Марионетка аристократа

Глава 28. Ты не знаешь меня (2)

А ведь он действительно старался избегать Грейнджер, ни на минуту не возвращался в мэнор. В том не было необходимости, да и сам Драко не хотел этого. Лишь ночью того же третьего дня, перед тем как напиться, аристократ призвал к себе Иримэ. Узнав из словесного доклада болтливого домовика, что с девушкой всё в порядке, что зелье помогло и Гермиона чувствует себя хорошо, разве что потеряна от внезапного отключения негативных эмоций, а также что она находится под строжайшим контролем ответственной Иримэ и ни на мгновение не остается одна, хотя в это Драко верил с трудом, та, смущаясь и топчась на месте, поведала Драко и итог посещения ими бутиков женской одежды в Косом Переулке. Ещё перед тем как покинуть мэнор, Малфой дал эльфийке наказ посетить с их служанкой Косой Переулок, чтобы та приобрела себе всё то, что ей было необходимо. Безусловно, его позабавила находчивость Грейнджер: стащить у двоюродной сестры нижнее белье. Но с другой стороны здесь он видел и упущение со стороны господ. Унижать девушку до такой степени он не намеревался, ровно как и заставлять её отчитываться перед домовиками о том, чего ей не хватает в её гардеробе, дабы те приобрели всё необходимое. Черт с ней, пусть выберется в город и сама закупится всем тем, что ей было нужно. Наложив на Иримэ заклинание, временно связывающее эльфийку с их служанкой ровно так же, как с господами, он объяснил Иримэ, что той предстоит сделать. Однако умудрился, будучи в то утро загруженный своими проблемами и желая как можно скорее выдворить из своей комнаты эльфийку, на её вопрос, что конкретно прислужница может себе позволить приобрести из убранства, невзначай кинуть: «Всё что сочтет нужным». И, как ни иронично, задав этот же вопрос домовику уже в городе и получив столь неожиданный ответ, Грейнджер в полной мере воспользовалась ситуацией.

Пожалуй, впервые за последние месяцы Малфой так от души смеялся, узнав, что его служанка приобрела себе тридцать четыре комплекта одежды, включая новые платья, брючные костюмы, два пальто, юбки, брюки и блузки - практически скупив половину новинок из того престижного магазина, где одевались Панси Паркинсон и многие другие слизеринки, жаждущие продемонстрировать окружающим свой безупречный вкус. Как и ровно столько же пар обуви. И это не считая комплектов нижнего белья и пары халатов, которых в совокупности, как доложила смущенная Иримэ, было более десятка штук. Закупилась служанка даже косметикой и недорогими украшениями. Хоть в этом поскромничала, не отправившись прямиком в ювелирный магазин. Но чего только стоил этот список! Чертовка. В который раз вернув себе не без помощи зелья жизненные силы, Грейнджер вновь доказала, что дух бунтарства в ней не искоренить. Драко даже не сомневался, что всё это она приобрела отнюдь не от фанатичной любви к красивым нарядам, а с целью откровенно позлить своего молодого господина, хоть в мелочи, но насолив ему. Вот только вышло всё с точностью наоборот. Около пяти минут, огласив весь список приобретенных вещей, Иримэ не произнесла ни слова, ошарашено наблюдая за молодым хозяином своими большими глазами, сделавшимися в тот момент ещё крупнее. Ожидавшая наказания, она не могла себе даже представить, что эта новость так позабавит его. Стоя возле стола, упершись об него руками, всё это время аристократ откровенно смеялся над выходкой Грейнджер. А ведь всё это и впрямь было комично. Но на этом разыгравшаяся для Малфоя комедия не закончилась. Лишь когда он успокоился, эльфийка взялась озвучить переданные ему слова служанки о том, что теперь ей требовался большой шкаф, и чем больше, как девушка выразилась, тем лучше.

- И почему розги в наше время не в ходу? - закусив нижнюю губу, негромко проговорил тогда Драко, покачав головой. Однако, несмотря на эти мрачные вслух высказанные размышления, на деле он пытался подавить в себе новую нарастающую волну смеха.

- Прошу прощения?! – только и ответила на это Иримэ, искренне испугавшись, что слова аристократа были высказаны в её адрес.

- Освободи ей подсобную комнату, находящуюся рядом с каморкой Грейнджер. Пусть забирает, - проигнорировав слова домового эльфа, повернувшись к ней, отдал распоряжение аристократ, добавив после. - Но чтобы впредь подобных опрометчивых поступков с твоей стороны не было!

Не став более задерживать эльфийку, как и тратить на неё своё время, уже вскоре аристократ отпустил её, отправив назад в мэнор. Но стоило Иримэ исчезнуть, как Малфой вновь рассмеялся. По сей день несмотря ни на что Грейнджер оставалась непредсказуемой для него, даже спустя месяцы их близкого общения служанка всё также продолжала поражать молодого хозяина своими выходками. Насолить ему по-крупному она не имела возможности, отчего не упускала случая доставить хлопот в мелочах. Это было даже по-своему забавно. Разве что утомлял постоянный контроль за этой такой неугомонной и строптивой львицей.

На четвертый день пребывания под Хартпулом Драко доставили очередное письмо от отца. Однако в этот раз оно касалось далеко не их общего дела, связанного с текущей войной. В письме Люциус сообщил о возвращении Нарциссы домой из её поездки во Францию и о том, что она жаждет увидеть сына, что просила навестить её в мэноре. Скрипя зубами, Драко отложил прочитанное письмо, после чего вернулся в тот день к своим обязанностям. Он не хотел возвращаться в замок, ему было необходимо отвлечься от жизни в стенах мэнора, от того, что происходило с ним там. Однако проигнорировать просьбу матери Малфой-младший не мог, зная, как Нарцисса скучала по сыну. Словно назло ему обстоятельства заставляли вновь вернуться домой. Что он и сделал, но уже на следующий день. Леди Малфой была искренне рада тому, что Драко выкроил для неё время. Около часа за чаепитием в бежевом зале женщина без устали рассказывала сыну о своих впечатлениях от поездки, о самочувствии своих родных, о том, как бы они хотели, чтобы внук тоже навестил их. Немалую часть её рассказа заняла история о том, как она влюбилась в щенка собаки своей кузины – маленькую французскую болонку с белоснежной шелковистой шерстью и темными круглыми глазками, которая теперь покоилась на коленях аристократки. Первые двадцать минут сын со вниманием слушал Нарциссу, однако вскоре его интерес заметно угас. Усиленно изображая заинтересованного слушателя, дабы не обидеть мать, на деле же Драко ушел в себя и размышлял о защитном куполе Хартпула, который со следующего дня его бойцы должны были начать разрушать. Купол в Милдсборо ещё с предыдущего дня подвергся атаке бойцами Малфоя-старшего. Вот только уже к вечеру стало понятно, что так просто сдавать позиции северный город не собирался, то и дело укрепляя купол изнутри, отчего разрушить защиту представлялось непростой задачей. В голову Драко ещё с утра закралась идея, состоявшая в том, чтобы подключить к разрушению магической защиты резервный отряд, в случае если процесс затянется и в Хартпуле. Не было смысла тянуть время и ждать. Чем дольше купол рушился, тем больше времени было у местного населения для подготовки к встрече со своим врагом в лице молодых Пожирателей Смерти. Из размышлений его вывела собака, Эстер, как назвала её мать, поднявшаяся на лапы и ставшая задорно гавкать, виляя пушистым хвостом, как только двери открылись, и в зал к ним вошла Грейнджер с подносом в руках.

- Пирог и трюфели, госпожа, - неохотно кивнув вместо должного приветствия молодому хозяину, хотя по этикету служанке было положено поклониться ему, негромко произнесла та, поочередно ставя фарфоровые тарелки, наполненные лакомствами, на стол перед господами. В этот раз Драко не стал придавать её неучтивому поведению значения, не планируя более пересекаться с прислужницей и не жаждая вступать с той в диалог. Закончив, служанка поклонилась хозяевам, уже собираясь уходить, как вдруг Нарцисса остановила её, довольно холодно произнеся.

- Останьтесь, мисс Грейнджер! Вы можете пригодиться мне, - с явной неохотой девушка кивнула аристократке, всё также продолжая держать поднос в руках. – Лирн! – тут же призвала хозяйка замка одного из домовиков. Уже через мгновение он появился в комнате, сопровождаемый громким хлопком трансгрессии.

- Да, хозяйка? – поклонившись, произнес тот, но завидев сидевшего напротив леди Малфой Драко, поспешно отвесил поклон и ему. – Господин, с возвращением!

- Забери у мисс Грейнджер поднос и можешь идти, - мягко произнесла аристократка. Выполнив её приказ, домовик тут же исчез, оставляя хозяев и их прислужницу одних. Выдохнув, Гермиона выпрямилась, устремив взгляд на стену напротив, как и всегда. В этот раз она была сильно напряжена. Изменения в её поведении кидались в глаза, и молодой аристократ обратил на них внимание. – Так на чем я остановилась, - сделав глоток зеленого чая, продолжила Нарцисса, переведя взгляд на своего сына. – Мы с кузиной, Шарлоттой, около пяти часов провели в том кафе. Чудеснейшее место! Весь зал был украшен розовыми, кремовыми и белыми розами. Казалось, мы находились в райском саду, но никак не в маленьком кафе её деверя, расположенном в центре города. Посетителей там было немного, но нам от этого было даже комфортней. А знал бы ты, какие вкусные пряности выпекают там! Мы с Шарлоттой даже побаловали себя, отведав практически каждое лакомство... - до чего же нудным для Драко было слушать эту историю. Откинувшись на спинку дивана, одарив свою мать легкой фальшивой улыбкой, на этот раз Малфой перевел взгляд на их служанку. Гермиона заметила это, но не подала виду, всё также буравя взглядом карих глаз стену. Впервые за долгое время она была одета не в платье, а в зауженные черные брюки, подчеркивающие стройность длинных ног; кремовую блузку с рукавами фонариками и блестящим золотистого цвета воротником; на ногах были такого же кремового цвета кожаные туфли на шпильке с открытыми носами. Волосы девушки были не распущены, как обычно, а заплетены в толстую косу на бок, что за счет густоты волос смотрелось красиво. На лицо был нанесен легкий дневной макияж. Выделялись лишь губы, на которые была нанесена темно-красного, даже скорее бордового цвета помада. Нельзя было не признать, что выглядела девушка отлично, у неё явно был вкус. Хотя в былые школьные годы Малфой не замечал за ней тяги к красивой одежде, да и сама Гермиона одевалась, за редким исключением, довольно простенько. Оглядев её наряд, Драко привычно стал рассматривать фигурку девушки, на мгновение задержав взгляд на груди. Однако и этого момента было достаточно, чтобы это заметила леди Малфой. – Ты издеваешься?! – с укором произнесла женщина, отставив полупустую чашку на стол. Неспешно переведя на мать взгляд, сын шумно выдохнул, прищурив глаза и приготовившись выслушивать от неё вначале возмущенную, а после пламенную поучительную речь. – Сначала ты имеешь наглость заявлять мне, что сделал нашу служанку своей... любовницей, - с трудом, пересиливая себя, произнесла это слово Нарцисса, на мгновение поморщившись. – Теперь же позволяешь себе при мне, - особо выделив последнее слово, продолжила свою возмущенную речь мать, – кидать на неё недвусмысленные взгляды! Ты совсем потерял совесть или забыл, что ты дитя аристократии и находишься сейчас в родовом замке в обществе своей матери также благородного происхождения, а не в публичном доме?!

