизонтальная надпись, столь ненавистная девушке, но которую даже при желании без шрама она не сумеет излечить сама, - Дрянь! – вновь выкрикнула Лестрейндж, пнув пленницу под лопатки. Схватившись за бок, Гермиона поморщилась. Рана на руке нестерпимо болела, болели и раны на груди, а теперь и бок, - Круцио! – а теперь эта боль опять приумножилась. Как и в каждой клеточке тела. И снова эти ощущения, словно она горит. Горит изнутри. Кажется, она даже ощущает, как плавится каждая частичка её тела, как лопается кожа. Разве что запаха гари нет, запаха горящей плоти. Зато есть эта нестерпимая боль. Настолько нестерпимая и сильная, что крик служанки вновь раздаётся на весь первый этаж. Нет сил терпеть, нет возможности бороться с этим.


Не опуская волшебной палочки и не прекращая боль жертвы, Пожирательница вновь подошла к ней, держа в другой руке клинок. Проведя острием по щеке Гермионы, Лестрейндж оставила на ней тонкий порез. И тут же, на этот раз резко взмахнув, оставила другой, перпендикулярный этой ранке на этой же левой щеке. Но уже более глубокий.

«Хоть не задела глаз» - пронеслось в голове Грейнджер. Меньше всего ей хотелось остаться слепой, либо с обрубками пальцев. Больше всего она страшилась именно этих изощрений фанатичной Последовательницы Лорда. Даже не безумия. Сейчас оно было бы для неё только спасением в этом холодном, бездушном замке. Ведь теперь она останется в нём одна. Без друзей, без нежности и ласки Малфоя. Когда он возьмётся мстить ей - это уже вопрос времени.

- Пальцы тебе ещё могут пригодится. Тебе же понадобится выполнять теперь уже грязную работу в мэноре. Как и уши, чтобы слушать приказы. Во всяком случае, одно. Зато пальцы на ногах тебе вряд ли сослужат службу, как и соски на груди, - на эти свои рассуждения Пожирательница вновь рассмеялась.

- Прошу вас, не надо! – всхлипнув, произнесла служанка. Сейчас ей было по-настоящему страшно.

- Бонс Картео! – неожиданно взмахнув волшебной палочкой, направив её на правую ногу Гермионы, произнесла Беллатриса. Следом за этим действием послышался очередной крик боли жертвы. Каждая кость невыносимо и до жути ощутимо стала ломаться в её ноге. Обхватив голень руками, служанка сжала зубы. Единственное, к чему невозможно привыкнуть - физическая боль. Сейчас раз за разом она ощущала её с новой силой. Она слышала, как хрустели её кости, ощущала, как они ломались. И вот её нога уже безвольно повалилась на пол. Теперь Гермиона не могла даже поджать пальцы, чтобы не позволить мучительнице лишить её пальцев на ноге. Сейчас она уже её марионетка. И страшно даже представить, какой она станет уже к вечеру.


***

- Нет, умоляю! – её голос срывался. Сейчас ей было очень страшно. Пятясь назад, волоча за собой ногу и оставляя кровавый след от левой руки, девушка отчаянно мотала головой.

- Тебе и одного глаза хватит, - жёсткий голос, презрительный взгляд.

- Пожалуйста!

- Молчать! – резко схватив Грейнджер за локоть, прямо за рану, которая и так кровоточила и сильно болела, Пожирательница Смерти, уловив момент, перехватила свою пленницу за волосы, после чего откинула её голову назад, удерживая за макушку и поднеся при этом к её глазам раскалённую кочергу. В отражении зрачка был виден жёлто-красный, опалённый металл. Как же Гермиона боялась, что жестокая женщина сейчас проткнёт ей глаз. Не выдержав, она закрыла глаза. Если этого не избежать, лучше не видеть этого. Она не выдержит, не сможет. Однако, прикосновение вдруг пришлось на плечо. Не вынесши, Гермиона вновь закричала, открыв глаза. Раскалённая кочерга опаляла кожу, прожигала её, остриём прорезая в плоти несчастной рану, кожа которой теперь была обожжена по краям. Всхлипнув, служанка попыталась отстраниться, но от этого стало только хуже. Вонзив остриё кочерги в плечо девушки, в её ранку, Беллатриса начала крутить её в ней. Невыносимая, нереальная боль. Служанка теперь уже беззвучно плакала, её зубы стучали. Пытки длились вот уже три часа. С каждой минутой на её теле появлялись новые раны, сопровождавшиеся очередной волной боли. Сейчас она была уже нестерпимой. Невозможно было молчать, поджав губы, сжав зубы или продолжая прикусывать кровоточившую губу. Благом было, что все её конечности всё ещё оставались при ней, в наличии. Но их отсутствие компенсировали раны, самая глубокая из которых теперь была в её левом боку, куда Лестрейндж вонзила ей прежде кинжал.

