Марионетка аристократа

Глава 39.Часть 1.Родиться, чтобы умереть (2)

* * *

День... другой... третий... неделя...

Время постепенно бежало, уносилось вперёд. И хотя с того момента, как Гермиона узнала о своей беременности, прошло всего семь дней, для неё они стали сродни настоящей вечности. Что за этот период успело измениться?.. Да ничего, мать её! Каждый день, сама того не желая, она проклинала себя за всё и разом, а в особенности за то, что молчала, как долбанный партизан на допросе. Чем дольше она тянула, тем сильнее её приводила в ужас необходимость признаться во всём Драко, увидеть ожидаемую негативную реакцию и лишний раз услышать, что пора бы обратиться к нужному зелью, которое убьёт плод. Понимать это без того было тяжело, а услышать такое от любимого человека, от которого под сердцем носишь ребенка, стало бы для неё вдвойне болезненным ударом! Кто бы знал, до чего сильно Гермионе хотелось, чтобы этой истории с беременностью не было вовсе! Чтобы это было всего лишь затянувшимся паршивым сном, из которого возможно вынырнуть, раз и навсегда открестившись от этой гадкой, совершенно безрадостной истории. Слёз больше не было, истерик и актов самобичевания – тоже. Остались лишь горький осадок и разочарование в том, что с ними происходит. Драко стал чаще пропадать в Хартпуле, который практически оказался в его полной власти. Собрания руководителей его армии проходили в шатре совсем редко. В основном все насущные вопросы теперь решались на месте, а Драко и подконтрольным ему Пожирателям Смерти приходилось постоянно находиться в городе и жесткими методами разбираться с последними непокорными бойцами, которые отчаянно не желали сдавать родные земли противнику. Даже со своими друзьями Драко не стремился пока встречаться, как и присоединяться к их посиделкам. Всего раз он и Гермиона провели с ними время, но лишь потому, что у Блейза был День рождения, и пропустить скромный праздник друга было не лучшим поступком. Повстанцы больше не осаждали лагерь, вся военная мощь была перекинута на последние судьбоносные сражения в далёких километрах отсюда. Вокруг стало тихо. По мере возможности Гермиона выбиралась на короткие прогулки, ведь лишь они в основном помогали отвлечься и хоть как-то развеяться. Солдаты всё реже появлялись в лагере, а те, кто был здесь, как правило, набирались сил для новых атак. Теперь Гермиона безбоязно нарезала круги по близлежащей территории, хотя всё равно для самообороны всегда держала при себе волшебную палочку. Остальное же время неизменно уходило на обучение. Уроки окклюменции стали ещё более продолжительными и напряжёнными. Энор теперь агрессивно пытался проникнуть в её разум, как сделал бы любой сведущий в этой науке враг со стороны. Несмотря на то, что они перешли на новый уровень, Гермиона раз за разом радовала своего учителя успешными результатами, а себя – уверенностью в том, что её же усилиями воспоминания всегда будут под надёжной защитой. В особенности всё то, что касалось её лично и их с Драко истинных отношений и тайных дел. Остальное время она посвящала изучению колдомедицины, в которой отныне не являлась незадавшимся обывателем; а также совершенствованию беспалочковой магии. С последним всё было туго и напряжённо, однако постепенно она добивалась поставленной цели. Во всяком случае, передвигать предметы и практиковать простые защитные заклинания без помощи палочки у Гермионы с каждым разом выходило всё лучше.

О своей беременности она старалась больше не думать и не вспоминать. Да и зачем, если всё, назло ей, выходило спонтанно и без того ежедневно?.. Уже на третий день о себе дал знать забеспокоившийся, но в первую очередь за собственную шкуру, мистер Харрис. Когда Монтий доставил ей послание от него, Гермионе даже стало не по себе. Драко покинул её буквально парой минут ранее, благодаря чему ему не довелось узнать ни о каких письмах, а ей самой удалось избежать всяческих вопросов от него и надуманных объяснений. Забрав у Монтия конверт и как можно скорее отправившись с ним в спальню, Гермиона опустилась на кровать и, поспешно развернув его, пробежалась глазами по строчкам. Их было немного, в них был изложен только аккуратно заданный мистером Харрисом вопрос о том, что намерена предпринять Гермиона, и понадобятся ли в скором времени его услуги.

– Подлец! – отшвырнув на прикроватную тумбочку конверт, выругалась она тогда. Стремительным шагом она бросилась в кабинет Драко и написала колдомедику лаконичный ответ из трех звучных слов: «Катитесь к чёрту!». В любой другой ситуации она не посмела бы перейти на подобную грубость, даже осадила любого, кто посмел так общаться с кем-либо, тем более в переписке. Но сейчас ситуация была таковой, что кроме праведного гнева и презрения, ничего больше к этому человеку она не испытывала и потому церемониться с ним намеревалась в последнюю очередь. Руки так и чесались дополнить послание следующей строчкой: «Раз так опасаетесь за собственную душонку, поинтересуйтесь напрямую у Драко Малфоя, насколько нам нужны и полезны ваши услуги. Особенно в ближайшее время!». Однако она вовремя разумно одёрнула себя, понимая, что это будет чересчур. Кто знал, какие тараканы роились в голове у колдомедика. Не исключён был вариант, что тогда он рискнёт всерьёз побеседовать обо всём с Драко, объясниться с ним в надежде, что тогда его помилуют, и реальное наказание, возможно, обойдёт его стороной. Гермионе же хотелось видеть его поблизости меньше всего, а тем более, чтобы Драко узнал о её положении. Раньше, чем она определится со своим выбором, она никому не собиралась давать право решать что-либо за неё и лезть в её жизнь. Особенно этому гнусному колдомедику, своей халатностью принёсшему им настоящие беды! Без зазрения совести Гермиона протянула зачарованный конверт Монтию и отдала распоряжение доставить этот краткий, но весьма многозначительный ответ мистеру Харрису, что он без лишних расспросов вскоре и выполнил. Чего и следовало ожидать, в ближайшие дни было затишье, и никаких действий их колдомедик не рискнул предпринимать, быстро поняв, что не нужно лезть на рожон. Но, даже несмотря на решение этого неприятного вопроса, покой Гермионе разве что снился... После новости о беременности переживаний добавилось больше, чем было когда-либо! Радовало лишь, что находящиеся в неведении окружающие не обращали внимания на нетипичные ей действия, коих стало немало. Чего только стоили попытки Гермионы во время всевозможных атак Энора прикрывать рукой, да и в целом активно защищать свой живот! Эльф теперь специально пытался отвлечь её на небольшую битву, дабы она сосредоточилась на лучах заклятий, а у него выпадала возможность свободно пробиться в её разум. Ни единого раза она не позволила ему добиться этого, но вместе с тем такие занятия не давали ей продохнуть спокойно. До чего же сильно она, внезапно для себя, стала опасаться, что заклятье может угодить в живот, и её ребенок окажется ранен или вовсе убит! Оборонялась она остервенело, даже отчаянно, но Энор списывал её настрой на боязнь оказаться проигравшей. Он давно понял, что Гермиона по натуре своей являлась бойцом и стремилась везде и во всём быть лучшей. Также и в этой ситуации: он не на шутку полагал, что её эмоциональные порывы связаны лишь с жаждой не сдавать позиций, в то время как Гермиона тряслась за того, чью жизнь намеревалась однажды оборвать...