- Прости, мама, - неожиданно беззвучно засмеявшись, вдруг произнёс Малфой-младший, явно не намеревавшийся всерьёз извиняться за свою минутную шалость перед матерью. Драко даже не заметил, как кровь в жилах внезапно начала вскипать. И на то были причины, о которых прежде он молчал, даже старался не думать, не забивать себе впустую голову очередными обидами. Вот только стоило ему оказаться в обществе матери, как всё это начало всплывать, в особенности сейчас, когда Нарцисса взялась предъявлять ему претензии, отчитывать своего сына. Такая его реакция ещё сильнее разозлила хозяйку мэнора, чьи черные глаза впервые за последние недели загорелись от негодования. – Я и забыл, - цокнув языком, неспешно проговорил парень, – что с недавних пор мне положено рассматривать разве что будущих кандидаток на роль новой леди Малфой. Кого ты там мне подобрала в супруги? Асторию Гринграсс? Джессику Паркинсон, двоюродную сестру Панси? Или ту француженку, внучку герцога д'Альбре - Мари-Мадлен? Не ради неё ли ты на самом деле ездила во Францию, чтобы поближе познакомиться с будущей невесткой и убедиться, что она как никто иной подходит на ту роль, что ты соизволила ей отвести в моей жизни? – прошипел под конец своей не менее разгневанной речи молодой аристократ. Краем глаза он заметил, как ещё сильней напряглась от внезапно образовавшейся ссоры их служанка, став, по сути, её первопричиной.

- Это что за тон? – сквозь зубы произнесла Нарцисса, хотя её щеки едва заметно покраснели от того, что сын прознал о планах матери.

- А как я с тобой должен разговаривать? Миролюбиво, почтительно, а заодно и ручки-ножки целовать? Тише нужно было шушукаться с миссис Забини о своих планах на мою жизнь! Или ты всерьез считаешь, что Блейз не бывает дома? Когда ты там, кстати, по наивности своей, задумала устроить мою свадьбу? Следующим летом, если не ошибаюсь? – сейчас у него не было ни малейшего желания замолкать и сводить на нет эту ссору. Злость и обида целиком завладели сознанием молодого парня. Он уже давно был в курсе планов матери, но лишь недавно узнал от Блейза, что неугомонная женщина начала медленно, но верно воплощать задумку в жизнь. В этот раз она перегнула палку, отправившись во Францию для более близкого знакомства с будущей невесткой, которую присмотрела для сына ещё год назад, почти сразу после того, как Драко ошарашил Нарциссу новостью о том, что их служанка играла для него ещё и роль любовницы. Уже едва ли не в открытую мать предприняла попытку взять жизнь и дальнейшую судьбу сына в свои руки, устроив всё так, как хотелось ей самой. Интересы Драко в данном случае не имели для неё значения, даже не оговаривались и не учитывались, и это неимоверно действовало на нервы аристократу. Резко встав со своего места, всего через мгновение леди Малфой оказалась рядом с также поднявшимся на ноги сыном, глядя теперь снизу вверх в его потемневшие серые глаза.

- Сбавь обороты, Драко! – неожиданно прошипела женщина, своими также потемневшими глазами глядя в лицо зарвавшегося отпрыска.

- А то что? Вновь окажусь на кухне за чисткой картошки, пока ты играешь роль якобы примерной матери? – с вызовом, однако не без смешка, проговорил Малфой-младший, не собиравшийся уступать родительнице. Казалось, подобная сцена для них, аристократов, попросту невозможна, однако всего через мгновение Нарцисса влепила своему сыну звонкую пощечину, отчего их служанка впервые перевела на них взгляд, ошарашено уставившись на своих господ. Вновь выпрямившись и вскинув голову, Драко вдруг в голос рассмеялся. Его смех был холодным, даже немного безумным, глаза горели, напоминая сейчас пасмурное небо. В этом состоянии он походил на свою тетку, Беллатрису Лестрейндж. И был опасен. В этом Гермиона уже не раз убедилась не понаслышке.

- Не смей говорить со мной в таком тоне! Я всегда была для тебя хорошей матерью, жила для тебя, всю себя тебе посвятила... - заговорила оскорбленная аристократка, однако уже вскоре сын перебил её пламенную речь.

- Когда именно? Ты меня спросила, чего я хочу? Когда собираюсь жениться? Какой хотел бы видеть свою будущую супругу, с которой мне придется прожить всю свою жизнь? Хоть раз поинтересовалась, заговорила со мной об этом? – Малфой и сам не заметил, как начал говорить с матерью не просто на повышенных тонах, но даже сорвался, уже попросту крича ей в лицо. – И когда ты являлась примерной матерью? Когда я был ребенком? Тогда скажи мне, Нарцисса Малфой, образцово-показательная супруга и мать, где ты была, когда твоя ёбнутая на всю голову сестрица мне кишки вспарывала, заставляя смотреть на это и молча переносить адскую боль? А стоило мне хотя бы пискнуть, не утруждая себя излечиванием моих ран, насылала вдобавок Круциатус. Где ты, черт тебя подери, была? Чаевничала со старыми друзьями отца? – было видно, как Нарцисса, потрясенная услышанным, вдруг поникла. Как стремительно сошла с неё спесь, сменившаяся горечью и опустошением.

- Что ты такое говоришь?! – негромко произнесла женщина, быстро моргая ресницами. Ошеломлена его откровением была не только она. Даже не пытаясь отвести взгляд, на этот раз Гермиона глядела прямо на своего молодого хозяина не менее изумленным, чем её госпожа, взглядом.

- Не делай вид, что не знала о наших с Беллатрисой занятиях, - перейдя на шипение, вновь заговорил Малфой. – Или ты всерьез считаешь, что она мне окклюменцию целыми днями преподавала? Ты сама-то в это веришь, леди Малфой? Твоей полоумной сестре отдали приказ наказать меня за промашку отца в Отделе Тайн, Лорду было нужно на ком-то отыграться. И она не упустила случая позверствовать в своей излюбленной манере, будучи свято уверенной, что таким образом приучит нерадивого племянника к жестокости и выносливости, закалит меня. Помнишь, что она творила со своими последними жертвами? Грейнджер, Артур Уизли? Раскрою тебе секрет, мама, их пытки были сродни комариному укусу в сравнении с тем, через что она заставила меня пройти. Белла пытала, истязала, расчленяла, а позже исцеляла своего дорогого племянника, дабы уже на следующий день начать заново. И так изо дня в день всё то время, что я проводил на каникулах в стенах этого чертового, заселенного Пожирателями Смерти, дома. Она искренне наслаждалась моей болью, вылепливая из меня другого человека, пока ты упорно делала вид, что ничего страшного со мной не происходит. Ведь так было проще, неправда ли? Ты же всё равно ничего не могла поделать.

- Драко, я не знала. Я даже не предполагала, - едва слышно проговорила в ответ на это Нарцисса, закрыв рот рукой. Из глаз женщины потекли слезы, размазывающие идеальный макияж аристократки, однако сейчас ей не было до такой мелочи дела. В эту секунду у неё не было ни сил, ни желания сдерживать свои эмоции, привычно скрывать их от окружающих. Не в этот раз.

- Когда в будущем захочешь предъявить мне очередную претензию по поводу того, что я стал не тем, каким бы ты хотела меня видеть, вспомни для начала о той, что на самом деле взращивала меня в последние годы - о своей сестре, Беллатрисе, мать её, Лестрейндж! И о том, что с её подачи я стал таким, и этого уже не изменить и не исправить. И не смей, блять, лезть в мою личную жизнь. Не смей! – вновь под конец своей речи перейдя на крик, молодой аристократ, высказавшись, развернулся и, не оглядываясь, отправился на выход из зала.

- Драко, постой! – попытавшись остановить своего сына, вслед ему уже более громко проговорила аристократка. – Драко, прошу тебя! – однако ответом на её мольбу был лишь грохот захлопнувшейся двери. Он не хотел более продолжать эту ссору, этот болезненный для него разговор. Как и не желал видеть слез матери. Он ничего уже не хотел. Нужно было возвращаться в лагерь, однако силы покинули его, уступая место досаде и опустошению. Те единичные случаи, когда он приходил в неистовую ярость и срывался на родной матери, молодой аристократ мог пересчитать по пальцам. Они всегда вызывали в нем горечь. Нарцисса была одной из немногих небезразличных ему людей, и лишний раз обижать её, зная, как сильно, несмотря ни на что, мать любила его, хотелось меньше всего. Вот только сдержать себя в этот раз ему не просто не удалось. Более того, в порыве гнева Драко раскрыл ей всё то, что прежде находилось за семью печатями, зная, как больно леди Малфой будет слышать эту горькую правду о тяжелом прошлом сына. Однако ничего поделать он уже не мог, да и не особо хотел в этот раз что-либо исправлять. Недоверие Нарциссы к сыну не просто оскорбляло его, но даже било по самому больному – самолюбию - куда хлестче этой пощечины. Она сомневалась в нём, нередко не считалась с мнением своего инфантильного, как она по-прежнему была уверена, отпрыска, сотню раз успешно доказывавшего как окружающим, так и самому себе, что уже давно перестал быть слабым, ничтожным мальчишкой. Даже Темного Лорда куда проще было убедить в своей значимости, нежели заставить родную мать хотя бы начать прислушиваться к нему, попросту слышать родного сына. Не хотелось признавать, но ему было больно от этого. В который раз своим упрямством Нарцисса Малфой растаптывала их некогда теплые и доверительные отношения.

Резко остановившись, осознав спустя десяток минут непрерывной ходьбы, будучи целиком и полностью погруженным в свои помыслы, что уже пересек половину территории мэнора, Драко шумно выдохнул. Желание вернуться в лагерь окончательно сошло на нет. Меньше всего ему хотелось предстать перед своими бойцами и даже немногочисленными друзьями в столь подавленном состоянии. А ведь стоит ему оказаться в лагере, как о покое напрочь придется забыть. Острой необходимости в возвращении Малфоя к его армии пока не было: боевых действий сейчас не проходило, а провести тренировки бойцов и проконтролировать их шпионов, попутно продолжая выбивать информацию из немногочисленных пленных, его помощники во главе с Блейзом могли и сами. Никаких сложностей эти обязательства в себе не несли, отчего Драко мог позволить себе сейчас на какое-то время покинуть пост командира отряда и просто отдохнуть, восстанавливая свои душевные силы.

Поначалу в голову аристократа закралась мысль отправиться в одну из гостевых комнат и хорошенько отоспаться. Однако эту идею он откинул почти сразу: в течение всего дня их слуги занимались уборкой помещений, отчего могли наткнуться на него и сообщить леди Малфой о том, что их молодой хозяин всё ещё находится в замке. А вновь пересекаться с ней как минимум сегодня Драко больше не жаждал. Куда больше ему импонировала иная мысль: отправиться в каморку Грейнджер. Но не к ней самой. Загруженная делами по хозяйственной части, девушка почти не появлялась в своей комнатке в течение дня, лишь вечером, отчего её спальня становилась для него идеальной комнатой отдыха. Не став утруждать себя поиском иных вариантов, аристократ отправился в каморку своей служанки. Всего несколько минут ушло у Малфоя, чтобы добраться до неё от того места, где он находился прежде. Дверь комнаты их прислужницы не запиралась, отчего в который раз он беспрепятственно пробрался в каморку. Обстановка в ней была более чем скромной, однако в этом месте всегда было чисто и убрано. Постель была заправлена, явно новый шелковый халат сиреневого цвета был аккуратно сложен и висел на спинке одного из стульев, косметика на одной из полок шкафа была расставлена строго в определенном порядке, в стоявшей рядом картонной коробочке были аккуратно сложены немногочисленные украшения, небольшое стоявшее там же зеркальце было идеально чистым, даже книги на столе были собраны в стопку. Сняв с себя дорогие мантию, которую он прежде на ходу натянул себе на плечи, и пиджак, а также скинув лакированные мужские туфли, Драко улегся на дешевую кровать с не менее простыми и невзрачными подушкой и одеялом. Он не был брезгливым, сон в таких условиях никак не смущал его. Лишь в детстве эта черта характера была свойственна ему, да и то куда больше тот мальчик попросту играл на публику. Позже она стала исчезать. Малфой и сам не заметил, как она бесследно испарилась. Вероятно, причиной тому стали наказания отца, когда ему приходилось помогать домовикам убираться в замке, трудясь наравне с ними. Мало-помалу, но это дало свои плоды.