И снова её холодный, безумный смех. Откинув в сторону кочергу, Пожирательница схватила с окна розгу. Невыносимо было больше терпеть боль, но Гермиона не отстранилась, даже не попятилась назад. Какой в этом смысл?! Беллатриса всё равно доберётся до неё, оставит на её теле столько ран, сколько сочтёт нужным. Разве был смысл сопротивляться?! Лучше сходу перетерпеть новую волну боли и мучений. Сжав зубы, служанка опять зажмурила глаза и закрыла лицо руками. Под очередной безжизненный и такой холодный, до мурашек пробирающий смех, Лестрейндж замахнулась, и вот первый же удар пришёлся на здоровую ногу пленницы, отчего та резко поджала её. Ещё один резкий замах, отчего в воздухе послышался свист, и новый удар пришёлся по рукам. Не укрой сейчас девушка ими голову, удар розги пришёлся бы ей по голове, если не по лицу. И очередной свист розги, однако удара за ним так и не последовало. Зато последовал другой смех, не менее холодный и до боли знакомый. Смех Малфоя. Посмотрев сквозь пальцы, Гермиона увидела, как тот отнял розгу у своей тётки, стоя теперь справа от неё и медленно покручивая прут в правой руке.

- Доброго утра, Грейнджер, - холодный, ядовитый голос. Новая замашка, отчего служанка ещё сильнее поджала здоровую ногу, и удар пришёлся по больной ноге. Даже с переломанными костями девушка ощутила боль. Резкую боль. И свою беспомощность. Сразу за ним последовал очередной смех Драко. Зажмурив глаза, Гермиона едва сдержала себя, чтобы не всхлипнуть. Вот и он, её новый мучитель, ничем не уступающий родной тётке. Его удары не менее болезненные, движения жёсткие и отточенные. Теперь её мучениями будет наслаждаться уже он сам.

Посмотрев на сжавшуюся служанку, Беллатриса в голос рассмеялась.

- Хочу выпить чаю с Нарциссой. Оставлю это существо тебе. И не вздумай её щадить, Драко, - посмотрев на племянника, строго проговорила Лестрейндж. Её слова звучали даже не как совет, скорее как приказ. Но и без него было понятно, что Малфой не собирался давать служанке спуску. Очередной замах, удар по кончикам пальцев руки, отчего Гермиона взвизгнула, убрав руки от лица и прижав их к груди, согнувшись при этом. И вновь его холодный смех под грохот закрывающейся двери.

- Ещё раз привет, тварь, - говоря это, молодой аристократ растянул губы в улыбке. Такой ненастоящей и опасной, не сулящей ничего хорошего. Его серые глаза были тёмными. Несмотря на показушную холодность, он был зол. Очень зол. И был готов поквитаться с ней. Зажмурив глаза, служанка сглотнула. Горло пересохло, она не могла даже нормально говорить, - Каждый раз убеждаюсь, что в благих поступках нет ничего хорошего. Я слишком избаловал тебя своими ласками, чересчур снисходительным отношением. И так ты мне, дрянь, отплатила?! – при этих словах Гермиона наконец-то подняла на него глаза. Она ничего не стала говорить, просто смотрела. Пусть высказывается, шипит на неё или орёт, бьёт, пытает. Она сделала всё так, как считала нужным на тот момент. Иначе она не могла. Он всё равно не сумеет понять её, да и не примет её поступка. Ему этого даже не нужно. Ему нужно отмщение и только, - Что молчишь, грязнокровка?!

- А что я должна сказать?! – еле слышно проговорила та, - Разве тебе есть дело до мотива моего поступка? Ты жаждешь видеть, как я корчусь от боли. Вот и смотри.

- Ты наверно ведь хочешь пить, - усмехнулся Малфой, осматривая израненное тело своей любовницы. На каждый десяток сантиметров её бледной кожи приходилась минимум одна ранка или один порез. На Гермионе уже не осталось и живого места. Откинув розгу и вытащив из внутреннего кармана пиджака свою волшебную палочку, молодой аристократ взмахнул ей. С окна неспешно переместился стакан, тут же превратившийся в довольно крупную тарелку. Уже через минуту он стал размером с небольшой хрустальный тазик, - И кстати, ты не в тот карман положила мою волшебную палочку.

Очередной взмах магическим атрибутом, и тазик наполнился чистой свежей водой. Но водой ли?!

- Решил как скотину напоить или кислотой наполнил? – прохрипела Грейнджер, отвернувшись от этого тазика. Рот пересох, безумно хотелось есть, но ещё сильнее пить. Со вчерашнего дня ей не давали воды. С каждым часом пленница физически становилась слабее. Но куда больше её сил забирали новые раны и очередные вскрики боли.