Результаты таких занятий отличными считали и Энор, и даже сама Гермиона, но кто бы знал, как сильно они подрывали её внутреннее состояние! Прибегать к помощи успокоительных зелий она не решалась, всё также боясь навредить плоду. Её даже стали донимать переживания во время секса, который был у них с Драко постоянным и почти ежедневным. С учётом того, насколько оба привыкли друг к другу и к такой близости, внезапно и на постоянной основе отказывать в ней Малфою было необоснованным решением – его бы это сразу насторожило. Они прекрасно проводили время вместе, секс был развязанным и страстным, им обоим было хорошо... Зато сразу после, когда Драко засыпал, Гермиона подолгу ворочалась в постели и переживала, мысленно задаваясь вопросом, не причинит ли такая активность с её стороны вреда их ребенку. Боже, для неё это стало настоящим безумием! Намного проще было бы, знай она наверняка, удастся ли ей стать матерью, и имей она возможность получать постоянную консультацию у колдомедика. Однако, вопреки здравому смыслу, она продолжала ничего не предпринимать и помалкивать, переживая по каждому поводу и откровенно ругая внезапно проснувшийся в ней материнский инстинкт. О чём она никогда прежде не задумывалась, так это о материнстве! Ни разу до этих дней она не решалась всерьёз представить, что однажды познает такую роль; что это будет ребенок Драко и потомок величественного и опасного рода Малфоев... Потомок, которому чистокровное семейство, даже с учётом всех его тайн и истинного статуса крови, никогда не будет радо. Гермиона была слишком известной волшебницей с громогласно оглашённым статусом магглорождённой, из-за чего не оставалось ни малейшего шанса, что ей и Малфою даже при огромном желании удастся скрыть происхождение их чада и обеспечить ему безопасность от политических безумств, связанных с уничтожением грязнокровок.

– Малфой, Малфой, Малфой... – чем больше она рассуждала о том, в какой непростой ситуации оказалась, тем больше Гермиона понимала, что и сама теперь имела прямую принадлежность к этой громкой фамилии. Их с Драко ребёнок был зачат, когда они уже находились в статусе мужа и жены. И что она сама, что её малыш, пусть даже тайно, по всем формальностям тоже официально являлись Малфоями. Однако зная, что развод неизбежен, она никогда не причисляла себя к этому древнему аристократическому семейству, где стала незваной и всецело нежеланной его представительницей. Но теперь их брак с большой долей вероятности был отсрочен, как и продлён её статус замужней дамы, которая смело могла бы именовать себя леди Малфой, если пожелала того. Но даже спустя несколько месяцев она по-прежнему называла себя исключительно Гермионой Грейнджер – дочерью своих родителей и носительницей их фамилии. На практике же она стала Гермионой Малфой, что само по себе звучало для неё непривычно и словно бы неправильно. Пару раз, оставаясь одна, она задумчиво и неспешно намеренно произносила своё новое полное имя вслух, будто пытаясь прочувствовать его, попробовать на вкус. Нравилось ли оно ей? Да чёрта с два! Оно как никогда отталкивало и пугало Гермиону, особенно всякое напоминание о том, что за одну только связь с Драко Люциус готов был извести её и уничтожить. Думать же о том, что этот человек сделает с ней, если однажды вспомнит о её истинной роли в судьбе его сына, так ещё и узнает об их ребенке, было даже страшно...

Уже к концу недели её переживания стали перерождаться в некое безразличие и отстранённость – словно и не с ней это всё происходило. Её живот был совершенно плоским, никаких признаков беременности пока не проявлялось, всё в её жизни было точно таким же, как неделей ранее. И потому порой начинало казаться, что никого разговора с мистером Харрисом не было, да даже не могло быть. Она исправно, не пропуская ни единого раза, пила прежде все те зелья, что прославленный, провались он пропадом, зельевар и колдомедик доставлял ей! Она следила за своим здоровьем, не делала ни малейших промашек, и тут, словно гром среди ясного неба, ей внезапно сообщили, что из-за хреновой ошибки какого-то совершенно постороннего человека она ждала ребёнка от Драко... Немыслимо, право! Она снова и снова прокручивала в памяти тот диалог и собственную реакцию на него и потому совсем скоро стала воспринимать его, как некую невозможную, несуществующую фантазию. Единственное, что изменилось, так это то, что никаких зелий она больше не употребляла, даже не касалась их, в то время как Драко считал иначе. Ему и не нужно было этого знать. В какой-то момент Гермиона решилась признаться себе, что раскрыть ему правду было для неё не менее страшно, нежели прервать эту беременность. Она боялась увидеть несправедливый гнев в отношении себя от дорогого ей человека; опасалась, что он устроит ей разнос, накричит так, что ей захочется удавиться или провалиться сквозь землю и поскорее... У него без того было много дел и проблем, которые требовали его повышенного внимания и обязательного, неукоснительного участия, и потому меньше всего ей хотелось усугублять его положение. Этот ребёнок не был ему нужен, тем более от неё, грязнокровки! И обида от понимания этого далеко не раз отдавала тупой болью в сердце.