Окинув взглядом каморку, аристократ неожиданно вспомнил, как всего несколько месяцев назад забавлялся здесь с Грейнджер, как пытался раскрепостить её. До чего же забавной она была тогда, даже смешной. Невинная, застенчивая и жутко стеснительная. Она боялась даже просто касаться его тела, при том что хотела сделать это, жаждала испробовать многое, что было ей в новинку. Откинувшись на подушки, Драко усмехнулся, припомнив, как однажды кончил здесь на её тогда ещё девственную промежность, и как Грейнджер испугалась. Тогда он наврал ей, заверив, что от этого нельзя забеременеть, а сам с утра приказал одному из эльфов подлить ей в чашку с чаем или соком, в зависимости от того, что служанка будет пить на завтрак, противозачаточное зелье. Малфой не хотел напугать её, прислужница и без того шугалась любых перемен. А их он ей тогда подкинул с лихвой, день за днем продвигаясь всё дальше в реализации плана по раскрепощению бывшей гриффиндорской заучки, приглянувшейся ему. Пожалуй, лишь сейчас он в полной мере стал осознавать для себя, что его привлекли не только внешность Гермионы и её непокорный бунтарский характер. Но и её чистота. Она была светлой, доверчивой, наивной и даже ранимой. Уже давно ему не встречались особы с такой внутренней составляющей. Именно оттого он был аккуратен с ней, не слишком спешил, не причинял ей боли, хотя с легкостью мог себе это позволить. И всё это длилось хоть и недолго, но до тех пор, пока она не додумалась использовать Малфоя, чтобы добраться до его волшебной палочки, чем вызвала гнев своего молодого хозяина. Сейчас она была уже иной: довольно быстро повзрослела, сняла розовые очки, глядела теперь на мир куда более серьезным взглядом, стала реалисткой. Он уничтожил в ней былой свет, ненамеренно принудил своими безжалостными действиями стать другим человеком. Той, что могла выжить в мэноре, что была теперь подготовлена к суровой реальной жизни. А может быть, в душе она всегда была такой, стоило лишь подтолкнуть Грейнджер к тому, чтобы она раскрыла в себе эти качества, чтобы научилась глядеть на мир другими глазами. Шумно выдохнув, аристократ закрыл глаза. Достаточно с него пока этих помыслов. Хватит. Нужно отдохнуть, расслабиться, вернуть себе силы, а позже отправляться к своим бойцам. Некоторое время он просто лежал с закрытыми глазами, ворочаясь на кровати, и лишь спустя примерно полчаса, наконец, забылся сном...

Неспешно открыв глаза, он вновь заставил себя резко подняться, присев на постели. Нужно было просыпаться независимо от того, хотел этого Драко или нет. Потерев пальцами глаза, он кинул взгляд на свои позолоченные часы на левой руке. Стрелки показывали двадцать три минуты десятого. А ведь заснул он около шести вечера.

- Неплохо так подремал, - пробурчал аристократ, обувая свои туфли и сразу после поднимаясь на ноги. Поправив одеяло, дабы Грейнджер не догадалась, что в её каморке был незваный гость, он повернулся к столику, на котором оставил свои пиджак и мантию. Неспешно надев их на себя, он посмотрелся в небольшое зеркало на комоде. Волосы были растрепаны, лицо было заспанным. Поморщившись, Малфой причесался, воспользовавшись расческой служанки, и уже было собирался уходить, но прежде вновь кинул взгляд на её столик с целью убедиться, что ничего на нём не оставил, как вдруг заметил под стопкой книг едва заметно торчавший пергамент, на который прежде он не обратил внимания. Достав его, Драко увидел склеенные на пергаменте фрагменты письма, порванного некогда на не менее чем десяток кусочков, но восстановленного позже. Однако присмотревшись повнимательней, он понял, что это была скорее страница из личного дневника, либо просто ежедневные записи. Даже не став пытаться подавить любопытство, аристократ, усевшись на стул, стал бегать глазами по строчкам. С каждым новым предложением он всё больше хмурился. Это были записи Грейнджер о той неделе, последовавшей после гибели Артура Уизли, когда она медленно, но верно начинала сходить с ума, а сам Драко день за днем жестоко наказывал её через грубый секс, даже скорее ёблю, причиняя помимо душевной ещё и физическую боль.

«2 день: Он пришёл с утра. На лице красовалась ухмылка. Я никогда не думала, что он настолько жесток. Просто не видела в нём этого даже после того, как приходилось слышать все эти его речи об убийствах, о разбоях и разрушении городов...» - эти строки больше всего кинулись в глаза аристократу. Тогда он второй раз, не считая случая в камере, откровенно трахал её, стремясь причинить как можно больше боли. Даже сейчас Малфой прекрасно помнил, как вздрагивало тогда хрупкое тело девушки, как плакала она тем утром. А он продолжал своё дело, не обращая на её состояние ни малейшего внимания. – «А ближе к ночи опять пришёл он, и всё повторилось. Только теперь я была голой, и трахал он меня уже в рот. Гордый, мразь...» - последнее предложение всё же заставило его хмыкнуть, не отрываясь от чтения. – «Так и не смог мне простить, что я воспользовалась им тогда. Когда он кончил мне в рот, я сплюнула его же сперму Малфою на брюки. И, разумеется, за это он ударил меня. С кулака и по щеке. Вот так просто взял и ударил...», «Разумеется, он навестил меня немного позже. Прямо на кухне, подошёл и сказал, что ждёт меня у себя через пять минут. И вот тогда я сорвалась... И вот он уже хватает меня за волосы, с силой (Было больно), тащит в одну из пустых комнат, а я только смеюсь. Это была истерика. Очередной жёсткий секс, но на этот раз я уже лежала на полу, на спине и глядела ему в глаза. Жёсткие, болезненные толчки...», «Ночь; он опять пришёл. На этот раз я стояла у стены, ноги широко раздвинуты, насколько позволяло то моё положение... И вот спустя минут пятнадцать я снова сижу в каморке одна и раскачиваюсь взад-вперёд. Голая, на полу. В последнее время я вообще часто сидела на полу, его холод заставлял приходить в себя. В эту ночь я поспала, но только немного. Я не могла теперь нормально спать, не могла...», «7 день, сегодняшний: Он пришёл с утра. Захотел секса. Опять эти толчки, каждый из них – очередное напоминание, боль. Он ушёл».


Дочитав, Драко вернул пергамент на место, после чего тяжело вздохнул, запрокинув голову и устремив взгляд на потолок. Всё это было, причем не так давно. Он осознавал для себя, что перешел тогда черту допустимого, но изменить уже ничего не мог. Тогда он продемонстрировал своей служанке самую настоящую бесчеловечность. Ту черту характера, которую теперь не жаждал видеть в себе, а тем более формировать; которую подумывал даже постепенно искоренить, дабы однажды не стать подобным своей тетке и Кэрроу. Во всем было необходимо знать меру. Однако тогда он не жаждал ни в чем ограничивать себя. Зная, как сильно она мучилась, продолжал ломать, уничтожать в ней последнюю надежду на хоть какой-то проблеск света в этом проклятом самим Мерлином, как она сама говорила прежде, замке. И ведь, касательно мэнора, отчасти была права. Грейнджер была для него словно подушка для битья, на которой он и выпускал свой пар, давая волю ярости, при этом параллельно оттачивая своё мастерство проявления безжалостности. Вот только если прежде Малфой с безразличием относился к случившемуся тогда, то сейчас для него всё стало иначе. И как бы он не хотел подавить в себе это чертовски ненужное ему чувство, оно давало о себе знать, проявляясь где-то там, в глубинах его души. Это было сожаление о том, что он творил тогда. Такое ненужное и давно чуждое ему раскаяние в отношении той, что стала ему небезразлична.


Резко поднявшись с места, пытаясь в буквальном смысле сбежать от этих помыслов, Малфой направился в кабинет отца. Есть не хотелось, куда сильней он желал, не упуская больше времени, заняться делом. Ещё по прибытию в мэнор в его планах было полистать старые книги по географии городов, в которых можно было найти схемы подземных тоннелей Хартпула. Эта информация пригодилась бы ему при разработке плана атаки города. И её поиском он намерен был заняться. Войдя в кабинет, оставшись всё также незамеченным обитателями замка, за исключением разве что бывших представителей рода Малфой с бессмертных портретов на стенах, Драко призвал к себе при помощи заклинаний несколько фолиантов, в которых содержалась информация по вверенному ему городу. Бегло пролистав их и выбрав для себя то, что могло бы быть ему полезно, Драко призвал к себе несколько чистых пергаментов. При помощи магии он скопировал на них приглянувшиеся ему тексты и карты, после чего вернул фолианты на место, а пергаменты, свернув в трубочку и сжав в руке, забрал с собой. Покинув кабинет отца, аристократ собирался наконец-таки покидать и сам замок, однако передумал. Даже несмотря на то, что ему удалось отдохнуть и выспаться, настроения у молодого аристократа не было. На душе всё также было скверно, в особенности после прочтения строк, написанных в былые дни служанкой. Он знал, как мог отвлечься, чем хоть ненадолго, но мог занять себя. Да и этого ему попросту хотелось сейчас.

Быстрыми шагами Малфой-младший отправился в бальный зал, стараясь вновь не попасться на глаза домовым эльфам, Грейнджер, либо матери. Поражающий своими размерами, большой, просторный и светлый зал, по минимуму заставленный роскошной мебелью, всегда поражал гостей замка своей изысканной красотой, отделкой, над которой когда-то трудились десятки искуснейших мастеров Англии, Франции и Италии. Даже на потолке находились росписи, подобные тем, что были в библиотеке. В этом зале проводились все торжественные мероприятия, проходившие в мэноре, включая роскошные банкеты, концертные выступления и балы. Именно в нём всегда собирались сотни гостей – самые сливки общества. Когда-то пышные балы в замке Малфоев проводились едва ли не ежемесячно, сейчас же они устраивались разве что два-три раза в год. У домочадцев не было поводов, ровно как и желания устраивать их теперь, особенно в последние годы, когда под крышей их дома были собраны Пожиратели Смерти, меньше всего заинтересованные в проведении подобных мероприятий. Сейчас же, когда они покинули мэнор, в замке чаще всего находилась одна лишь леди Малфой, да и большая часть аристократии была теперь задействована на поле боя. Даже попросту проводить постоянные балы стало не для кого. Однако в нем также ежедневно убирали, отчего один из самых малопосещаемых залов мэнора всегда блистал, подготовленный к любым мероприятиям. Но сейчас Драко интересовала в нём всего одна единственная вещь – белоснежного цвета старинное пианино. Хотелось усесться за него и сыграть какую-нибудь композицию, одну из тех немногочисленных, что он искренне любил как играть, так и слушать.