В ответ на это Драко только криво усмехнулся, приблизившись к той.

- А ты иного отношения больше и не заслуживаешь, - присев на корточки возле служанки, Малфой вдруг с силой, железной, цепкой хваткой схватил её за волосы, окунув головой в тазик, до краёв наполненный водой. Вцепившись в пол, Гермиона попыталась вытащить голову, но сделать этого ей так и не удалось. Какое-то время она сдерживала воздух, но его хватило не более чем на половину минуты. Может немного больше. Резко выдохнув девушка ощутила, как вода стала резко заливаться ей в нос, в рот. А от выдохнутого изо рта воздуха на поверхность стали резко подниматься пузырьки. Неужели он утопит её?! Так просто и жестоко.

Однако уже через пару секунд Драко резко за волосы поднял её голову из воды. Служанка жадно стала глотать ртом воздух. Её тело дрожало, а его это только смешило.

- Напилась?! Или ещё хочешь? – с ухмылкой спросил Малфой, наблюдая за её безумным взглядом. Грудь девушки сейчас быстро вздымалась, губы дрожали. Казалось, она не могла насытиться воздухом. Всего минута, если не больше, проведённая в воде, а ей уже страшно.

- Дай мне хотя бы передохнуть, - прошептала та.

- Да без проблем, - И снова он со всей силы окунул её в воду. На этот раз служанка не успела задержать дыхание и вода с первых же секунд, как её голова очутилась в тазике, стала проникать ей в нос, рот. Очередные попытки вырваться прошли безуспешно. Всё, что сейчас видела Грейнджер, это донышко хрустального тазика. И вот вода уже проникает ей в лёгкие. Казалось бы, в тазике её совсем немного, но молодой аристократ умело заколдовал её, и, даже расплескавшись, чаша заново заполнялась водой, которой опять было по уровню до краёв. Распластав руки на полу, Гермиона зажмурила глаза. Она не сомневалась, что ещё секунда, и она начнёт захлёбываться. Но Драко вовремя вытащил её из воды. Откашлявшись, служанка вновь начала жадно глотать воздух. На этот раз Малфой отпустил её волосы, с силой толкнув девушку в сторону, отчего та упала, - Значит, вчера ты намеренно пришла ко мне вечером, уже заранее составив план своих действий. Секс со мной, дождаться, пока я усну, стащить палочку. Браво, ничего не скажешь! И ведь дождалась, - каждое слово Драко сочилось ядом, презрением, злостью. Он говорил негромко, но его тихий голос был громче любого крика. Эмоциональности в его словах было куда больше. Его злило, что Грейнджер посмела использовать его, что воспользовалась им, обманула. Сейчас он хотел растоптать её за это, уничтожить. Раз и навсегда заставить её запомнить, что её ждёт за такие опрометчивые поступки. И он покажет ей во всей красе, во всевозможных проявлениях, на что он способен, как и к чему могут привести её опрометчивые поступки.

- Только твою палочку я могла заполучить. Нарцисса всегда носит свою при себе, к Беллатрисе я бы я не сунулась. Слишком опасно. Оставался лишь ты, - на выдохе ответила Гермиона. Не было смысла темнить и скрывать, ведь он и сам всё прекрасно понимал. Малфой был умён, и сейчас, поняв весь ход её вчерашних поступков, он был зол. Пройдя и сев перед ней на корточки, сощуренными глазами он посмотрел в её лицо. Измученная, с десятком порезов на одном только красивом лице, на правой щеке красуется синяк, на другой щеке ожог и рана в виде креста, а на лбу тоже ожог. Пожирательница без зазрения совести уродовала её лицо, но всё же не стала выкалывать служанке глаза или отрезать уши. Даже этих зверств, стоило признать, было немало. Кожа на шее противно пузырилась, местами были нарывы, смотреть на которые было более чем противно обычному человеку. Но не ему. Для Драко видеть такие картины было уже привычным. Порезы на горле, надпись, высеченная кинжалом на груди, обожжённые плечи и глубокая рана на правом предплечье. Из левого бока продолжала течь кровь. Глубокий порез на правой руке, на безымянном пальце и вовсе отсутствовал ноготь. Кожа на другой руке была содрана на всём локте. Про порезы на ногах и правую ногу, кости в которой были переломаны в максимальных количествах, не стоило и говорить. На неё было страшно смотреть, но Грейнджер продолжала терпеть боль, хотя единственное, о чём сейчас грезила, было обезболивающее. – Прекрасно выгляжу, неправда ли?

Ответа не последовало. Лишь звенящая тишина и его взгляд, ощутимый даже израненной кожей. Пронзительный, внимательный взгляд.

- Злись сколько хочешь, пытай сколько влезет! Я переживу, даже если останусь калекой.