Они любили друг друга, состояли в настоящих отношениях, но не могли позволить себе многое из того, чего на самом деле желали. Официальное становление парой, раскрытие всем своего статуса супругов, продумывание совместного будущего или рождение детей – для них всё это было непостижимой мечтой, потому даже поддаваться таким фантазиям было бессмысленно. Их союз имел строгие рамки и ограничения, и ради того, чтобы быть вместе, им с Драко приходилось мириться с ними. Более того, никто из них не мог даже всерьёз предположить, сколько им вообще отведено быть вместе и как скоро их разлучат. Да и «кто» или «что» именно? Волан-де-Морт? Война? Смерть кого-либо из них? Ещё какое-то происшествие? Обо всём этом, сама того не желая, Гермиона в последнее время думала часто и подолгу, а под конец обычно сидела исключительно с каменным лицом и внутренним ощущением опустошения. Жить в их сладостном мирке, наполненном любовью, позитивными эмоциями и наслаждением, было настоящей сказкой! От неё не хотелось пробуждаться, ни в коей мере не хотелось обращаться к безжалостной реальности и думать обо всех тех камнях преткновения, которых буквально семь дней назад не было в их отношениях. Ещё совсем недавно им просто было хорошо вместе, и они с Малфоем точно знали, что могут позволить себе это – во всяком случае, сейчас, сегодня и даже завтра. Теперь же их отношения в перспективе могли сделаться шаткими, и приходилось считаться с тем, что всё в одночасье могло разрушиться. Уже из-за этого хотелось выть волком, лезть на стену или удавиться от состояния безысходности. Гермиона намеренно не касалась своего живота, не опускала на него взгляда, не пыталась, насколько это только возможно на таком мизерном сроке, прочувствовать свою беременность. Она всячески старалась отвергать свою новую роль и гнать прочь любое напоминание о том, что внутри неё поселился маленький человек, что он вообще есть и существует! Она дико переживала за него по поводу и без, мантикора её задери! Но в то же время игнорировала всё, что с ним связано. Её жизнь в одночасье перевернулась с ног на голову, и принять тот факт, насколько всё изменилось после всего одного разговора и одной единственной новости, неожиданно стало для неё непосильной ношей. Намного проще было уйти в себя, временно спрятаться во внутренний безэмоциональный кокон и таким образом позволить себе сохранять душевное равновесие. Лишь такая линия поведения позволяла ей не сходить с ума и не закатывать истерики уже по поводу того, что умом она понимала, насколько пагубно тянуть время и сильней срастаться с этим ребёнком... Тянуть до последнего, пока не придётся безжалостно избавиться от него, просто потому, что так надо. Казалось, ей временно вырвали сердце, забрали его, лишь бы оно больше не билось настолько быстро. Всё ведь было совсем просто: несколько глотков зелья, и проблема решена! Но вместо этого Гермиона тихо сходила с ума, закрываясь не только от других, но в первую очередь от себя самой...

«Грёбаная гриффиндорская натура! Вот интересно, будь я слизеринкой, было бы проще резать по живому и в два счёта сжигать мосты? Или принадлежность к тому или иному типажу характера здесь ни при чем, и любая девушка, у которой есть сердце, точно также маялась бы и пыталась понять, почему настолько сложно избавиться от собственного, в глубине души несколько желанного малыша, так ещё и от того, кого действительно страстно любишь?!.. Почему всё именно так? Почему не иначе?» – эти мысли даже не застали её врасплох, она без того всё понимала. Конечно же, Гермионе хотелось этой идеалистики, хотелось жить обычной жизнью... с Драко, их ребенком, который волей случая мог у них появиться. В её планах не было однажды разлучаться с Малфоем, куда-либо уходить от него, оставлять одного. Далеко не сразу, пережив много потрясений, тяжёлых периодов и разочарований, она пришла к тому, чтобы выбрать его, полюбить, быть с ним. И теперь, конечно же, ей хотелось, чтобы у них всё было хорошо! Чтобы они до последнего были вместе и шли по жизни как пара. Но разве могли они себе это позволить? Их реальность с её ожесточенной войной ставила свои непререкаемые условия, однако слишком сложно было принять то, что сегодня у тебя есть любимый человек, а уже завтра его может не быть. Его может просто не стать или же тебя самой, и хоть что ты делай, хоть каким богам молись: ничего ты не изменишь и никоим образом не повлияешь на ситуацию! Как и не сможешь, даже если очень сильно этого захочется, завести ребенка и подарить ему нормальную, безопасную земную жизнь. Этих прав у тебя попросту нет, ничего у тебя нет! И мирись с этим, как хочешь. Просто, мать твою, смирись!

Но разве же это было так просто?..

* * *

– Иримэ! – у Гермионы даже вырвался радостный возглас, стоило эльфийке появиться в проходе шатра. – Заходи скорее.

– Гермиона! Гермиона, прости меня! Иримэ столько времени не появлялась. – В отличие от радостной Гермионы, Иримэ наоборот стала хмурой, а на лице её отразилось ярко выраженное чувство вины. Эльфийка сделала всего пару шагов в направлении Гермионы, а потом остановилась, словно опасаясь, что та погонит её прочь или от обиды накричит. – Обычно навещала тебя раз в пару дней, а тут резко пропала больше чем на неделю и даже не давала о себе знать. А здесь, быть может, когда-то нужна была помощь Иримэ или требовалось что-то доставить тебе, принести, – продолжала она свои стенания, тогда как Гермиона не разделяла её настроя. Как раз таки она была искренне рада появлению подруги и возможности увидеться с ней. Даже настроение Гермионы вмиг подпрыгнуло.

– Иримэ, не говори глупостей! – весело засмеялась она, с улыбкой глядя на стушевавшуюся эльфийку. – У тебя много дел, я прекрасно это понимаю. Конечно же, я ждала тебя, но ничего страшного из-за твоего отсутствия не произошло. А сейчас ты доставишь мне искреннее удовольствие, если перестанешь корить себя и просто пообщаешься со мной! Тем более потом тебе придётся снова возвращаться в замок.

От доброжелательных слов Гермионы у Иримэ словно упал камень с души. Она облегчённо выдохнула и только после, немного взбодрившись, прошла в центр комнаты.

– Присаживайся! – всё также с улыбкой указала ей на кресло Гермиона, тогда как сама выпрямилась на диване и отложила в сторону литературу по колдомедицине, в которую прежде жадно вчитывалась. – Рассказывай, как твои дела? Как прошёл музыкальный вечер в мэноре?

– Так ты в курсе этого мероприятия? – Иримэ осторожно, будто побаиваясь, что молодой господин в любую секунду вернётся и отчитает её за такую неслыханную дерзость, как рассиживаться на его мебели наравне с хозяевами, присела на самый краешек кресла. Заметив это, Гермиона покачала головой, в то время как хотелось цокнуть языком и возвести глаза к потолку. Драко практически никогда не ругал Иримэ, но та всё равно с благоговением относилась к нему и делала всё возможное, чтобы ничем не компрометировать себя в его глазах. Даже заставить её банально с удобством устроиться в кресле было практически невозможно – в личном жилище Драко она была максимально скромна и осторожна.

– Конечно, – уверенно ответила Гермиона. – Драко упоминал, что Нарцисса планирует разбавить свои серые будни и собрать дома сливки общества. Таких вечеров она не устраивала уже очень давно. Во всяком случае, за последние полгода никаких мероприятий в замке, помимо одного бала и празднования её дня рождения с грандиозным размахом, я не припомню.

– Верно говоришь, – закивала Иримэ. – Более того, это молодой господин подал ей идею развлечь себя и гостей музыкой, да и вообще собрать их. Он навещал хозяйку в начале прошлой недели.

– Да, я в курсе, – слегка потупила голову Гермиона, что не ускользнуло от внимания Иримэ.

– Скучаешь по дому? – понимающе, негромким голосом поинтересовалась та, на что Гермиона неоднозначно пожала плечами.