Отложив на его верхнюю крышку пергамент, Малфой уселся за музыкальный инструмент, неспешно проведя пальцами по клавишам. На ум пришла знаменитая музыкальная композиция неизвестного автора под названием «Вытерпи», так подходившая под его состояние. Усевшись поудобней, он принялся исполнять её, полностью погрузившись в звучание мелодии и не обращая внимание на возмущенные возгласы покойных аристократов с немногочисленных портретов, повешенных в зале, которые к этому времени от безделья уже спали. А ведь он даже не мог вспомнить, когда последний раз играл на пианино. Два, три года назад?! Или даже больше? А ведь когда-то он любил это, мог скоротать за исполнением классических произведений, а также композиций современных музыкантов даже целый вечер. И хотя мать с детства пыталась приучить сына к скрипке, куда предпочтительней ему был именно этот музыкальный инструмент. Лишь он один всегда вызывал у Драко живой интерес, ровно как и желание научиться самому исполнять на нём любимые мелодии. Не без помощи учителя он освоил его, мастерски научился музицировать. Однако с течением времени забросил своё увлечение. Пожалуй, именно оттого Малфоя так тянуло сегодня в этот зал. Былое любимое занятие как нельзя лучше могло отвлечь его от суровой реальности, да и чувство ностальгии захватило с головой. Следом он исполнил «Мелодию слез» Бетховена, а позже, вопреки своему настроению, композиции «Waltz in A minor» и «Вальс Си минор Опус 69 № 2» Шопена. Под конец он взялся сыграть, пожалуй, самую любимую его композицию итальянца Людовико Эйнауди «Leo». Грустная, но одновременно с тем невероятно приятная мелодия заставила аристократа полностью отрешиться от происходящего, от любых навязчивых помыслов, душащих эмоций. Он просто исполнял её, наслаждаясь параллельным прослушиванием этой композиции. Оттого даже вздрогнул, услышав, как открылась дверь. Оторвавшись от своего занятия и обернувшись, аристократ увидел Иримэ, с не меньшим удивлением глядевшую на своего молодого хозяина. Она явно не ожидала, что Малфой-младший может оказаться здесь.

- Господин, - негромко произнесла та, поклонившись. – Я не знала, что вы всё ещё в замке.

- И не знаешь. Никто, Иримэ, - сделав акцент на предпоследнем слове, холодно, но жестко, приказным тоном проговорил Драко, - не должен знать, что я всё ещё в мэноре. Ты поняла меня?

- Да, - закивав, ответил домовик, мимоходом осматриваясь.

- Если намерена задержаться здесь, войди в зал и закрой дверь, - отвернувшись от неё и вновь вернувшись к музицированию, произнес Драко. Сделав всё, как велел молодой господин, извечно любопытная эльфийка приблизилась к нему, стоя теперь в паре метров и слушая исполняемую её хозяином композицию.

- Мистер Малфой, как давно Иримэ не приходилось слышать вашей игры на пианино! Кажется, с тех пор прошла целая вечность, – с легкой улыбкой на лице позволила себе высказаться эльфийка.

- Ошибаешься. Всего лишь целая жизнь, - ухмыльнувшись её словам, ответил на это аристократ, сделав глубокий вдох. – Зачем ты пришла сюда?

- Так Иримэ... услышала вашу игру, - явно привирая, на ходу придумал домовик.

- И оттого так поразилась, увидев меня в этом зале? Разве хоть кто-то за последние годы вне бала хотя бы раз приближался к пианино? Врешь! – жестко произнес тот, криво усмехнувшись. – Кого ты искала? Грейнджер? Её здесь нет.

- Мой господин, вы такой раздраженный... Иримэ может вам чем-то помочь? – внезапно предложила свою помощь эльфийка, хотя даже не надеялась на положительный ответ. Беззвучно засмеявшись, Малфой покачал на её наивный вопрос головой.

- Это ты так тему разговора перевести пытаешься или всерьез полагаешь, что можешь хоть чем-то быть мне полезна?

- Обижаете, господин! Если нужно, Иримэ и луну с неба достанет для своего хозяина, и... - начала было та, однако Драко тут же перебил её речь, кинув на это.

- Так достань!

- Милорд, вы ведь шутите, да? – ошеломленно уставившись на своего хозяина, медленно и негромко произнося слова, поинтересовалась эльфийка, что вызвало очередной смех Малфоя-младшего.

- Не шучу. Ты ничем мне не поможешь. Лучше возвращайся к своим обязанностям на кухне, - кивнув, хотя в столь позднее время на кухне никого кроме Таура уже не было, домовик поспешил на выход, оставляя Драко одного. – Неугомонное создание, - покачав головой, задумчиво проговорил аристократ, взявшись уже второй раз подряд исполнять любимую композицию. Он вновь попытался погрузиться в мелодию льющихся из клавиш звуков, сосредоточиться на ней. И уже через полминуты ему удалось это сделать. Вслушиваясь лишь в живую музыку собственного исполнения, Малфой смотрел перед собой, вспоминая, как ещё в свои восемь лет в первый раз исполнил её для родных. Он хорошо помнил похвалу учителя музыки за то, что самостоятельно разучил эту композицию, сам научился играть её. Драко сделал это лишь оттого, что она сильно полюбилась ему. И ведь по сей день среди приглянувшихся музыкальных произведений она оставалась для него на первом месте, отражая какую-то часть его темной души с её переживаниями и волнениями, ту грусть, что он испытывал порой. Она отражала его самого. Вновь погрузившись в свои воспоминания, уже во второй раз аристократ вздрогнул, услышав резкий и неожиданный звук – чихание за диваном, стоявшим в десятке метров от пианино, повторившееся пару раз. Грейнджер. И всё же она была здесь. Спряталась от него, быть может, когда он только вошел, либо ещё до того, услышав чьи-то шаги в коридоре. Продолжив музицирование, молодой аристократ криво усмехнулся, после чего произнес. – Удобно сидеть на полу, Грейнджер?

- Не жалуюсь, - буркнула в ответ служанка, явно не испытывающая радости от того, что выдала своё присутствие в зале таким нелепым образом.

- Ты так и собираешься там сидеть? – откинув голову, поинтересовался Драко, которого хорошенько повеселил этот курьезный случай.

- Отчего нет? Здесь хотя бы безопасно, - явно сквозь зубы проговорила Гермиона, на что Малфой рассмеялся.

- Не позорься! Поднимайся и иди сюда, - ослушаться прямого приказа своего господина и вновь нарваться на неприятности она хотела меньше всего, в особенности после дневного инцидента, возникшего из-за неё у Нарциссы с сыном. Всё же поднявшись с пола, служанка неспешно приблизилась к аристократу. Стоя теперь со скрещенными руками всего в паре метров от него, Гермиона наблюдала за тем, как Малфой исполнял не знакомую ей ранее мелодию. Играл он мастерски, этого нельзя было не признать. Что он, что леди Малфой были талантливы. Но если о способностях своей госпожи девушка знала уже давно, то о том, что и Драко был тесно связан с миром музыки и являлся толковым пианистом, она узнала только сейчас. – Разбираешься в классической музыке? – неожиданно спросил Малфой, кинув на девушку взгляд, хотя сама Гермиона ожидала расспросов о том, что она забыла в бальном зале в такое время. Сейчас её волосы были распущены, а на левой руке, словно браслет, красовалась темно-коричневого цвета резинка для волос. Вероятно, она распустила косу пока сидела за диваном, прячась от своего молодого хозяина.

- Да, - сухо ответила та, после чего, слегка задумавшись, добавила. – Отец приучал меня к ней с младенчества. Он всегда любил классику.

- А мать? – очередной неожиданный для неё вопрос. Однако Грейнджер всё же ответила на него, не найдя в этих расспросах подвоха.

- Она предпочитает слушать джаз. Почему ты забросил игру на пианино, раз любишь это занятие? – теперь задавать вопросы взялась она сама.

- Каждому писателю нужен свой читатель, каждому музыканту, хоть я и всего лишь исполнитель – свой слушатель. Для кого я, по-твоему, должен был играть? Для Пожирателей? – переведя на неё взгляд и криво усмехнувшись, ответил на это Малфой.

- Для родных, - усевшись в кресло, расположенное всего в паре метров от пианино, предположила Гермиона, пожав плечами.

- Не было ни времени, ни желания, - коротко ответил аристократ, после чего начал играть иную композицию, а именно «Лунную сонату» Бетховена. – Умеешь играть?

- Да, обучили. Я в этом деле не виртуоз, конечно, но ту же «Лунную сонату» смело могу исполнить, - встретившись глазами с парнем, ответила та, впервые завидев в них те эмоции, что прежде ей не доводилось видеть в глазах этого человека. Своё отражение в них сейчас нашли досада, печаль и даже грусть. До чего же непривычным было видеть их в этих извечно холодных, порой темных глазах, взгляд которых, как правило, был самоуверенным. Казалось, Малфой всегда крепко стоял на земле. Неужели ссора с матерью могла так сильно подкосить его?! Или те воспоминания?! Либо с ним произошло что-то ещё, гораздо более серьезное? Эти безмолвные вопросы прислужницы видел уже в её глазах, читал теперь в её лице Драко. Отчего вскоре отвернулся от девушки, переведя взгляд на клавиатуру инструмента. – А на скрипке играешь?

- Нет.

- Отчего же? Твои родные не сочли нужным научить тебя игре на любимом музыкальном инструменте леди Малфой? – всё же продолжила расспросы Гермиона, хотя и видела, что поддерживать диалог её хозяин более не намеревался.

- Сам не захотел. Пианино мне ближе, - всё же коротко ответил аристократ, мельком заглянув в карие глаза.

- Малфой, это правда? – вдруг переведя тему разговора, закусив губу, негромко произнесла девушка.

- Что именно?

- Твои рассказы про то, как Беллатриса истязала тебя, – на пару секунд в зале повисло молчание, нарушаемое разве что размеренным постукиванием секундной стрелки больших золотых часов, висевших посреди огромной стены, что была напротив молодого хозяина и его прислужницы.

- Нет, - вдруг спокойно ответил Малфой-младший, хотя Грейнджер была уверена в обратном.

- А на самом деле? – не сдаваясь, продолжила она мучить Драко своими расспросами.

- Сказал же, нет. Я придумал это на ходу, - чуть раздраженно бросил в ответ аристократ, вновь взявшись исполнять ту композицию, с которой начал, как только сел за пианино.

- Ты врешь, - эти слова девушки заставили его беззвучно рассмеяться. Она никак не хотела сдаваться, желая продолжить разговор на ту тему, затрагивать которую Малфой более не собирался. Переведя взгляд на её лицо, прищуренными глазами Драко внимательно посмотрел на служанку, сделав про себя вывод, что она руководствовалась отнюдь не любопытством. Десяток секунд он молчал, но позже всё же заговорил.

- Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ. Не нужно быть гением, чтобы заметить, что я спокойно переношу боль, не боюсь её, как и с безразличием отношусь к самым кровавым и жестоким сценам пыток. Отчасти я даже благодарен Белле за её уроки.

- Я бы не сказала. Ты никогда не забудешь ей этого, - негромко ответила на это Грейнджер, параллельно вслушиваясь в ту мелодию, что исполнял её молодой хозяин.

- Ты по себе судишь? – хмыкнув, поинтересовался Драко. Однако, глядя теперь в глаза аристократа, Гермиона ничего не ответила ему на этот вопрос. Ответ был ясен без лишних слов. – Что ж, каждой истории нужен свой антагонист.