- Гриффиндорка до мозга костей, - хмыкнул Драко, после чего приподнял служанку за подбородок, заглянув той в глаза, - Не выдержишь. Слишком слабая и неподготовленная для такого рода пыток. И я могу тебе это доказать.

- Доказывай. - Безразличный, бесцветный голос. Сейчас ей было уже всё равно. Гермиона не ощущала себя живой. Разве что боль из десятка ран напоминала ей о том, где она и кто она. Хотелось упасть в обморок и забыться, прекратить эту боль, но ей не позволят так просто сбежать от этого, а значит, придётся терпеть. Из последних сил, но перенести эти пытки, выдержать их.

- Круцио, - спокойный, холодный голос. И столько эмоций внутри. Снова выгнувшись дугой, служанка вскрикнула. Сейчас она ощущала, как её била молния, как высокий электрический разряд пронзал её тело, прожигал насквозь. Зубы стучали, сама она содрогалась всем телом, - Знаешь, в чём прелесть этого заклинания? – вдруг опустив магический атрибут, спустя какое-то время произнёс Драко.

- В том, чтобы без особых усилий вдоволь упиваться болью своей жертвы? – еле слышно проговорила Гермиона, неподвижно лёжа на холодном полу. Она только изредка моргала, смотря вперёд, в потолок. Такой тёмный, несмотря на то, что сейчас был день. Такой холодный и серый, как глаза её мучителя. Они до сих пор были тёмными. Служанке не хотелось смотреть в них и видеть эту злость. Она разъедала Малфоя изнутри, и вот результат: она корчилась от его пыток на полу, а он наслаждался этим. Как и его тётка минут десять тому назад.

- В том, что вся боль вызывается определёнными отделами мозга, когда нервные окончания доносят до него информацию. Круциатус без этой информации заставляет мозг ощущать боль, и он отсылает об этом сообщение через нервные импульсы, ткани, а в итоге это заставляет всё тело корчиться от мук. По сути, эта боль искусственная, не настоящая. Однако агония даже сильнее, чем при реальных болевых ощущениях. Болевой порог просто зашкаливает. Даже самые сильные маги не могут стерпеть этой боли, если их пытает опытный и закалённый в пытках маг.

- И к чему эта лекция?

- К тому, Грейнджер, - вновь усевшись на колени и взяв правую руку Гермионы в свою, после чего с силой надавив на ранку, оставленную прежде кочергой, что заставило пленницу заскулить от боли, говорил аристократ, - что порой такая вот боль в отдельных участках тела даже мучительней, чем боль во всём теле. Боль от Круциатуса нестерпима, но она быстро проходит, стоит опустить палочку. А вот боль из ран, если их не лечить и заставить рану кровоточить ещё сильнее, - при этих словах Драко со всей силы надавил на ранку, заставив служанку вскрикнуть и, поднявшись, с мольбой в глазах схватить того за руку.

- Хватит! Прошу! – всхлипнула Гермиона, всё же заглянув в холодные глаза её мучителя.

- Однако, ничто не сравнится с моральной, душевной болью. Ведь таковая разъедает изнутри и не даёт покоя. Ничто её не излечит у человека, которому больше не к кому обратиться за помощью, некому даже выговориться. Ведь он совсем один, - всё же откинув руку служанки, но не отводя от неё взгляда, с самодовольным выражением лица произнёс Малфой. Пару секунд они молча смотрели друг другу в глаза, после чего аристократ громко произнёс: - Заводите!

Всего через пару секунд двери резко распахнулись и всё те же Пожиратели, что прежде сторожили проход в подземелье, где держат пленных, вытолкали на середину зала Артура Уизли и Таура. Мужчины толкнули их с такой силой, что оба пленника упали на пол, после чего двери с громким стуком закрылись за ушедшими Пожирателями Смерти.

- Итак, с кого начнём? – наигранно мило улыбнувшись своей служанке, любезно спросил Драко.

- Нет, - окинув взглядом новых жертв слизеринца, прошептала Гермиона, но уже спустя пару секунд более громко и истерично выкрикнула, - Нет! Малфой, не надо!

- Надо, - всего одно, но такое жёсткое и безапелляционное слово, - Выбор за тобой, а иначе я сделаю его сам.

- Прошу тебя! – прошептала служанка, всхлипнув.

- Значит, начнём с Таура.

- Он же нянчился с тобой! Ты не поднимешь на него руку...

- А тебе был другом, но ведь это не помешало тебе предать его и подставить под удар. А теперь наслаждайся зрелищем, грязнокровка, - резко обернувшись, прервал её речь Драко, направив свою волшебную палочку на домовика, после чего произнёс, - Круцио!