– Другого дома у меня больше нет, а в мэноре, несмотря на некоторые неприятные события, мне всё-таки было хорошо. Да, Иримэ, мне порой хочется хотя бы на денек-другой вернуться туда, пообщаться со всеми, даже поделать привычную слугам работу. Я и по Нарциссе успела соскучиться, – её губы растянулись в лёгкой улыбке, а в глазах отразились ностальгические нотки. – Я была бы только рада ненадолго оказаться там. Но какой в том смысл, и как это вообще будет выглядеть? Там я пребывала на птичьих правах, прислуживала, и тут вдруг заявлюсь в качестве гостьи, да ещё и под руку с Драко? Даже смотреться это будет вызывающе! Пока никто не отдаст распоряжения вернуть меня назад, делать в Малфой-мэноре мне нечего, – с грустью констатировала она, но вскоре постаралась приободриться. Её навестила подруга, появления которой она ждала с нетерпением, и потому поддаваться унынию совершенно не хотелось. Встреча с Иримэ являлась настоящим поводом для радости, и именно в неё Гермиона собиралась погрузиться, откинув все свои прочие переживания, связанные с насущными проблемами.

– Ох, Гермиона, если бы ты знала, какой переполох из-за светского раута произошёл в замке! – Иримэ на мгновение страдальчески закрыла лицо руками. – Это был тихий ужас! Нам, эльфам, предстояло обработать и довести до блеска каждый сантиметр замка, особенно привести в порядок бальный зал, интерьер которого госпожа вдобавок впервые за много лет решила обновить. После массовых перестановок весь зал был украшен цветами, и эту работу также возложили на нас. А сейчас не сезон, и госпоже пришлось заказать их, тогда как мы тщательно отбирали каждый присланный цветок. Это были розы белой, нежно-розовой и светло-жёлтой расцветки – декоративные, неземной красоты. Признаться... – Иримэ озвучила это заговорчески, а вдобавок ко всему принялась озираться по сторонам, снова боясь, что её может услышать кто-то ещё, а потом, возможно, вовсе донесёт о её сплетнях хозяевам. Гермиона не сдержала улыбки и громко вздохнула: Иримэ была неисправима! – Признаться, – повторила, лишь немного успокоившись, Иримэ, – мы хорошенько помучались с ними. Все пальцы были исколоты, ведь осматривать их пришлось без помощи магии, вручную. Перед балом еле успели залечить раны. Они хоть и были мизерными, но руки болели у всех ужасно!

– Скучать вам не приходится, – прокомментировала её рассказ Гермиона. – А как прошёл торжественный приём, горемычные?

– Музыкальный вечер прошёл хорошо, даже очень, – оживилась после этого вопроса Иримэ. – Гостей было не слишком много, около шестидесяти человек. Нарцисса собрала лишь тех, кого на самом деле желала видеть, и кто разделяет её интересы. Раньше она созывала сотни человек, а на этот раз была крайне избирательна. Кстати, господин Люциус тоже порадовал всех своим присутствием, но в замке он пробыл всего два часа, после чего вернулся на фронт. Причём он всё время посматривал на часы: к своей деятельности он относится крайне серьёзно и, даже изредка позволяя себе расслабиться и вернуться к мирной жизни, всё равно мысленно находится в своих заботах. – При упоминании этого человека Гермиона слегка поёжилась, но увлеченная повествованием Иримэ не заметила этого. – Леди и джентльмены были в восторге от такого мероприятия! Хозяйка пригласила несколько музыкальных коллективов, которые развлекали их живой музыкой. Особенно вызвал у многих восхищение музыкальный ансамбль лондонских скрипачей-виртуозов. Даже мы замерли и позабыли обо всём на свете, когда слушали его исполнение. Оно было божественным! А под конец Норт побаловал гостей изысканными закусками и безумно вкусным ягодным тортом, который больше всего любит госпожа.

– Это прекрасно, что у вас всё хорошо, и миссис Малфой тоже счастлива, – искренне порадовалась за них Гермиона, даже чуточку позавидовав, но исключительно белой завистью, что ей не представилось возможности послушать живое исполнение вместе со всеми, пусть даже прислуживая гостям.

– Но господина Драко не было в тот вечер, он появляется в родном доме только раз в пару недель, – добавила Иримэ, на что Гермиона кивнула.

– Да, я в курсе.

– Как у вас здесь дела? Что нового у тебя происходит? – переключилась Иримэ уже на Гермиону, но та лишь демонстративно пожала плечами и с ноткой веселости поджала губы, хотя на душе скребли кошки. Хотелось поделиться с кем-то наболевшим, рассказать о своей беременности, о непростом выборе, на который она никак не могла решиться. Хотелось отругать вслух этого чёртового колдомедика, который так безбожно подставил её и залёг на дно, не решаясь теперь лично появляться в шатре Драко без веской на то причины. Но заговорить о таком с Иримэ было нельзя, ведь, будучи всецело преданной Драко, она, к сожалению, могла проговориться ему либо ввиду болтливости невзначай обронить пару фраз о её тайне в беседе с другими эльфами. Гермиона любила Иримэ, та действительно являлась её преданной подругой, причём единственной, но как не могла она поведать ей о браке с Драко, так и не смела заговорить с ней о ребенке. Этот крест ей приходилось нести в одиночку, не смея даже намекнуть на то, что происходит с ней на самом деле.

– Да что у нас тут может измениться? – придав голосу лёгкости, будто они говорили об обыденном, ответила на это Гермиона. – У нас всё, как всегда: Драко успешно продвигается в своей деятельности, я штудирую книги и улучшаю свои навыки в занятиях с Энором. Всё идёт своим чередом, – постаралась как можно убедительней закончить она, не желая развивать этот разговор.

– Все учебники, что были в библиотеке мэнора по колдомедицине, Иримэ уже принесла тебе. Но, если захочешь, получше покопаюсь на задних полках. Вполне возможно, Иримэ сможет найти для тебя ещё несколько полезных книг, – предложила эльфийка, отчего губы Гермионы растянулись в улыбке.

– Ты безумно осчастливишь меня, если сможешь откопать что-то ещё из этой области. Я уже по второму кругу штудирую ту стопку учебников, что ты приносила ранее. Жаль только, приходится довольствоваться теорией, – немного поникла Гермиона. – Драко не хочет пускать меня к больным и позволять практиковаться.

– Беспокоится, что ты допустишь непоправимую ошибку? – рискнула высказать неприятное для Гермионы, как посчитала Иримэ, предположение.

– А вот и нет! – тяжело вздохнула Гермиона. – Он не доверяет своим солдатам. Не хочет, чтобы у них была возможность остаться со мной наедине и доставить мне неприятностей или вовсе покалечить из-за своей агрессивной неприязни. Его не будет рядом, колдомедики будут заняты своими делами, и никто не будет стоять надо мной, караулить и оберегать. Да и для такого занятия мне понадобится волшебная палочка, а лезть в глаза Хозяину и просить у него одобрения на то, чтобы она постоянно была у меня под рукой, он не рискнёт. Достаточно уже того, что он выпросил оставить меня здесь.