- А ты считаешь себя храбрым рыцарем на белом коне? – её язвительный ответ заставил Малфоя вновь рассмеяться. И снова они возвращались к мертвой точке невозврата, в которой готовы были ссориться, выясняя отношения, кидаясь обвинениями, часами, что уже попросту начинало выводить аристократа из себя.

- Я никогда и никому не говорил, даже не притворялся, что я хороший, добрый, белый и пушистый, блять, щеночек. Хотя и эти могут укусить так, что мало не покажется, - холодно ответил на выпад девушки Драко, вдруг вспомнив болонку матери. – Если я не оправдал твоих наивных ожиданий, то, возможно, они были сильно завышены. Если же ты так жаждешь, вероятно, от скуки, сосредоточиться на том, что я для тебя худший ночной кошмар и главный твой враг, опять же, твоё право. Вот только скажи мне, Грейнджер, - прервав свою игру, Малфой переключился теперь исключительно на диалог со своей прислужницей. – Какого бы тебе было, если бы ты, как тебе того нередко хотелось, попав в плен, угодила бы вместе со всеми в замок Лестрейнджей, и тебя бы, развлечения ради, взялись насиловать неизвестные тебе Пожиратели, мужланы, которым не было бы никакого дела до того, девственница ты или нет. Которым было бы откровенно плевать на твою ранимую натуру, на твой хрупкий внутренний мирок, на твои идеалистичные мечты и фантазии об этом гребаном идеальном первом разе, - он видел, как напряглась от этих слов Гермиона, хоть и не отвела взгляда. – Своей внешностью ты привлекла бы внимание немалого количества мужской половины сторонников Темного Лорда, и уже от одного этого горько бы страдала. Никто бы не взялся тебя там щадить, не помог бы прийти в себя после очередного срыва. Лишь использовали бы как секс-игрушку для развлечения бойцов и господ, причем брали бы в особо извращенном и жестком варианте, ибо ты не кто попало, а подруга Гарри Поттера. В лучшем случае у тебя бы появились постоянные посетители, в худшем - помимо постоянных пыток ты бы пошла по рукам. Пусть я во многом и сволочь, но тебя я через эти круги ада не заставлял проходить. У тебя был нормальный первый секс, ты знаешь, что такое мужская ласка, каким бывает нежный секс. И нравится тебе осознавать это или нет, но всё это у тебя блять было лишь потому, что я счел нужным обращаться с тобой во все те разы как с королевой, а не как с шавкой. Хотя не обязан был...

- Как мразь себя вести ты тоже не был обязан. Это также был твой выбор и только твой, - перебив вдруг Малфоя, с укором и неприкрытой обидой в голосе проговорила Гермиона, после чего замолкла, глядя в потемневшие серые глаза. Около минуты они буравили друг друга тяжелым взглядом. Однако в этот раз Драко сам прекратил эту игру в гляделки, к удивлению девушки, негромко и устало произнеся.

- Хватит, Грейнджер. Хватит! – пальцами теперь уже одной руки он начал наигрывать какую-то простую в исполнении, легкую мелодию, сосредоточившись на ней.

- Что с тобой происходит? – осторожно поинтересовалась Грейнджер, внимательным взглядом глядя в лицо аристократа.

- Устал, - коротко ответил Малфой, после чего поднялся из-за музыкального инструмента и отправился на выход из зала. Этот день у него явно не задался, даже в родном мэноре он не нашел покоя. Скорее с точностью наоборот, посещение замка отдалось настоящим ударом по и без того расшатанным за последние дни нервам. Даже диалог с Грейнджер на общие, незначительные темы, и тот едва ли не привычно закончился перебранкой. Задерживаться здесь более он не видел смысла, отчего решил вернуться в лагерь. Однако стоило аристократу покинуть бальный зал и отойти от его дверей на пару десятков метров, уже заворачивая в другой коридор, как вдруг за спиной послышался голос окликнувшей его служанки. Удивленно обернувшись, он увидел стоявшую в дверях Грейнджер, несмело глядевшую на него и державшую в руках пергамент, забытый им на пианино. Медленным шагом Драко приблизился к ней, забрал бумагу, после чего, вздернув голову, окинул взглядом свою служанку, усердно старавшуюся теперь не пересекаться с ним взглядом. Он даже не сомневался, что такая резкая смена поведения была связана с её внутренней борьбой. Гермиона не сразу кинулась нести ему забытый пергамент, а значит, некоторое время мешкалась, решая, хочет ли она вновь пересекаться с ним в этот вечер или же куда правильней для её внутреннего спокойствия будет сделать вид, что она не заметила бумагу. Возможен был и вариант, что она попросту не сразу её обнаружила. Однако поведение прислужницы доказывало аристократу, что верным было как раз таки его первое предположение. Девушка попросту не знала, как правильней будет поступить в этой вроде бы и простой, но, тем не менее, вполне возможно, что не безопасной для неё ситуации, учитывая, как порой заканчивались их ночные стычки. И всё же в итоге она стояла сейчас перед ним, Малфой не мог не отметить это для себя. – Чтобы не вздумала даже обмолвиться моей матери, что вновь видела меня сегодня в замке! – неожиданно довольно жестко, приказным тоном произнёс аристократ, отчего в этот раз она всё же заглянула в его серые глаза.

- Как прикажете, господин, - последнее слово она, что было уже привычно, произносила из-под палки, переступая через себя и выговаривая его с раздражением. Всего одной фразы, озвученной не самым приятным для неё образом, было достаточно, чтоб всего за мгновение от былой робости не осталось и следа. Усмехнувшись, подметив за ней очередной внутренний бунт, Драко вновь окинул взглядом новый образ своей прислужницы, не упустив возможности полюбоваться её стройной фигуркой.

- Что сказала леди Малфой по поводу твоей новой одежды? Дала добро разгуливать по мэнору в таком виде? – неожиданно поинтересовался молодой аристократ, после того как дошел взглядом до лица девушки.

- Она ничего мне не говорила, - коротко ответила та, скрестив при этом руки на груди и также глядя в глаза своему хозяину.

- Значит, ещё не успела. Она не любит, когда девушки носят брюки, либо брючные костюмы. Отдает предпочтение исключительно платьям. И не факт, что даст тебе дозволение носить в замке что-то кроме них. Но, должен признать, тебе этот образ идет. Никак для меня старалась? – слегка прищурив глаза, иронично произнёс Драко.

- Для кого же ещё, - также сощурив карие глаза, разве что не передразнивая его, ответила на это Гермиона, явно успевшая пожалеть, что кинулась отдавать своему молодому хозяину находку. Ухмыльнувшись, аристократ отложил пергамент, поместив его на согнутую в локте руку рыцарских доспехов, стоявших у стены чуть левее от того места, где стоял он сам. Заметив, как насторожилась девушка, с опаской глядя теперь на него, Драко хмыкнул, сделав всего два шаг в её направлении, чем заметно сократил расстояние между ними, почти вплотную приблизившись к своей прислужнице. – Малфой, не надо. Не трогай меня! - на выдохе вдруг проговорила Грейнджер, прижавшись спиной к двери. Однако не обратив внимания на её просьбу, аристократ протянул руку к её лицу, проведя большим пальцем по щеке, а после ладонью по волосам, спускаясь в итоге вниз по плечам, спине. Он не стремился намеренно пересекаться с ней, не появлялся в замке, давая ей, ровно как и самому себе, возможность взять передышку после последних событий, отдохнуть друг от друга. Однако волей случая они вновь встретились, остались наедине. И упускать возможность скоротать время за своим любимым занятием в её обществе, а заодно хоть немного, но расслабиться, он не видел сейчас смысла. Благородство было нетипичной для него чертой. – Драко, нет! – вновь уже более громко повторила девушка, качая головой и попутно пытаясь убрать его руку. Однако вместо этого аристократ резко притянул её к себе, приобняв за талию.

- Чего ты боишься? – заглянув в карие глаза, нежно поглаживая при этом её спину, спросил Малфой.

- Тебя, - такой просто и искренний ответ, произнесенный на выдохе. Он даже не удивил молодого аристократа.

- Я обещал тебе, что больше не причиню боли...

- Кому ты врешь?! Себе? Твоё слово ничего не стоит, – перебив его речь и нервно рассмеявшись, Гермиона предприняла попытку вырваться, отталкивая от себя Малфоя. - Пусти меня! - А ведь они уже проходили это. Служанка знала, что её шансы выскользнуть из мертвой хватки парня были мизерными, и, тем не менее, продолжала свои пустые попытки. Ожидаемой была и его реакция. Заткнув рот Грейнджер поцелуем, Драко прижал её к двери, ловко запустив руку ей под блузку, поглаживая теперь обнаженное тело девушки со спины. Она не спешила отвечать на поцелуй, норовясь теперь укусить своего молодого хозяина. Он же, в свою очередь, даже не думал уступать ей, продолжая ласкать нежную девичью кожу, перебравшись уже на её грудь и ловко забравшись рукой под лифчик. – Пусти! – прохныкала Гермиона, когда его губы переместились на шею бывшей гриффиндорки, а пальцами Малфой стал играть с её соском. Её попытки вновь оттолкнуть аристократа не увенчались успехом. Он всё также продолжал распалять её тело, в то время как служанка пыталась хоть как-то, но помешать в этот раз их близости. Однако даже несмотря на это, его поцелуи сейчас всё равно были нежными, движения рук ласковыми, неспешными. И как бы Грейнджер не вырывалась, для себя Драко знал наверняка, что ей нравились его действия, они приносили служанке немалое удовольствие. Независимо от того, хотела она признавать это или нет. Расстегнув три верхних пуговицы на нё блузке, не отвлекаясь от своего занятия, Малфой стал покрывать поцелуями уже ключицу девушки, опускаясь всё ниже, к её груди. Мало-помалу, но её попытки не допустить их близости сходили на нет. Гермиона не отвечала ему взаимностью, но уже и не вырывалась. Просто стояла, давая парню возможность делать с ней всё то, что он хотел. Добравшись до груди девушки, однако не спеша стягивать с неё лифчик, либо же задирать его, Драко стал целовать её, параллельно поглаживая рукой по бедру. – Ты хуже любого проклятия! От тебя невозможно избавиться, спастись, - вдруг услышал он слова девушки. Всё же оторвавшись от своего занятия, аристократ приподнялся к ней, увидев, что Гермиона отвернула голову в сторону, стараясь не смотреть больше на него, за его действиями. Приблизившись к её уху, в ответ на это молодой хозяин прошептал:

- Возмущается та, что в тайне наслаждается происходящим. Чье тело мгновенно делается разгоряченным, а дыхание заметно учащается, - на этот раз она всё же посмотрела на него, привычно увидев кривую усмешку на тонких губах. В глазах Малфоя теперь плясали чертики, их лица были слишком близко друг к другу.

- Знаешь, это удовольствие дорого мне всегда обходится, Малфой. Даже слишком, - она не хотела забывать ему ту ночь, когда он насиловал её, не жаждала теперь закрывать на случившееся глаза. Да и было ли это вообще возможно? Зелье вернуло служанке трезвость мышления, и сейчас она не спешила уступать место своим желаниям.

- Нехер было вспоминать своего болгарина в моей постели, Грейнджер, - в ответ на это теперь уже прошипел Драко, мгновенно став серьезным.

- Можно подумать, я сделала это специально. Будто бы мне хотелось нарваться тогда на неприятности, да ещё и с такими последствиями! Думаешь, мне мало было того состояния, в котором не без твоего активного участия я пребывала после возвращения из маггловского мира?! – ответила на это Гермиона, сглотнув.