И вот домовой эльф уже стонет от боли, корчась на полу. Отползя немного подальше, Артур Уизли поражённо уставился сначала на эльфа, после на Малфоя-младшего, со спокойным и каким-то даже безмятежным выражением лица наблюдавшим за муками своего слуги. Последней в поле зрения мужчины попала Гермиона. На её лице была гримаса ужаса, а по щекам текли слёзы. Она могла перетерпеть даже свои муки, невыносимую боль, не смогла спокойно наблюдать за мучениями своего друга. Ведь это она одна была во всём виновата.

- Сектумсемпра! – едва заметный, лёгкий взмах волшебной палочкой, и вот на теле уже Артура Уизли красуется десяток ран, из которых быстрым потоком вытекает кровь.

- Хватит! – истеричный вскрик девушки всё же заставил их мучителя обернуться к ней. Сверху вниз он смотрел на свою служанку, но в его глазах не было самодовольства или превосходства. Лишь наслаждение от лицезрения сцен мучений и боли, - Умоляю, прекрати это! Делай со мной всё, что захочешь, но не тронь их!

- Не тронь их, - немного задумчиво повторил, садясь прямо перед ней на корточки, слова Гермионы молодой аристократ, - Какой неравный обмен. Я и так могу делать с тобой всё, что захочу. А теперь именно это я и буду с тобой делать.

- Прошу тебя, Драко, - сквозь слёзы произнесла та, - Они ни в чём не виноваты! Не трогай их.

- Не виноваты? Отчего же! Таур по глупости и наивности своей повёл тебя в подземелье. А из-за Уизли ты решилась на эту авантюру в целом. Как видишь, ещё как причастны и виноваты, - слегка наклонив голову набок, произнёс Малфой, с усмешкой смотря на свою любовницу. Протянув больную руку, Гермиона схватила его за руку. Он тут же попытался вырвать её, но служанка не позволила ему этого сделать.

- Ты же и сам прекрасно понимаешь, что если кто в этом всём и виновен, так это я. Это я подговорила Таура отвести меня к мистеру Уизли, наврала ему, что не сделаю глупостей, а в итоге воспользовалась его добротой. Это я использовала тебя, разыграла нужные мне сцены, чтобы заставить тебя заснуть и стащить твою палочку. Малфой, лишь я одна виновата! Ты не такой жестокий, каким хочешь себя видеть, не такой бессердечный, иначе бы и со мной три дня назад ты поступил иначе. В сложившейся ситуации виновата лишь я. Прошу тебя, умоляю, отпусти их! Хочешь отыграться на ком-то, так терзай ту, которая на самом деле заварила всю эту кашу, - в её глазах, голосе была неподдельная мольба. Сейчас она пыталась достучаться до человечности парня, до его хороших, светлых качеств, которые, в чём Грейнджер не сомневалась, всё же присутствовали в нём, где-то там, в глубинах его души. Нужно было только подобрать правильные слова. И она всеми силами пыталась это сделать. Однако ответом на её слова послужил его беззвучный смех.

- Так понимаю, от твоего нытья мне никуда не деться, - выдернув руку, произнёс Драко.

- Нет, - прошептала та, сглотнув. Судя по его поведению, задумка Гермионы провалилась. Аристократу не было дела до её слов, как и до неё самой. И снова эта кривая усмешка на губах Малфоя. Уставившись взглядом в пол, служанка зажмурилась. Сколько же ещё сцен пыток ей придётся лицезреть? Сколько ещё он будет зверствовать?! А ведь она в действительности понадеялась, что в нём проснётся хотя бы толика человечности. Но нет. Вновь раскрыв глаза, Грейнджер кинула взгляд на ботинки Драко. Он по-прежнему стоял совсем рядом, всё тем же холодным и высокомерным, в чём она не сомневалась, взглядом наблюдая за ней.

- Гермиона, - вдруг услышала девушка крик Артура Уизли. Но стоило ей кинуть на него взгляд, как она ощутила тупую боль в голове от удара, после чего всё исчезло, сменившись на всепоглощающую до ужаса тихую и пустую черноту.


***

Медленно открыв глаза, она поморщилась. Служанка снова висела с привязанными над головой руками в своей камере. Голова болела от удара, однако никакой другой боли в своём теле она больше не ощущала. Хотя... она ведь сейчас совсем не ощущала и собственного тела, онемевшего после нескольких часов подвешивания в таком положении. Хотелось пить и есть, но Гермиона не могла даже пошевелиться.

- Мистер Уизли? – прохрипела девушка, посмотрев в пустоту перед собой, - Артур?

- Я здесь, - такой же слабый, как и у неё самой, голос донёсся до неё из темноты. Откуда-то спереди. Дверь её камеры, в отличие от камеры мужчины, была сделана из плотного железа, не пропускавшего свет. Она не могла видеть ни пленника, ничего другого. В её камере, как и с утра, царила тьма, находящая своё отражение в чёрном цвете.