Хотя Гермиона и подружилась с Иримэ, рассказать ей многие вещи она не могла. Палочка всегда была при ней, Гермиона всё время прятала её в своей одежде, но даже близко дружащей с ней эльфийке она не смела признаться в этом. Никому не следовало знать, что на самом деле происходит между ней и Драко, и сколько возможностей он позволил ей получить. Волшебная палочка была для Гермионы необходимостью, ведь ей в первую очередь нужна была защита от других Пожирателей Смерти, а также возможность практиковаться в своих новоприобретенных навыках и банальная необходимость самостоятельно обслуживать себя в стенах его жилища. Однако всякий, кто относился к ней отнюдь не с дружелюбием, мог усмотреть в этом опасность, которую Гермиона якобы представляла для их военного лагеря: даже здесь она по-прежнему продолжала считаться пособницей Гарри Поттера и заклятым врагом тёмных магов. Сколько бы она ни помогала Малфою, заслужить доверие каждого его подчинённого было для неё непосильной задачей.

– Верно говоришь, с этим у вас могут возникнуть проблемы, – согласилась с ней Иримэ и задумчиво посмотрела на ту книгу, которую Гермиона прежде читала. – Но и теория без практики, тем более в такой важной и полезной науке, мало что может дать.

– Согласна, но даже такие познания – уже что-то! Прежде я была слаба в колдомедицине: мой скудный багаж знаний был слишком тривиальным, даже посредственным. Теперь же я смело могу вступить в дискуссию с любым колдомедиком, причём по многим существенным вопросам. Ещё немного, и смело подамся в профессора! – не сдержала смешка Гермиона, на что Иримэ улыбнулась ей. – А вообще, отойдя от этой темы, мне действительно нужна... твоя небольшая услуга, – с хитринкой осторожно начала Гермиона.

– Да, конечно. Говори, что нужно! – вмиг став серьёзной, охотно отозвалась эльфийка. Гермиона придвинулась к ней ближе. Она помедлила немного, понимая, что её просьба может вызвать у Иримэ нехорошие, причём неоправданные подозрения, но после всё-таки заговорила, решив не тянуть зазря время и высказать всё напрямую:

– Мне нужны книги об одном древнем обряде, который намертво скрепляет двоих влюбленных и в настоящее время практически не используется священниками в обиходе.

Стоило Гермионе сказать это, как Иримэ сменилась в лице. Более того, в её без того больших глазах теперь можно было прочесть ужас и открытое осуждение. Другой реакции Гермиона не ждала и потому шумно выдохнула и в театральном жесте повесила голову.

– Давай я скажу просто: ты поняла всё в корне неверно!

– В корне неверно? – возмущённо повторила Иримэ, приготовившись прочитать Гермионе долгую лекцию о безрассудном поведении, хотя для мирной и спокойной эльфийки такого рода выпады были нетипичны. – Вы с молодым господином решили сотворить такое, а Иримэ желаете записать в пособники? Ну уж нет, Гермиона! Иримэ не позволит тебе сделать эту глупость и помогать вам в таком деле точно не станет! Ты хоть представляешь, что будет, если господа узнают о ваших планах и...

«Знаю – это ещё мягко сказано! Всё это мы уже проходили, и сталкиваться с подобным я больше не горю желанием...» – мысленно ответила ей Гермиона, прокрутив при этом в памяти звериное выражение на лице Люциуса, когда он бросился на неё, а Драко, оттолкнув её в сторону, припёр родного отца к стене... Даже мысленно возвращаться к той ужасной сцене Гермионе никогда впредь не хотелось, ведь, не поспей Драко ей на помощь, Люциус как минимум наслал бы на неё пару максимально болезненных Круциатусов. А как максимум – убил на месте!

– Иримэ, прошу, остановись! – прервала её Гермиона, по сути, даже не думая обижаться на её порицания. Иримэ замолкла, но её осуждающий взгляд был многозначительней самых громких и хлёстких выражений. – Всё действительно не так, как тебе могло показаться. И я говорю это совершенно серьёзно! Что я, что Драко прекрасно знаем все риски и потому никогда не пойдём на такой шаг. Меня попросила узнать об этом обряде всевозможную информацию Эльза, невеста Блейза Забини. Сама она пока не может решиться заговорить о нём с близкими, ведь нужный ей обряд, насколько мне известно, несёт за собой видимые последствия, да и расторгнуть такой союз в случае любых форс-мажорных обстоятельств совсем непросто.

– Ты Иримэ совсем за глупую держишь? – со скорбным видом осведомилась у неё после небольшой паузы эльфийка, отчего Гермионе вдруг захотелось истерически рассмеяться. Убедить Иримэ доставить ей чёртовы книги на нужную тему оказалось сложнее, чем она полагала. Причём всякие её подозрения были уже неактуальны, ведь Гермиона, по иронии судьбы, уже около трёх месяцев была повенчана с Драко. Обидней всего было то, что некогда Иримэ всё знала об их трудностях и о том, каким образом их брак был заключён; сколько горя Гермиона хлебнула из-за той ошибки Драко и сколько страха натерпелась из-за последующих преследований Люциуса. И ведь всё это происходило с ними не так давно. Однако Иримэ, как и всякий другой слуга мэнора, была лишена тех воспоминаний и потому сейчас, воспринимая Гермиону в качестве любовницы своего молодого господина, приходила в ужас от одной только мысли, что та может в тайне обручиться с ним. Для Гермионы же текущая ситуация приравнивалась к театру абсурда... Пытаться убедить Иримэ в том, что всё иначе, при этом в действительности уже не первый месяц являться законной супругой Драко и новоиспеченной леди Малфой! Пожалуй, она и сама с трудом сейчас верила собственным объяснениям, но постараться доказать Иримэ обратное было по-настоящему важно.

– Нет, наоборот за очень умную и осторожную эльфийку, которая со всей ответственностью подошла к моей просьбе, – совершенно спокойно постаралась ответить ей Гермиона, а затем растянула губы в широкой улыбке.

– Тогда зачем просишь о таком? Думаешь, Иримэ не догадается... – снова начала та, но Гермиона перебила её:

– Иримэ, дорогая, не о чем догадываться. Ни о каком браке между мной и Драко речи идти не может! Да и зачем он нам? Чтобы Люциус Малфой однажды свернул мне голыми руками шею, а затем в порыве гнева прибил собственного сыночка и спалил к чертям опороченный дом? – без тени иронии проговорила Гермиона, вскинув брови. – Поверь, на такое мы ни за что не пойдём! А узнать информацию об обряде я на самом деле хочу не для себя. Это нам с Драко о таком даже помышлять не стоит, а вот Эльзе, носящей от Блейза ребёнка под сердцем, хочется просчитать всевозможные варианты, как следует прочнее закрепить их союз. Она подумывает обратиться к древним обрядам...

