Марионетка аристократа

Глава 33.Часть 1.Непреложный обет (1)

         Выйдя из душевой кабины, Гермиона вытерла тело и подошла к зеркалу. Обмотавшись полотенцем, она посмотрела на своё отражение. Сейчас на неё смотрела девушка, взгляд которой был на удивление самоуверенным, пронзительным и сверлящим. Она словно бы всматривалась в глубины её души, жаждая понять, кто сейчас стоял перед ней. Ещё совсем недавно Гермиона сама бы закричала в ответ, что шлюха, но сегодня всё было отчего-то по-другому. Эта девушка в зеркале, с которой Гермионе не приходилось сталкиваться уже очень давно, знала, кто она, с кем она, и что её, с высокой долей вероятности, ждёт в будущем. Её глаза уже не были опечаленными, перепуганными и тусклыми. Она знала себе цену и отлично понимала свои потребности, желания, свою натуру и душу. Она просто познала себя. Сделав глубокий вдох, Гермиона покачала головой и на миг зажмурила глаза. В её голове не укладывался факт того, что она осознала свою принадлежность Малфою, как и поняла, что он также во многом принадлежал теперь ей, хоть говорить об этом вслух никто из них не решился, да и вряд ли когда-нибудь захочет заговорить. Но если у её молодого хозяина был в том выбор, то она изначально была его лишена. И тем не менее, результатом их связи стало то, что она попросту поняла для себя, прочувствовала это умом, своей сутью, душой, а не телом, что принадлежала ему, была его, была лишь с ним. В голову во время водных процедур вдруг закралась любопытная мысль о том, смогла бы она, выпади такой шанс, переметнуться сейчас к другом? Отдаться другому? Ответ на первый вопрос во многом был прост: вероятно, что да, ощути она искренность, заботу, доброту и тепло от постороннего человека. Но вот физически... Опершись руками на раковину, она внимательно стала всматриваться в свои глаза, задав себе другой вопрос: «А вот физически?». Ответ Гермиона также знала, но он оказался в разы сложнее: не сразу, не скоро и наверно даже... нет. Её душа ли или тело в любом случае привыкли к Малфою, стали доверять ему интимную сферу её жизни, хотели принадлежать лишь ему и исключали любые эксперименты, которые могли стоить ей слишком дорого. Быть может, окажись рядом кто-то другой, образ мыслей и мнение Гермионы в корне бы поменялись, но на сегодняшний день её точка зрения на это была именно таковой. Пусть дальше размышлений она при любом раскладе не имела возможности пойти.

- Твоя, - вслух повторила девушка, не отводя взгляда от карих глаз. – Его, - перефразировав, поджала она губы. Корила ли Гермиона себя за то, что произнесла это, признавшись в таком Малфою? Уже нет. В её жизни за последние месяцы и без того было слишком много происшествий, из-за которых она в дальнейшем убивалась. Так стоило ли идти на поводу у своих переживаний и придавать этому случаю слишком большое значение, заранее зная, что ценой может стать подорванное внутреннее состояние? Нет, ведь она действительно была его собственностью! И даже страдальчески накручивать себя рассуждениями о возможности возникновения ситуации, когда Малфой не раз припомнит ей это слово, Гермиона не жаждала. В этом не было смысла, ведь признание уже было озвучено, и оно являлось правдой. Разве что от неприятного осадка и небольших сомнений было трудно окончательно уйти и отрешиться. Куда проще и верней было плыть по течению с осознанием того, что в её жизни теперь была хоть какая-то определённость. Молодой господин был неравнодушен к ней - здесь Паркинсон не прогадала. Малфой не хотел больше конфликтов, старался уйти от агрессии и даже пошёл на то, чтобы раскрыться ей. Он желал упиваться ею, доставлять своей теперь уже единственной любовнице удовольствие и получать его самому. Но лишь с ней, растворившись в той, что принадлежала ему и стала небезразлична. Она была его, в этом теперь не сомневался никто из них. Неожиданно для себя криво усмехнувшись, Гермиона задумчиво окинула взглядом собственное тело, припомнив, что он творил с ней уже после. У них снова был секс, только теперь она лежала на столе уже на животе, в то время как Малфой оприходовал её сзади. Его губы время от времени скользили по её спине и шее, руки – по груди, бёдрам, которые они крепко сжимали, а до этого и по её киске, которую он ласкал до тех пор, пока ставшая сухой девушка снова не возбудилась и не сделалась влажной. Его толчки в этот раз не были настолько сильными и жёсткими, и этому Гермиона была только рада. Секс снова длился не менее получаса, пока она не кончила дважды и не сделалась опять сухой. Только тогда Малфой смог достичь оргазма, второй раз за день излившись в неё. Ухмыльнувшись, Гермиона перевела взгляд на плечо, где было небольшое покраснение. Ненадолго повалившись на неё, восстанавливая дыхание, парень укусил её тогда, причём довольно ощутимо, даже болезненно. Не будь у них однажды секса на полу в библиотеке, когда они были перемазаны кровью, её, быть может, даже смутило бы это. Но не теперь. Проведя рукой по следу на плече, Гермиона выпрямилась и кинула ещё один взгляд в зеркало. На щеках резко появился румянец, стоило ей подумать о том, насколько днём ранее она была неправа, насмехаясь над его неудачей в сексе. Тогда из-за злости она подтрунивала над этим, а на деле же, как оказалось, продолжительный секс из-за проблем Малфоя доставил именно ей столько удовольствия, что Гермиона не могла себе и представить. Пять оргазмов за одно только утро – такого у них никогда раньше не бывало. И хотя низ живота стал отдавать болью, сожалеть о таком безумном развлечении она не собиралась, ведь этот дискомфорт был поправим, являлся временным и не слишком напрягал.