- Как вы? – несмело спросила Грейнджер. Она не знала, сколько часов пробыла без сознания. Страшно было представить, что сделали с Артуром за этот период времени, как пытали его, какими способами истязали.

- Всё хорошо. Я же ещё могу говорить. Не беспокойся за меня, - Добрый и заботливый мистер Уизли. Такой же, как и его покойная супруга. А ведь теперь из-за её оплошности вероятность того, что Артура убьют, ещё выше... Что же она наделала.

- Простите меня. Я лишь хотела помочь, а в итоге, - на выдохе произнесла девушка. Как же тяжело было осознавать, к чему привели её действия. А ведь она искренне хотела только помочь.

- Тебе не за что извиняться, Гермиона. Я безмерно благодарен тебе за эту попытку. И пусть всё закончилось не так, как нам хотелось бы, но ты единственная, кто рвался оказать мне помощь, спасти меня. Я всегда буду благодарен тебе за это.

- Но благими намерениями вымощена дорожка в ад, - более тихо вслух высказала служанка свои мысли. Она никому не помогла, в обратную, нагнала гнев на себя, Таура и Артура. Её действия никому не сделали ничего хорошего. Её саму теперь ненавидели как Малфой, так и её бывший, единственный здешний друг, а мистер Уизли так и остался в темнице. И на что она только надеялась, затевая всё это?!

Размышления служанки прервал скрип отворившихся дубовых дверей и мужские голоса.

- Только его? Девчонка им не нужна?

- Пока что нет. Пусть сидит.

Скрип заржавевших дверей камеры, в которой держали пленника, шаги, стук захлопывающейся двери и снова тишина. Эта ненавистная ей теперь тишина, в которой ей оставалось разве что ждать. Вновь закусив губу, Грейнджер посмотрела перед собой в темноту. Губа больше не болела, а это значило, что её излечили. А излечить пленного в мэноре могли с одной целью: чтобы после заново пытать. Самыми жестокими способами истязать свою жертву, кромсать, прожигать её плоть. И в скором времени, а возможно, что и в ближайшие часы, это ждало и её саму. Вновь вспомнились те ощущения, особенно боль от горевшего изнутри тела, тысячи иголок, проткнувших его и, в заключение, удары молнии. Всё это были такие разные, но одинаково жутко болезненные ощущения, которые заставлял её испытывать Круциатус. Словно бы снова она ощутила ту боль. Когда горит плоть, ломаются кости, когда клинком истязают и режут её тело. От одних только воспоминаний сердце начало стучать быстрее, и ослабленное и измученное тело, которое она вновь не ощущала, дало о себе знать. Опять повиснув на верёвке, Гермиона погрузилась в темноту, в который раз за эти сутки потеряв сознание.


***

Она слышала, как отворилась дверца камеры Артура, как кто-то ходил по подземелью, как заново закрылись дубовые двери. А потом открылись, спустя какое-то время. И снова скрип дверцы камеры, но теперь уже такой близкий, словно бы он был совсем рядом. Или он и был совсем рядом. Шаги, всего в паре метров от неё, и вот служанка уже падает на пол. Опять те болезненные, неприятные ощущения. Она не ощущает ни рук, ни ног, но тело постепенно восстанавливается, отчего в нём чувствуется такая болезненная ломота. Лишь спустя какое-то время она едва ощутимо начинала чувствовать свои руки, пальцы, попыталась пошевелить ими. Но ей, как и в прошлый раз, не дали окончательно прийти себя. Гермиону резко подняли на ноги, после чего оттолкнули к стене. И снова шаги. Её гость приблизился к ней. И вот он уже совсем рядом. Она ощущает его тёплое дыхание на своей щеке, ведь он стоит так близко, разве что не касается её. Даже во тьме, не видя его лица, по запаху мужского парфюма она поняла, кто этот человек. Прямо перед ней стоял Драко Малфой. Но он не спешил что-либо делать. Просто стоял перед ней, хотя и не видел её лица.

- Чего ты хочешь? – шёпот девушки в этой темноте и тишине показался громким. И не ей одной.

- Тебя. Расклад не изменился. Разве что ты больше не испытаешь и капли наслаждения. Не заслужила, - голос холодный, безразличный, но при этом немного жёсткий. Он всё ещё злился. И всё ещё жаждал её наказать, проучить всеми доступными Малфою способами.

- Бери. Я же не в состоянии тебе противиться, господин, - голос Грейнджер был безжизненным. Какой смысл кидаться на него с кулаками, если она пленница в этом поместье? Она в любом случае его игрушка, его марионетка. И Драко не перестанет играть с ней, наслаждаться её телом, хочет она этого или нет. А уж тем более теперь.