– Ну так пусть упросит помочь ей господина Блейза или его верных слуг! Они в два счёта всё ей доставят, – не сдавалась Иримэ.

– Она пока не может решиться сообщить ему о своих намерениях не просто обручиться с ним, а зайти дальше. Их союз может быть слишком шатким в нашем новом мире, потому ей хочется перестраховаться и со всей уверенностью закрепиться в статусе его супруги, что бы ни случилось, – озвучила Гермиона заранее выдуманное объяснение, которое она посчитала на фоне скорой свадьбы Эльзы и Блейза наиболее уместным и подходящим. Однако подозрительность Иримэ и не думала сдавать позиций.

– Что-то прежде ты не упоминала, что вы настолько близко сдружились, что она стала доверять тебе свои секреты!

– Знаешь, Иримэ, из тебя мог бы выйти первоклассный Шерлок Холмс! – со смехом выдала Гермиона, не выдержав того напряжения, что возникло между ними.

– Кто-кто? – нахмурилась Иримэ и захлопала своими большими глазами.

– Шерлок Холмс. Это такая культовая личность из мира маггловской литературы, которая обладает таким складом ума и завидной проницательностью, что от него невозможно ничего утаить! Логические загадки и запутанные детективные истории он решает в два счёта, как орешки щёлкает. Тебе бы немного практики, и ему лично дашь фору! – с огоньком экспрессивно закончила Гермиона, на что Иримэ всё-таки засмеялась, немного сбавив обороты. – А вообще, знаешь, что паршивей всего? Уже заводя этот разговор, я заранее знала, что ты подумаешь на нас с Драко. А также начнёшь опасаться, что последние крупицы здравого смысла окончательно в нас иссякли, и наша влюбленность вконец затуманила нам разум, подталкивая к глупейшему поступку. Но, Иримэ, уверяю тебя, это не так! Всё на самом деле обстоит иначе, и на подобный шаг мы никогда не пойдём. Для Драко слишком многое значит его великий род и сама семья, он ни за что не решится так подставить своих родителей, тем более что вычитать правду в родовой книге им ничего не стоит.

Иримэ ничего не сказала в ответ, но хотя бы призадумалась над тем, что Гермиона попыталась донести до неё. Устраивать фарс и с завидным фанатизмом озвучивать свои аргументы Гермиона не стала, понимая, что это может вызвать не меньше подозрений, нежели их отсутствие. Главное она сказала, теперь приходилось ждать, насколько разумными Иримэ сочтёт её оправдания. Не меньше минуты в комнате царило молчание. Гермиона ждала, можно сказать, вердикта подруги, тогда как Иримэ обдумывала все «за» и «против» её просьбы. По сути, в том, чтобы доставить Гермионе книгу, не было ничего такого. Пугало Иримэ исключительно то, что может последовать за исполнением этой просьбы, если вдруг двое молодых и горячих влюбленных решат обратиться именно к такому обряду, сочтя его для себя наиболее приемлемым и оптимальным, дабы никто не смог их запросто разлучить.

– Добавлю лишь кое-что, – снова заговорила Гермиона, но уже отнюдь не прежним жизнерадостным голосом. – Призадумайся над тем, способен ли Драко выкинуть подобное, может ли он причинить подобную боль своей семье. Раз уж ты мне не доверяешь, то доверяешь ли ему? Достаточно рациональному и дальновидному, смею заметить, человеку.

«А заодно редкостному дураку, который именно на это всё и пошёл, лишь бы позлить посягнувших на его свободу родных и обойти планы собственной матери!» – мысленно добавила Гермиона, отчасти не на шутку злясь на него. Ведь, не будь они сейчас соединены нерушимой магической связью, эта беременность не являлась бы для них двоих такой катастрофой, всё было гораздо проще.

– Гермиона, Иримэ дорога и ты, и господин Драко, но являться пособницей вашей глупости Иримэ совершенно не хочет, если вдруг вы решитесь на необдуманные действия! – начала она, но ненадолго умолкла. – Но есть правда в твоих словах: ты слишком осторожная в таких вопросах девушка, тогда как наш господин – далеко не легкомысленный молодой человек. Честь его великого рода для него превыше всего! Иримэ найдёт для тебя ту книгу, но, уж прости, пролистаешь её при мне, и на то, чтобы выискать в ней нужные абзацы для невесты господина Забини, Иримэ даст тебе не более часа.

– Я согласна на это, мне нечего скрывать, – постаралась улыбнуться ей Гермиона, хотя эти жесткие рамки совсем не привели её в восторг. – Только принести сразу несколько книг, которые могут рассказать тонкости этого обряда. Эльза поверхностно ознакомлена со всем, что связано с заключением такого брака и его жесткими условиями. Намного больше её волнует всё то, что касается их ребенка: каким образом появление на свет наследника может повлиять на условия такого союза. Насколько она наслышана, даже сам факт наличия беременности каким-то образом усложняет те правила их брака, по которым им в дальнейшем придётся жить. Именно эта возможная проблема беспокоит её.

– Хорошо, Иримэ принесёт тебе книги. Но как именно называется этот обряд? Их ведь история насчитывает немалое количество, – попросила уточнить Иримэ. Несмотря на то, что она всё же уступила Гермионе, её взгляд по-прежнему оставался несколько напряжённым и недоверчивым, но Гермиона постаралась не акцентировать на этом внимания.

– «Indissolubilem eorum de cordibus vestris», что в переводе с латыни означает «союз нерушимых сердец», – рассказала Гермиона.

– Романтичное название, – заметила Иримэ, намереваясь просить Гермиону записать его в оригинале на пергаменте. В противном случае, эльфийка знала точно, дословно она может забыть его уже через считанные минуты, будучи мало сведущей в латинском языке.

– Только лишь название, не более того, – сказала на это Гермиона, и уголки её губ снова растянулись в подобии улыбки. На деле же, теперь она знала это наверняка, будь её воля, она никогда и ни за что не прибегла бы к такому обряду с его поистине жесткими обстоятельствами! Особенно будучи теперь осведомленной, какие непробиваемые ограничения он способен установить. Ведь всё, что он делал сейчас, так это безбожно портил ей и Драко жизнь...