- Той ночью я был пьян.

- Да ты и трезвый такая же сволочь, - на эти слова Драко откровенно рассмеялся, глядя в карие глаза. Было видно, что она была близка к тому, чтобы заплакать, вот только то зелье, что ей приходилось теперь пить, не давало Грейнджер возможности не только разреветься, но даже пустить чертову слезу. Оно напрочь блокировало проявление подобного рода эмоций. Вновь вжав её в дверь, нависая над девушкой, молодой аристократ покачал головой, не отводя взгляда от её глаз.

- Раскрой секрет, чтобы уж сразу, каких фокусов ждать от тебя впредь, Грейнджер? Будешь во время оргазма имена своих бывших почитателей выкрикивать? Уизли с Поттером также будут входить в этот список?

- Замолчи! – в ответ на это прошептала девушка. Раньше в большинстве случаев она была готова придушить его за одно лишь упоминание имен её друзей, стоило пошлой и безжалостной фантазии аристократа разыграться, вырисовывая до тошноты противные картины с их участием. Но не в этот раз. – Святая Моргана, Драко, чего тебе не хватает?! – глядя в его глаза цвета стали, всё же взяв себя в руки, негромко произнесла Гермиона. – Ты хотел видеть меня в своей постели, и так или иначе, но я оказалась в ней. Я лишь твоя и только твоя шлюшка, игрушка, любовница. Хоть как назови, сути это не изменит. Если бы я параллельно трахалась с тем же Виктором, задевая твои собственнические замашки, я бы ещё могла понять твою жестокость, ей хотя бы можно было найти обоснование. Но для чего она сейчас? Почему ты никак не можешь перебеситься и укротить своего внутреннего зверя, свою жажду то и дело наказывать меня? Ты же и сам не испытываешь от этого фанатичного наслаждения, упоения моей болью, ты не твоя тетка. Для чего это всё? Я лишь тебе одному принадлежу теперь, лишь с тобой одним провожу ночи. Ведь в том же маггловском мире всё было хотя бы сносно. Когда ты уже успокоишься? К чему все эти приступы гнева? К чему эта... ревность?! – последнее слово она произнесла уверенно, но довольно тихо. Прислужница видела, как очередная волна негодования и даже злости от этой такой запретной истины, произнесенной вслух, отразилась на лице её молодого хозяина. Ревность чистокровного аристократа, Малфоя к грязнокровке... Затрагивать эту тему явно не стоило, но и молчать девушка больше не хотела. Нужно было наконец расставить все точки над «i», хотя бы попытаться. Вот только реакцией на эти её слова вновь стала ярость. Такая губительная, лишняя, мучившая, в чем Гермиона уже не сомневалась, их обоих. Звонко ударив рукой по двери, сбоку от головы служанки, Малфой стал сверлить свою любовницу остервенелым взглядом. Казалось, теперь он жаждал попросту прибить её. Это было отчетливо видно и по всего за мгновение потемневшим глазам. Что касалось перепада эмоций, в этом он был настоящим хамелеоном. Вот только вместо ожидаемого ответного страха, не намереваясь в этот раз сдавать позиций и проигрывать ему в этом противостоянии, вновь оказываясь жертвой, Грейнджер взяла на себя смелость взять ситуацию в свои руки. И будь что будет. – Хватит, Малфой. Хватит! – практически его же слова произнесла девушка, после чего, приблизившись к аристократу и погладив его по щеке, поцеловала. На этот раз, как ни иронично, отстраниться попытался сам Драко, вот только она не дала ему такой возможности. Положив одну руку ему на плечо, а другой обвив за шею, Гермиона продолжала целовать своего господина, его тонкие мягкие губы, не собираясь прекращать этот поцелуй. Она не сомневалась, что на самом деле Малфой желал именно этого. Ему всегда импонировала взаимность как в проявлении ласк, нежности, так и в самом сексе. Не было теперь смысла противиться тому, что уже давно стало для неё неизбежным. Брошенная однажды Малфоем в её адрес фраза становилась всё более актуальной: «Либо хорошо будет нам обоим, либо только мне». Он всё равно получит желаемое, это же Драко Малфой. А она... конечно же, так или иначе, но насладится их близостью, в особенности если этого захочет сам Малфой. Если он, конечно, в который раз не перейдёт черту и не заставит свою марионетку снова испытать мучительную боль. Так был ли смысл при таком раскладе продолжать неравный бой?! Её поцелуи были настойчивыми, но мягкими. Утихомирить его, подавить в нём эти разрушительные эмоции, свести их сейчас на нет представлялось возможным, хоть эта задача и не была простой. Гермиона знала это не понаслышке, и оттого не собиралась уступать. Сейчас её противником был не сколько сам Малфой, сколько его плохо контролируемая ярость. И этого врага было необходимо искоренять. Однако сейчас достаточно было и простого подавления бури отрицательных эмоций в аристократе, уже это можно было бы счесть за её победу. Вот только этот упрямый горделивый господин не спешил отвечать взаимностью, чем рушил её планы.

- Да прекратишь ты сопротивляться или нет?! Я хотя бы девушка, мне простительно ломаться. Ты какого черта из себя целку строишь? – оторвавшись от него, полувозмущенно-полушутливо произнесла Гермиона, отчего Драко неожиданно прыснул от смеха, пораженный её наглостью и прямотой.

- Вот ты сучка зарвавшаяся! – только и ответил тот, покачав головой. Однако было заметно, как цвет его глаз постепенно становился более ясным, серым, а сам Малфой освобождался от своего гнева, становясь более спокойным, возвращаясь к своему обычному состоянию. Это была её маленькая победа. И она не могла не радовать Гермиону. Снова приблизившись к его лицу, она вновь осторожно поцеловала его. На этот раз, помедлив пару секунд, Драко ответил ей, закинув левую ногу служанки к себе на бедро, поглаживая её. Вот только вместо того, чтобы расслабиться, на этот раз напряглась уже сама Грейнджер.

- Ты спятил? Может леди Малфой и не станет сюда заглядывать, но вот домовые эльфы могут! – резко прервав поцелуй, возмущенно проговорила служанка, сразу же добавив. – Не здесь! – отстранившись от неё и всё же отпустив ногу девушки, Драко забрал с рыцарских доспехов пергамент, после чего взял её за руку. На мгновение он криво усмехнулся этой осторожности прислужницы, ведь весь мэнор был в курсе их связи, и лишь после произнес.

- Тогда выбирай комнату, Грейнджер, - поджав губы, кивком головы она указала на дверь в паре десятков метров от них дальше по коридору. Это была одна из вечно пустующих гостевых комнат – идеальное место, в котором в столь позднее время никто не должен был их обнаружить. Ничего не ответив, аристократ отправился в указанном направлении, ведя за собой служанку. Дверь не была заперта, отчего уже спустя десяток секунд они оказались в комнате. Заперев дверь и на всякий случай наложив на неё защитное заклинание, Малфой, пройдя и отложив на кофейный столик пергамент, скинул с себя мантию, повесив ту на стул, после чего повернулся к Гермионе. Она стояла совсем рядом, не намереваясь в этот раз сопротивляться. Без лишних слов поцеловав её, Драко стал расстегивать оставшиеся пуговицы на её блузке. Не хотелось больше ждать, упустить момент и в который раз дать ей повод пойти на попятную. Он хотел её, осознавая, что уже даже успел за неделю соскучиться по её нежному телу, по этой чертовой грязнокровке. Скинув с её плеч блузку, аристократ, не прерывая поцелуя, потянул девушку в сторону кровати. Уже через какие-то считанные секунды он уложил её в постель, забравшись сверху. В этот раз она и сама без тени сомнения отвечала на их теперь уже довольно страстный поцелуй, одной рукой также обнимая Малфоя за шею, в то время как другой, забравшись под его рубашку, несильно царапая спину своего молодого хозяина. Его руки также ласкали её тело, губы вскоре перебрались на шею. Стянув с неё лифчик, он начал несильно мять правую грудь прислужницы, круговыми движениями поглаживать её сосок, а вскоре и покручивать его в своих пальцах. То же самое после он проделал и с другой её грудью. Драко ощущал, как участилось дыхание Грейнджер, как ускорилось сердцебиение. Чтобы ни говорила эта своенравная гриффиндорка, даже малейших сомнений в том, что она также соскучилась по сексу с ним, у него не возникло. Тем не менее, для себя аристократ отметил одно заметное изменение в её поведении: несмотря на эти поцелуи, она остыла по отношению к нему. В своих поступках, словах она теперь старалась осторожничать, ощущался даже заметный холод с её стороны, что было ожидаемо. Маггловский мир заставил их заметно сблизиться, магический же с этими зверствами Малфоя, наоборот, разрушил всё то, к чему они пришли. Их секс в библиотеке, где она охотно отвечала ему взаимностью, был для неё не до конца осмысленным. Тогда её разум заглушили эмоции, подавленность, угнетенность её состояния, и она попросту пошла на поводу у напористого Драко, не имея сил на дальнейшую борьбу. Сейчас же она делала всё осознано. И на то были свои причины: подавить его агрессию, убедить в своих словах, тем самым избавляя себя от последствий его столь опасного гнева. И Драко понимал это, однако забивать себе голову размышлениями о случившемся в коридоре не собирался. Не сейчас. В эту секунду ему самому не просто хотелось, но даже было необходимо погрузиться в эти ощущения, забыться в них. Гермиона умело играла свою роль, распаляя молодого господина. Стащив с него пиджак, а позже расстегнув пуговицы на белоснежной шелковой рубашке, она прижалась к нему всем телом, вновь поцеловав в губы. Грейнджер по-прежнему нравились ощущения от соприкосновения обнаженных тел, было в этом что-то куда более интимное, чем просто секс. Однако оторвавшись от девушки, спустившись к её ногам, он скинул с них туфли, после чего разулся и сам. Стащив сразу после с Гермионы брюки вместе с нижним бельем, он стал целовать её левую ногу, начав с колена и постепенно продвигаясь выше, по внутренней стороне бедра, пока не добрался до промежности своей прислужницы. Откинувшись на подушки, шире раздвигая перед ним ноги, она ждала, пока Драко станет ласкать её языком, заставляя не просто извиваться, но даже стонать. И он не лишил её этого удовольствия. Неспешно разведя пальцами её половые губы, он провел языком вдоль её лона, ощущая, насколько влажной стала делаться его любовница. Несколько минут он играл с её киской своим языком, наслаждаясь осознанием того, как сильно возбудилась Грейнджер, поглаживающая его рукой по волосам. Под конец, несильно прикусив её клитор, он заставил Гермиону не только стонать, но даже вздрагивать от его умелых действий. Приподнявшись к служанке, затуманенным взглядом глядевшей теперь на него, Малфой стянул с себя рубашку, откинув ту на пол к остальной одежде, после чего улегся рядом с Грейнджер, притягивая ту к себе. Вновь поцеловав аристократа, она расстегнула пряжу его ремня и пуговицу на его брюках, после чего стянула их с парня, сняв следом и его боксеры. Не прерывая поцелуя, она стала поглаживать рукой член парня, ощущая его возбужденную плоть. И уже вскоре, не оставаясь в долгу, также опустилась к его достоинству, став ласкать его языком, скользя им вдоль члена, пару раз даже несильно прикусывая головку. В отличие от неё, аристократ наблюдал за действиями прислужницы, вскоре обхватившей член парня губами и вобравшей его целиком в рот. Уже не менее умелыми движениями она доставляла своему молодому хозяину немалое удовольствие, отчего его дыхание стало тяжелым. Прервав через пару минут своё занятие, Грейнджер уселась на Драко сверху. Поднялся, усевшись на кровати и облокотившись на её спинку, и сам парень. Аккуратно введя в себя его член, неспешно служанка стала двигаться на нём. Одной рукой сжав ягодицы девушки, другой Малфой вновь притянул её к себе, целуя в губы. Упершись руками в спинку кровати, она скакала на нём, дыша в рот аристократу. Однако вскоре Драко, схватив её за волосы и оттянув их назад, заставил Гермиону запрокинуть голову, вновь став покрывать поцелуями шею девушки. Страстный секс, сладостный. Им обоим не хватало этого взаимного удовольствия, оттого они позволили себе не просто наслаждаться, но даже упиваться друг другом. Вот только Малфою хотелось большего. Повалив через несколько минут служанку на кровать, он забрался на неё сверху, перехватив инициативу в свои руки. Вновь войдя в неё, он стал двигаться гораздо быстрее, ощущая ещё сильнее возбуждавшие его движения острых ноготков по спине. Приподняв ноги и согнув их в коленях, не отрывая взгляда от Малфоя, Гермиона двигалась в такт с ним, негромко постанывая. Его толчки хоть и были довольно быстрыми, они не были болезненными и доставляли служанке немало наслаждения. Однако это продлилось недолго. Около минуты Драко двигался в ней, после чего наконец кончил в девушку. Одновременно с ним, ощутив это, оргазм получила и она сама, ещё сильней впившись ногтями в кожу аристократа.