Малфой ничего не ответил ей. И снова молчание и тишина. Только спустя десяток секунд Гермиона ощутила его руку на своём локте. Резко развернув её к себе спиной, вжав служанку в стену камеры, парень, заставив её слегка отставить попку и раздвинуть ноги, бесцеремонно задрал юбку служанки. Она уже была без трусиков второй день, что упрощало ему задачу. Девушка слышала, как он расстегнул молнию на брюках, слышала звук плевка. И вот он влажной от слюны рукой смачивает её вход во влагалище. Ещё секунда и он приставляет к нему свой член. Он не такой твёрдый, как прежде, но всё равно возбуждённый. На этот раз Малфой резко вошёл в неё, отчего Грейнджер вскрикнула. Она снова ощутила боль. Её ранка ещё не прошла. Без обезболивающих ощущения вновь были болезненными. Не такими, как в первый раз, но всё равно они были, мягко говоря, неприятными. И вот слизеринец уже стал двигаться в ней, схватив свою любовницу за волосы и болезненно оттянув её голову назад. Ни малейших ласк, какого-либо проявления нежности. Просто ёбля. Один толчок, другой и вот он уже вбивается в её тело. Со всей силы. И каждый его толчок отдаётся тупой болью. Девушка не испытывала ни малейшего возбуждения. Только эту боль и боль от с силой оттянутых назад волос. Но она терпела. Продолжала терпеть, хотя движения становились ещё более быстрыми. Он просто трахал её, ебал, как бы цинично выразился сам Малфой. А она стояла и ждала, когда это всё закончится. Какой же унизительной ей казалась эта роль, но она ничего не могла поделать. Зажмурив глаза, она стала ждать, когда всё это закончится. Из-за отсутствия её влаги член парня натирал ей всё внутри, и от этого было ещё больнее. Но молодой аристократ продолжал вдалбливаться в неё, то резко выходя и снова входя в Гермиону, то оставаясь внутри её влагалища и двигаясь в нём. Тело продолжало сотрясаться от его быстрых и резких толчков; служанка уже и не ждала, что секс принесёт ей хотя бы малейшее наслаждение. Драко не хотел, чтобы она испытывала его, а значит, девушка его не получит. Он не позволит. И вот его рука уже сжимает её грудь. Даже это парень делал больно. Намеренно больно, Грейнджер точно знала это. Но она даже не пыталась сопротивляться. Бесполезно. Просто ждала. Не известно, сколько прошло времени: пять минут? Десять? А может и больше, но слизеринец наконец-то кончил, излившись прямо в неё. Девушка ощутила, как внутри неё разливалась его сперма. Стоило парню вытащить свой член, как сперма начала вытекать, стекая по её бёдрам. Но Гермиона всё также продолжала стоять, не шевелясь и ожидая, когда он закончит и уйдёт. Вот только у Малфоя были совсем иные планы. Резко толкнув её вниз, заставив опуститься на колени, молодой аристократ, намотав волосы девушки на руку, с силой притянул её к своей ширинке. Она прекрасно понимала, чего он хочет.

- Я не стану этого делать.

- А тебя никто и не спрашивает, - договорив это, Малфой ударил служанку членом по щеке. И вот сейчас ей стало мерзко. По-настоящему мерзко. Только теперь она окончательно поняла, что про любые ласки можно напрочь забыть. Ярости Драко, так хорошо скрываемой за маской безразличия, нет предела. Он раз за разом будет унижать её, и никто её больше не защитит. Не будет больше тех выгодных для неё условий: они ему теперь не нужны. Только ёбля, наслаждение от которой будет теперь получать лишь сам Малфой.

Сжав пальцами скулы девушки после того, как она сжала губы, Малфой всё же заставил её открыть рот, после чего резко засунул ей в него свой член.

- И только попробуй, сука, укусить! Я на тебе живого места не оставлю, - прошипел тот, продолжая с силой нажимать на скулы и заставляя Грейнджер против её воли сильнее раскрыть рот. – Вылизывай, а иначе буду трахать тебя в рот!

Она и хотела бы заплакать, но нечем. Казалось, что силы уже окончательно покинули её. Безвольная марионетка вновь в руках её кукловода. Осторожно, едва ощутимо, преодолевая отвращение, Гермиона всё же докоснулась языком до его члена, словно пробуя его на вкус. Но парню этого было мало. Вновь сильнее схватив её за голову, он всё-таки начал трахать её в рот. Один толчок, другой. Он заходил почти на всю длину. Служанка ощущала, как член начал заходить в её горло, отчего о себе начали давать знать подступающие тошнотворные ощущения. Но уже спустя всего три толчка он убрал свой член, и Грейнджер тут же начала отплёвываться, на что послышался холодный смех Малфоя.