* * *

Иримэ не подвела, и уже через два дня Гермиона держала в руках нужную книгу. Эльфийка принесла ей из библиотеки мэнора сразу три фолианта, но наиболее полезным оказался всего один. Сложней всего Гермионе было отыгрывать под пристальным взглядом Иримэ полнейшую невозмутимость, даже сдержанный интерес, в то время как саму её охватило сильное нервное возбуждение. Когда же она нашла нужные строки, на смену им пришло разочарование вкупе с тихим ужасом, но даже их пришлось умело скрывать. Как Гермиона и предполагала, ничего хорошего этот обряд не привнёс, и безрадостный брак имел своё продолжение. На каждого общего рождённого ребёнка для их родителей приходилось три обязательных совместных года жизни, тогда как на каждый плод, просуществовавший в утробе матери более месяца – год, вне зависимости от его дальнейшей выживаемости. Это был небольшой срок, но даже он мог доставить им с Драко уйму проблем, ведь намного проще было расторгнуть опасный и компрометирующий их союз, нежели пытаться держать его в тайне от окружающих. Прежде до развода оставалось подождать каких-то три месяца, теперь же – год и три! Этот несносный обряд был всесторонне направлен на укрепление отношений в семье и сохранение общих детей, от которых в минувшие века слишком легко и часто избавлялись ещё до их появления на свет. Но на практике в настоящем времени он лишь мешал и создавал проблемы. И ведь угораздило Малфоя прибегнуть конкретно к нему, сочтя этот поступок наиболее, мать его, продуманным, тогда как на деле всё вышло с точностью наоборот! Не могла не корить себя за непоправимую ошибку и Гермиона... Избавься она от плода сразу – никакого продления брака не предвиделось бы, а теперь их с Драко чадо, благополучно поселившееся в ней, по сроку своего существования успело перешагнуть этот месяц, и ни о каком скором разводе речи больше идти не могло. Иримэ пристально наблюдала за ней, не переставая сомневаться в рассказе о якобы просьбе Эльзы, и потому Гермионе приходилось отыгрывать беспристрастность до самой последней минуты. Даже когда она возвращала ей книгу и готова была угнетенно скатиться по стене на пол, пришлось держать лицо, так ещё и выдать пару шуток, дабы сомнения эльфийки окончательно развеялись. Иримэ не стала задерживаться в палатке надолго, дела не ждали, хотя она и была рада обществу Гермионы и возможности вновь увидеться с ней. Гермиона, в свою очередь, действительно была благодарна ей за помощь, но факт того, что её опасения подтвердились, немало удручал и занимал теперь все её мысли.

Как только Иримэ оставила её, Гермиона ушла в спальню, дабы прийти в себя и, в случае, если Драко вскоре вернется, не попадаться ему пока на глаза. Ей не хотелось, чтобы он видел её в таком состоянии. Она пока не была готова к разговору с ним, к долгим объяснениям, по какой причине у них всё пошло по накатанной, и ситуация с их браком только усугубилась... Почему она оказалась беременна от него, сама того изначально не желая, и почему теперь испытывала чувство неконтролируемого страха и вины, хотя меньше всего хотела сделать себе и ему только хуже. Спину обдало холодным потом, на коже лица, которое она обхватила ладонями, ощущалось неприятное покалывание. Устраивать панику, возможно, что не было необходимости, ведь, пока они будут сохранять всё в секрете, опасность могла обходить их стороной. Но всё же Гермиона не могла сохранять спокойствие, стоило вспомнить, сколько угроз для жизни возникло, когда Люциус прежде узнал обо всём. Лишь вмешательство Нарциссы помогло разрешить непростую ситуацию. Но захочет ли она помогать им снова, если узнает, что ни о каком разводе между её сыном, чистокровным аристократом, и их служанкой грязных кровей речи пока идти не может? А ведь единственное, о чём Нарцисса просила их, так это как можно скорее поставить в истории с замужеством жирную точку, какие бы отношения их ни связывали. В скором времени, несомненно, Нарцисса узнает обо всём из родовой книги, потому объясниться с Драко стало необходимостью. Пусть даже решится на это она не сегодня и даже не завтра, но и тянуть больше было нельзя. Хотя сейчас Гермиона была бы даже рада, если б он узнал обо всём от кого-то ещё, но никак не от неё. Трусость была ей нетипична, но Гермионе совершенно не хотелось видеть, как он разозлится, а после раздосадуется, узнав о крушении всех их планов... Как тоже снова и снова будет переосмысливать сложную для них ситуацию, а затем осознает, что единственное, что им останется, так это быть смиренными и молчаливо, не смея больше оступиться, ждать, когда пройдёт обозначенное время. Если в случае с употреблением её крови ускорить процесс было возможно, хотя предложенный вариант категорически не подошёл им, то в данной ситуации, как гласили древние книги, ничего поделать было уже нельзя. Разве что разыскать маховик времени и сделать немыслимое, в корне меняя их реальность и играя в опасные игры со временем, что было из области фантастики. Но это были лишь сладостные, далекие от реальности мечты, которым хотелось предаться уже потому, что они с Драко действительно оказались в настоящем, поистине безвыходном тупике.

– Не нужно тебе было приходить, не пришло ещё для тебя время... Если оно вообще наступит, – вслух неожиданно для себя проговорила Гермиона и впервые мягко погладила ладонью свой живот. Ни разу прежде она не касалась его так нежно, не решалась признаться себе в том, что всё это действительно реально, но бегать от себя же более не имело смысла. Она не хотела никакого аборта! Гермиона точно знала, что без него не обойтись, что это необходимая и крайне нужная мера, но ровно также отчётливо, причём с каждым днём всё сильнее, она понимала, что избавляться от плода она не хочет. Она явственно осознавала, что самое разумное, что она только способна сейчас сделать, так это выпить злосчастное зелье. Но вся её сущность отчаянно противилась такому решению и хваталась за призрачную надежду, что оставить ребенка всё-таки возможно, и они с Драко достойно пройдут это испытание и сделают всё возможное ради создания безопасной жизни для их будущего сына или дочери. – Ну да, мечтай теперь! – пожурила себя Гермиона и, поджав губы, резко отдёрнула руку. Ей никак не следовало предаваться таким фантазиям. Наоборот, нужно было всецело обратиться к рациональной составляющей сложившейся ситуации и сделать всё так, как будет правильно... Даже если ради такого придётся откинуть всякие эмоции и похоронить на задворках реальности все свои истинные желания. Да и кого вообще они могли волновать в настолько непростое военное время?!