- Не переусердствуй, - уткнувшись лицом в её шею, прошептал молодой хозяин, на мгновение поморщившись.

- Ты же вроде не боишься боли, - лукаво улыбнувшись, ироничным тоном напомнила прислужница, на что он усмехнулся. Тем не менее, она прекратила истязать его спину, просто приобняв аристократа. Лежа с закрытыми глазами, она позволила себе в полной мере насладиться полученным довольно сильным оргазмом, потому Драко не спешил выходить из неё. Всё остальное прошло в тот вечер для Малфоя как в тумане. Всё, что он помнил, перед тем как заснуть, это как заставил Грейнджер всё также продолжать лежать с раскинутыми ногами, улегшись на неё спиной и укрыв их обоих одеялом. Он не планировал дальше задерживаться в мэноре, однако буквально через пару минут, ощутив тепло девичьего тела и мягкие руки служанки, которые она положила аристократу на грудь, начал погружаться в сон, уснув в итоге...

Неспешно открыв глаза, он потер их. Заколдованные свечи в комнате горели тускло, лишь слегка освещая помещение. Кинув взгляд в окно, Драко заметил, что на улице было темно, уже была поздняя ночь. Сделав глубокий вдох, он быстро выдохнул, после чего ощутил незначительное движение правой руки Гермионы на своей груди.

- Ты спишь? – негромко произнес Малфой, однако в тиши ночи звук его голоса показался громким даже ему самому.

- Минут десять назад проснулась. Тело стало затекать от этой позы. Только собиралась тебя скинуть, но ты встал раньше, чем я осуществила свой коварный план, - усмехнувшись её словам, аристократ поднялся со своей прислужницы, после чего улегся на кровать рядом, справа от неё. Слегка поморщившись, она перекатилась на бок, лицом к нему, только после осознав, что это, возможно, было лишним. Сегодня ей не хотелось больше встречаться с ним глазами, вступать в диалог, который, как всегда, закончится очередной ссорой. Но и резко отворачиваться от него было бы теперь глупо. И Малфой заметил это её смятение, то, как Гермиона поджала губы, поспешно отведя взгляд от его лица. Не трудно было догадаться, что она намеренно терпела неприятную ломоту от затекшего тела, лишь бы не будить спящего хозяина. Возможно даже, что ждала, когда он сам переберется с неё на кровать. Прищурив глаза, Драко стал рассматривать браслет на её правой руке. Он был довольно простым, хоть и вполне симпатичным. Выполненный из бисера и бусин, он представлял собой равноудаленные друг от друга золотистой расцветки большие цветки из светлых золотистых бусин, сердцевина цветка состояла уже из фиолетовых бисеринок. Они напоминали ромашки, находившиеся в обрамлении чередующихся сиреневых мелких бисеринок. Сам браслет был волнистой формы. Дешевая безделушка, ничего не стоящее украшение. Однако за счет того, что он был приятным на вид, но не слишком броским, браслет довольно хорошо сочетался с новой дорогой одеждой, которую теперь носила Грейнджер, хотя при ближайшем рассмотрении и можно было заметить этот контраст.

- Ты сама-то не находишь глупостью свои попытки избегать меня после того, что было в этой комнате... Сколько, час-два тому назад? – переведя взгляд на служанку, произнёс Драко, заметив, как она напряглась от этого вопроса.

- Три с половиной часа назад, Малфой. На стене часы висят, если ты не заметил, - только и пробормотала в ответ Гермиона, делая вид, что не услышала его вопроса. Однако пронзительный взгляд серых глаз, в которые она всё же заглянула, заставил её вернуться к нему. – Разве мы с тобой умеем общаться спокойно? Без скандалов, которые в итоге именно мне же боком выходят? Не лучше ли постараться по возможности избежать их и этого общения, чем зализывать после раны?

- У меня нет сейчас ни малейшего желания ссориться... - начал было аристократ, однако Грейнджер, грустно улыбнувшись, перебила его.

- Малфой, ты как спичка. Ты ведь и сам знаешь, что уже через мгновение можешь загореться и спалить всё, что встанет на твоём пути. Ты не умеешь контролировать свою ярость, слишком редко это дается тебе. А я не хочу снова стать жертвой твоих репрессий, - договорив, она села на кровати, отвернувшись от Драко и всё также продолжая закрываться одеялом. Взглядом она начала искать на полу свои трусики и лифчик. Задерживаться в комнате она больше не жаждала. Однако внезапно заданный Малфоем вопрос всё же заставил Гермиону ненадолго отложить свою затею.

- Для чего ты хранишь пергамент со склеенными на нём кусочками порванного когда-то листа с подробным описанием событий той недели, что следовала после гибели Артура Уизли?

- Ты рыскал в моей комнате?! – повернувшись к нему, ошарашено и возмущенно одновременно с тем произнесла служанка.

- Ты забыла, что это мой замок, и каждая комната в нём – мои владения? – приподняв бровь, ответил ей на это вопросом на вопрос Драко, не отводя взгляда от карих глаз.

- Верно. Вот только это не твоё дело, - вновь отвернувшись, ответила она, наконец найдя на полу свои трусики, лежавшие на пиджаке Малфоя.

- Зачем? – его требовательный тон теперь принуждал Гермиону отвечать, хотела она того или нет. Как же сильно он любил использовать свою власть, свои возможности, стоило ему услышать отказ. Он неприемлил его. И делать исключение сейчас не намеревался. Сглотнув, она всё же ответила.

- Чтобы помнить.

- О том, как мучилась? – прищурив глаза, удивленно спросил Малфой. Его искренне удивил этот ответ. – И давно ты мазахистой стала?

- С тех пор, как с тобой спуталась, - раздраженно проговорила Грейнджер, после чего зажмурила глаза. Ведь сама же не хотела скандала, но, словно назло себе же, в который раз нарывалась на него из-за того, что не умела держать язык за зубами. Шумно выдохнув, она посмотрела на Драко. Приподнявшись на локтях, лежа теперь на животе, он продолжал наблюдать за ней, всё же пропустив в этот раз её едкий комментарий мимо ушей в ожидании иного ответа, который интересовал его куда сильней. И она утолила его любопытство. – Ты всерьез считаешь, что худшим наказанием для меня стали твои жестокие и унизительные выходки в мой адрес? Ошибаешься, Малфой. Для меня не было и нет ничего хуже осознания, что я причастна к гибели небезразличных мне людей.

- Людей? – переспросил аристократ, нахмурив лоб, будучи по-настоящему удивленным именно множественному числу в её фразе. Он видел, как служанка сглотнула, напрягшись всем телом, словно была поймана с поличным. Как в её глазах отразилась боль. И отчего-то она была сильнее, чем та, что можно было увидеть в её глазах в последние месяцы при упоминании погибшего по её вине Уизли-старшего. Сейчас эта эмоция, нашедшая своё отражение в карих глазах, была свежей. Вот только прочувствовать её в полной мере Гермиона не имела возможности опять же из-за весьма действенного зелья от хандры.

- Я думаю, ты в курсе, что недавно убили Невилла за его попытку ещё во время битвы в Хогвартсе уничтожить Нагайну, - немного помешкавшись, всё же заговорила Грейнджер, хотя по её лицу, но в особенности по глазам, было видно, как тяжело ей давались эти слова. Драко ничего ей не ответил, не прерывал её речь, лишь сосредоточенно слушал, отчего, закусив на пару секунд нижнюю губу, она продолжила. – Он сделал это, чтобы спасти мне жизнь, когда эта тварь в тот день кидалась на меня на ступеньках. Теперь я причастна к гибели ещё одного человека, более того – своего однокурсника, друга и спасителя. Возрадуйся, Малфой! Теперь у тебя будет очередной повод, как только ты окажешься не в духе, бить меня по самому больному, наслаждаясь зрелищем того, насколько мне будет больно от этих обвинений. Ты же не упустишь случая напомнить мне об этом, - договорив, она тут же поднялась с кровати и стала одеваться. Натянув на себя трусики, она стала искать свой лиф, вот только, как на зло, он слово растворился в воздухе.

- Грейнджер, - вдруг услышала она голос Драко за спиной, вот только поворачиваться служанка не собиралась, – сядь! – и снова этот бескомпромиссный тон. Сжав пальцы в кулаки, она всё же уселась, но спиной к нему. Не хотелось видеть возможных ухмылок, усмешек на его губах, наблюдать победоносное выражение его лица, как и смотреть в эти насмешливые серые глаза, такие эмоциональные для него - аристократа. Вот только этих эмоций не было на лице Драко, лишь серьезность, сосредоточенность и едва заметная досада. – Тебе так хочется лишний раз извести себя? Или тебе от этого чувства вины легче становиться, совесть не гложет от игнорирования происходящего?

- Да, Малфой, - всё же обернувшись к нему, с вызовом произнесла Гермиона. – Точно! Только этими принципами и руководствуюсь: всё делаю для ублажения своей гнилой души. Ты меня с собой не попутал? – поджав губы, пару секунд аристократ молчал, после чего всё же усмехнулся. Как же ей хотелось в этот момент стереть эту ухмылку с его лица, дать этому человеку как минимум смачную пощечину. Однако она всё же подавила в себе это желание, лишь молча разъяренным взглядом глядя на своего молодого хозяина.