- Привыкай. Теперь тебя ждёт только такое обращение.

- Ублюдок, - выдохнула служанка, немного отдышавшись, после чего, превозмогая омерзение, сглотнула слюну. На языке всё ещё осталось ощущение присутствия его члена, как и в горле, а во рту всё также чувствовался этот солоноватый вкус спермы. Как же ей было мерзко.

- Вставай! - вновь засмеявшись, жёстко произнёс парень. Однако вопреки его требованию, служанка поднялась неспешно. Теперь она уже ощущала своё тело, как и жуткую ломоту – последствие этой пытки через повешение. Резко схватив её за локоть и довольно быстро открыв незапертую дверь камеры, Драко вытолкал её на выход.

- Опять будешь пытать? – с неким безразличием спросила Гермиона, сумевшая удержаться на ногах и не упасть, через плечо кинув взгляд на молодого аристократа. Сейчас она видела его. Само подземелье освещалось при помощи двух магических факелов, висящих напротив друг друга в разных концах огромной комнаты.

- А тебе этого хочется? – засунув руки в карманы, обойдя и став перед служанкой, вопросом на вопрос ответил Малфой.

- Чего ты добиваешься? Я бы при любом раскладе поступила именно так. Попыталась бы спасти жизнь мистеру Уизли. Он мне не чужой человек, как отец. Тебе этого не понять, - Грейнджер говорила тихо, едва слышно. Она знала, что Артур всё ещё был без сознания, ведь его по сей час не было слышно. Но ей всё же не хотелось раньше времени тревожить мужчину. Пусть хотя бы таким образом, но его тело передохнёт, как можно дольше пролежит без ощущения ужасающей боли от тех ран, которые уже невозможно излечить.

- При любом раскладе, - задумчиво повторил её слова Драко, прикусив на пару секунд свою нижнюю губу. Всё же вытащив руки из карманов брюк, он вплотную приблизился к служанке, с усмешкой посмотрев в её лицо.

- Так нравится повторять за другими? – хмыкнула девушка. Но эта ухмылка была отнюдь не весёлой. Даже он видел и ощущал, что всего лишь почти за сутки пытки и отсутствие пропитания лишили Гермиону сил, а его последняя выходка ещё сильнее добила её. Однако, она продолжала держаться, и ведь даже по сей час не заплакала, хотя покрасневшие глаза и выдавали её истинное внутреннее состояние.

- А как тебе такой расклад, - пропустив мимо ушей её слова, снова заговорил Малфой, смотря прямо в карие глаза служанки, - Артур Уизли мёртв. И убила его Беллатриса во время пыток, слегка перегнув палку, хотя планировала вернуть после в своё поместье к остальным заключённым живым.

- Что?! – её судорожный вздох, едва слышный голос, глаза вмиг стали влажными, - Ты врёшь!

- Могу продемонстрировать тебе его труп, его ещё не закопали. Как могу и показать тебе воспоминание, где Белла заявляла, что ей необходимо после отправить Уизли назад, во всяком случае, это предпочтительней для Лорда, чем преждевременная смерть члена Ордена Феникса, из которого выбили ещё не всю необходимую информацию. Вот только сегодня она «самую малость» переусердствовала и загнала клинок чуть выше и глубже, чем следовало бы. Мгновенная остановка сердца после того, как его проткнули насквозь.

- Хватит! - всё же закрыв лицо руками, прошептала Гермиона. Она не могла поверить, что Артур Уизли был мёртв, и что его убили из-за неё. Это не могло быть правдой. Но какой резон Драко было врать ей?!

- Знаешь, я тебе для достоверности всё же устрою прогулку к его трупу – убедишься сама. А заодно полюбуешься, насколько сильно моя тётка истязала его тело. Опять же, из-за твоих выходок! Прежде она так не зверствовала в его адрес, а здесь попытка к бегству.

- Пожалуйста, замолчи, - зажмурив глаза и судорожно вздохнув, пролепетала девушка. Она вновь болезненно закусила губу. Неужели это правда? И лишь она одна во всём виновата?

- Всё верно, - словно прочитав её мысли, вдруг жёстко произнёс Драко. - Это ты во всём виновата. Ты одна. Твои дружки, его дети, теперь остались круглыми сиротами. И как ты только в глаза им будешь смотреть, если однажды встретишься с кем-то из них? В любом случае, Грейнджер, - сделав ещё один шаг в направлении девушки, оказавшись уже совсем рядом и наклонившись губами к её уху, продолжил свою чёрствую и такую бьющую по самому больному речь Малфой, - Из-за тебя теперь мёртв этот человек. И ты уже не сумеешь об этом забыть. Артур Уизли погиб по твоей вине. Помни об этом, Грейнджер. Всегда.