- Артур Уизли был обречен. Рискну даже всерьез предположить, что та смерть, что настигла его здесь, стала для него настоящим спасением и избавлением от тех адских мук, что ждали бы его в замке Лестрейнджей, - вдруг серьезно проговорил Драко, отчего Гермиона быстро заморгала, изумленная его откровенностью. – Это ты наивно считаешь, что пленники Замка Смерти мечтают лишь о выживании и живут с надеждой на возможный в один прекрасный день побег, а там и на свободу. На деле же, Грейнджер, всё, о чём они грезят по ночам, так это об освобождении от своих страданий через смерть. Артур Уизли являлся и известным магглолюбом, и членом Ордена Феникса. Его бы никто не стал щадить, на нём бы отыгрались по максимуму. Каждый лишний день, что он прожил бы там, прошел под душераздирающие крики испытываемой им нечеловеческой боли: те самые, от которых ты вздрагивала каждый раз, когда он кричал от пыток здесь, в мэноре. А вот теперь представь хоть на мгновение, что за жизнь ждала бы его там. Если ты по-прежнему считаешь, что принесла ему погибель, то ты просто дура. А за Долгопупса можно только порадоваться. Три месяца он провел в стенах замка, встречая каждый новый день с надеждой на скорейшую смерть. Его также не щадили, и ты даже представить себе не можешь, через что он прошел. Он не погиб, Грейнджер, а освободился. И это факт. Но если ты так жаждешь думать иначе и терзать себя попусту - развлекайся, - несколько минут после этих слов в комнате царила тишина. Было видно, что служанка переваривала услышанное. Аристократ же, перекатившись на спину и откинувшись на подушки, лежал теперь с закрытыми глазами. Как же сильно его стала раздражать её наивность и недальновидность. Сосредоточившись на своих переживаниях, своем положении и том, что происходило в её жизни, она с недоверием относилась к рассказам Драко о том, что творили с пленными в замке его тетки, отчего раз за разом сильно ошибалась в своих предположениях касательно того, что на самом деле было для них благом. А как результат, изводила себя пустыми, ничего не стоящими переживаниями о своей вине в гибели Артура Уизли, о жалости к тем, кто, наконец, встретил свою смерть, о своей несостоятельности как-то помочь им. Хотя что могла сделать какая-то девчонка против безжалостной и беспощадной многотысячной армии Пожирателей Смерти, склонявшей к ногам Темного Лорда один город за другим? Разве могла она против них хоть что-то? Даже думать об этом было смешно.

- Малфой, зачем вы так поступаете? – вдруг послышался негромкий голос прислужницы, заставивший Малфоя-младшего всё же открыть глаза и перевести на неё взгляд. Карие глаза также безотрывно глядели теперь на него, словно выискивая в его лице ответ на этот такой болезненный для неё, извечно мучавший Гермиону вопрос. - За что такая жестокость в отношении нас, даже безжалостность? Все эти зверства? Что вам это дает? Просто ответь хоть раз честно, для чего это всё? Я не понимаю вас, Пожирателей. Как может нормальный человек поступать таким образом, выказывая столь ужасающую бесчеловечность? Как? – выдохнув, Малфой вновь приподнялся, усевшись на кровати. На этот раз он не тянул с ответом. Он был элементарен. В особенности для него теперь.

- Всё просто, Грейнджер. В армии Темного Лорда слишком много психически нездоровых людей и тех, кто близок к этому состоянию. Да и сам он не всегда отличается адекватностью в своих действиях и поступках. Вот только именно эти полоумные фанатики и отличаются наибольшей преданностью ему, а также своей беспощадностью и неукротимостью. Они идеальные солдаты, в наиболее жарких битвах им нет равных, они уничтожают всё на своём пути. И сейчас в их руках слишком много власти, породившей пока ещё, благо, контролируемый хаос.

- И какой мир вы выстроите, заполучив всю магическую Великобританию? – всё также тихо задала очередной вопрос Гермиона, слегка прищурив глаза.

- Время покажет, Грейнджер, - рассуждать сейчас на эту тему Драко не хотел. Он и сам нередко задавал себе этот вопрос, и возможные ответы порой ужасали даже его, заставляя уже пару раз рассмотреть вариант о дальнейшем переселении в другую страну. Возможно, даже в любимую им с детства Италию, в которой годами пустовал один из замков, принадлежавших их семье.

- Неужели вы всерьез считаете, что мы, магглорожденные, крадем магию? – грустно улыбнувшись, вдруг спросила служанка, глядя в серые глаза сосредоточенного Малфоя, этого чертового представителя чистокровных волшебников. – Как вы себе это хоть представляете?

На этот раз Драко не стал отвечать ей. Лишь безмолвно глядел в глаза своей прислужницы, отчего спустя какое-то время ей стало неуютно под этим пронзительным взглядом. Прервав зрительный контакт, она отвернулась. Сейчас Гермиона уже не спешила уходить, как и сам аристократ. Никто не вызвал его, не явился за ним и даже не прислал сову, а это значило, что в лагере всё было тихо, без происшествий. Возвращаться туда ночью не имело смысла, потому он в итоге решил задержаться в мэноре до утра. Здесь, с ней.

- Почему ты всё же не стал учиться игре на скрипке? – вновь поинтересовалась прислужница, откинувшись на подушки, решив сменить тему такого гнетущего её разговора.

- Что ж тебе это так любопытно-то?! – не сдержав смешка, ответил на это Драко, удивленный её настойчивости и поиску подводных камней в ничего не стоящей истине.

- Потому что не поверю, чтобы леди Малфой не предприняла настойчивых попыток научить тебя игре на столь страстно любимом ей музыкальном инструменте, - пожав плечами, просто ответила на это Гермиона, снизу вверх глядя на своего молодого хозяина. На этот раз он беззвучно засмеялся, вспомнив, как мать в действительности усердно пыталась привить ему любовь к композициям, исполненным на скрипке, а позже и к ней самой, даже пригласив в качестве будущего педагога знаменитого скрипача из Австрии.

- Всё просто: это не моё, Грейнджер. И да, ты угадала, мать около года, когда мне было девять лет, терроризировала меня активными попытками приучить к скрипке. Но тщетно. Меня нельзя заставить делать то, чего я не хочу. Она же фанатично желала обратного. Лишь спустя годы поняла всю прелесть того, что мы с ней играем на разных инструментах: это позволяет нам вместе исполнять многие музыкальные произведения, в которых совмещены скрипка и пианино. Вот только даже здесь наши взгляды разошлись, - этим воспоминаниям Драко вновь криво усмехнулся.

- В чем же? – с любопытством спросила Гермиона, наблюдавшая за повеселевшим аристократом, не без удовольствия придававшемся воспоминаниям о своем, казалось бы, теперь уже таком далеком прошлом.

- Она предпочитает бессмертную классическую музыку, а мне больше импонируют современные композиторы. Как по мне, в их произведениях куда больше страсти, а вместе с тем отражения современного мира. Но и многие любимые произведения матери я могу слушать с большим удовольствием. Если придутся по душе, - переведя взгляд на свою прислужницу, Малфой едва заметно улыбнулся уголками губ, после чего спросил. – А каких композиторов предпочитаешь слушать ты?

- Иоганна Штрауса-младшего и Людвига ван Бетховена. В особенности «Медленный вальс» люблю, - просто ответила на это Гермиона, заметив это неожиданное изменение в поведении её молодого господина.

- Грустное произведение.

- Зато какие бальные танцы под него ставят! - на этот раз улыбнулась уже сама Гермиона, вспомнив, как днем ранее наслаждалась этой мелодией в исполнении хозяйки мэнора.

- Если получится вырваться, захвачу тебя как-нибудь с собой на концерт малого симфонического оркестра имени Мартина Бауэра. Послушаешь настоящую музыку в исполнении молодых и жутко талантливых маэстро, - неожиданно произнёс аристократ, отчего прислужница изумленно взглянула на него. Однако он не обратил на это внимания, вдруг уйдя в свои мысли. – Аннабель, если в её жизни не произошло никаких кардинальных изменений, по сей день должна играть в нём.

- Кто это? – спросила не менее удивленная теперь уже его резким уходом в себя Гермиона, взглядом блуждая по задумчивому лицу своего хозяина.

- Моя подруга детства, - вернувшись в реальность, ответил Драко, на что его любовница только усмехнулась. Переведя на неё взгляд, он резко произнес: – Ты всерьёз считаешь, что я такая редкостная сволочь, что у меня в окружении даже друзей нет, лишь одни ненавистники и шлюхи? Ты и половины обо мне не знаешь, Грейнджер.

- Того, что я знаю, мне уже достаточно, чтобы презирать тебя, - спокойно, несмотря на довольно громкие слова, парировала служанка, глядя ему прямо в глаза.

- Не лукавь, - лишь ухмыльнулся её словам аристократ, опустившись чуть ниже и приблизившись к её лицу. – Ты не ненавидишь меня, и даже не презираешь. Во всяком случае, не так сильно, как хотела бы.

- Верно, - не став отмалчиваться, либо доказывать обратное, ответила на это Гермиона. - Но делаю это ради себя. Потому что ни на мгновение не хочу стать подобной вам, Пожирателям Смерти: озлобленной, жестокой и прожженной изнутри этой чертовой ненавистью. Хотя на деле, Малфой, ты заслуживаешь всего этого.

- Ненавидь, если хочешь, - очертив большим пальцем правой руки контур её губ, как когда-то раньше, спокойно ответил на это Драко, наблюдая за собственными действиями, но после, заглянув в карие глаза, добавил, уже привычно криво усмехнувшись, – люби, если осмелишься.

- Тебя? Насильника? Малфоя? – казалось, ещё мгновение, и она в голос рассмеется этим абсурдным словам. – Ты всерьез считаешь, что кроме твоих родных кто-либо способен полюбить тебя? Забавно, что и ты бываешь столь наивен в своих суждениях. – Было занятным наблюдать, как и он сам в который раз усмехнулся, но уже этим словам прислужницы. Неожиданно притянув её к себе, коснувшись своими губами её губ, аристократ ответил ей, после чего поцеловал.

- Нередко сюжет сказок взят из жизни, Грейнджер. Каждой красавице причитается своё чудовище...

Достав флакон из кармана, сейчас, стоя возле стола в своем шатре, пожалуй, впервые за последние дни он вспомнил тот вечер и саму ночь. Очередной секс с Грейнджер, после которого они вновь уснули. Рано утром он ушёл, вернувшись в лагерь. Ещё до того, как служанка проснулась. За последние дни он старался не вспоминать тот день, вычеркнув его из памяти, заблокировав в собственном сознании. Все те разговоры, ссоры, как со служанкой, так и с матерью. Однако позволил себе припомнить сейчас с целью отвлечься за помыслами, некоторые из которых, связанные преимущественно с Гермионой, были довольно приятными. Вспомнить, дабы отрешиться от того противного и такого едкого ощущения, что резко начало пробуждаться в нём: чувства необоснованной тревоги. Это предчувствие появилось довольно резко, почти сразу после того, как Блейз покинул шатер. Ловким движением сняв с флакона крышку, аристократ залпом выпил зелье, после чего стремительным шагом также отправился на выход, на битву к своей армии. Хотя теперь уже даже в висках ощущалось постукивание от этой внезапной и такой гнетущей мысли, что что-то вскоре пойдет не так...

P.S. Акела - Будь со мной (рекомендовано к прослушиванию)

Стих к главе прилагается:

Я не люблю тебя... Я... не... люблю,
Но искренне тобою увлечен.
Как вышло, что в глазах твоих тону
И утром понимаю - то не сон?

Когда успел разрушиться мой мир?
В какой момент не стала безразлична?
Девчонка лишь, не чей-то ты кумир,
Я не щадил тебя и мучил лично.

Я рушил, истязал, что только мог
В твоей душе столь светлой, даже чистой;
Ты плакала – мне было всё равно,
Ты в клетке, даже пусть и золотистой.

Теперь же мне совсем не наплевать,
И рад бы отмотать назад я время,
Но всё как есть, и рядом ты со мной
Измученная. Я есть твоё бремя.

Прости. Мне жаль. Такого не хотел
И в мыслях извожу себя ночами;
Быть может, совести гоненья – мой удел?

Скажи... Родная? Дальше будет что меж нами?..
Автор: Jane F.