Гермиона не покидала спальни и провела в ней все последующие часы. Пару раз она даже придремала. После таких известий ничего не хотелось, она была совершенно растеряна и подавлена, апатичное состояние не отпускало. Больше всего мучило собственное бессилие: она никоим образом не могла повлиять на сокращение срока их с Малфоем брака, как и не могла оставить этого ребенка. Ничего она, гиппогриф её раздери, не могла! И это было чертовски обидно и несправедливо. Хотя о какой справедливости вообще можно было говорить, когда её добрые и светлые друзья изо дня в день мучились хуже самых опасных преступников этого мира, а её ребенок, совсем чистая душа, при любом раскладе был обречён на верную смерть? Она и сама не была ни в чём повинна, разве что в том, что родилась не с тем статусом крови. Гермиона всей душой любила свою семью и родных, но была бы намного счастливей, являйся она хотя бы полукровкой, а не тем, кем была, в дополнение ко всему благодаря дружбе с Гарри заслужив пагубную известность в их стране и за её пределами... Известность, которая теперь, когда магическая Великобритания была практически захвачена Волан-де-Мортом, могла стоить ей жизни. В такие времена никто не был в безопасности, в том числе командир целой армии Пожирателей Смерти Драко Малфой. Его также могли казнить за один неверный шаг, но в особенности за тесную связь с ней, если вдруг раскроется, что они перешли всякие границы. Допустить этого было нельзя, и потому на перспективу Гермионе было необходимо, заручившись поддержкой Драко, встретиться с Нарциссой и рассказать ей всё, как есть, ничего не скрывая и не утаивая. Их вины в сложившейся ситуации не было, хотя время ушло именно из-за её душевных метаний. Но разве Гермиона могла подозревать, что всё так обернётся? Ничего этого она не хотела, совершенно!

Разного рода мысли не давали покоя, сосредоточиться не выходило ровным счётом ни на чём, и потому она решила не мучить себя и просто передохнуть в постели, заодно позволив себе ещё разок, причём напоследок, хорошенько всё обдумать и как следует взвесить. Она даже не заметила, как в какой-то момент крепко заснула. Этот вечер был слишком долгим и тяжёлым для неё, но и он подошёл к концу. Когда же время приблизилось к полуночи, вернулся Драко и застал её спящей на кровати. Лишь когда он опустился рядом и убрал разметавшиеся волосы с её лица, Гермиона открыла глаза.

– Ты как всегда поздно, – заметила она и шумно втянула в себя воздух, погладив Драко по руке.

– Тяжёлый день. Хотя, о чём это я? Когда за последнее время они вообще были легкими? – устало усмехнулся Драко и взял её ладонь в свою. Гермиона внимательно осмотрела его. Он был хорошенько измотан, волосы растрепаны, костюм слегка запачкан, но на нём хотя бы не было следов крови, что позволяло немного успокоиться.

– Ты не ранен? – всё равно уточнила Гермиона. Да и не могла она не спросить об этом: она всегда волновалась за него и радовалась уже тому, что он вернулся.

– Нет, об этом не беспокойся, – ответил Драко и принялся расстегивать пуговицы пиджака, решив избавиться от пострадавшей во время боев вещицы. – Надо принять душ. Составишь мне компанию? – с лукавой улыбкой поинтересовался он.

– Лучше ты мне её составь в спальне, как только вернешься, – ответила на это Гермиона, понимая, что её настроение сегодня было на нуле, и ничего этого, по сути, не хотелось. Однако показывать этого ему она не горела желанием.

– Зануда, – обозвал её вдруг Драко, на что Гермиона в шутливой форме возмутилась:

– Ничего подобного!

– Тогда жду тебя, и не вздумай тут впустую отлеживаться! – подмигнул ей Драко, а затем поднялся и ушёл в ванную комнату. Гермиона же только сейчас поняла, что немного повеселела. Иначе быть и не могло: она всегда оживлялась, когда он возвращался, с ним всё было в порядке, и она снова могла почувствовать, насколько ей хорошо рядом с этим человеком. На самом деле хорошо!

«И впрямь, что бы не разбавить этот день сладеньким? Пора уже приводить себя в чувства, и отличный секс может стать в таком деле наилучшим помощником. Уж нам ли не знать!» – лукаво заулыбалась она, поняв, что не так уж хочет отвергать его предложение и бесцельно и одиноко дожидаться Малфоя в спальне. Закусив нижнюю губу в предвкушении бурной ночи, Гермиона помедлила немного, но вскоре поднялась с постели и отправилась к нему.

* * *

Секс был воистину отличным. Собственно, как и всегда. Начали они ещё в ванной, когда Драко, вдоволь наигравшись с её телом, сначала прижимал её к стене, а затем, ритмично вбиваясь в неё, держал на весу. Затем они решили повторить его уже в спальне, но на этот раз секс был менее откровенным – скорее, по-настоящему нежным. Драко ласково целовал её губы и аккуратно входил в неё. Несмотря на усталость, он никуда не спешил. И пусть с утра он снова будет невыспавшимся, зато сейчас проведет время так, как ему того хочется: с ней, так ещё и в своё удовольствие. Гермиона тоже наслаждалась происходящим и не желала, чтобы сладостный момент заканчивался. Она лежала под Драко, крепко прижимая его к себе и гладя по плечам, спине, волосам. Они много целовались, а она, в дополнение ко всему, негромко постанывала ему в рот. Порой хриплые стоны вырывались даже у Драко, которому больше всего хотелось, чтобы эта ночь продлилась как можно дольше. С утра всё опять начнётся сначала: его неизменная деятельность, ответственная работа и бесконечная война, которой он посвящал всего себя, забывая про собственные нужды и предпочтения. Лишь сейчас, в ночи, наедине с Гермионой, он мог быть тем, кем хотел, и получал желаемое. Причём это заключалось не только в откровенном физическом контакте, хотя он и любил эту сторону их отношений. Дело было в ней самой: в той, что была ему бесконечно дорога и любима, и от которой он добился полнейшей взаимности. Это было особенное чувство, доставлявшее ему небывалое наслаждение и позволявшее ощущать себя живым, нужным, важным! Уже ради этого хотелось поскорее возвращаться к ней и находиться в шатре как можно дальше, оставив груз прожитого дня позади. Гермиона нежно обнимала его, целовала в губы, щеку, висок. Она тоже была ласкова с ним, женственна, порой вовсе игрива. Но сейчас им хотелось отнюдь не бурного секса, когда от скрипа кровати, даже с учетом того, что в шатре они были одни, им становилось и смешно, и немного неловко. Душа просила чего-то иного: по-настоящему мягкого сближения и явственного ощущения родного человека рядом, чувства полнейшей самоотдачи с обеих сторон. Всё это они получали этой ночью, что являлось для них обоих настоящим упоением. Это было прекрасно и до безобразия приятно! Они уже были мокрыми от пота, он стекал даже со лба Драко, отчего Гермионе периодически приходилось стирать его, не скрывая при этом улыбки. Порой они намеренно ускорялись, желая сделать эту близость чуть более жаркой и отчётливей прочувствовать ту страсть, которая разгоралась между ними с новой силой.

Около полутора часов они занимались сексом на кровати, после чего, достигнув пика удовольствия, обессиленные повалились на подушки. Гермиона разместилась на плече Драко и тесно прижалась к нему, накрыв их обоих одеялом. Он умиротворённо уткнулся носом в её волосы. До чего же хорошо ему было сейчас – сладко, спокойно, легко и попросту уютно. Гермиона ощущала всё то же самое, но эта идиллия продлилась недолго. Непрошенные мысли с новой силой вторглись в её сознание, в особенности чувство вины перед Драко, ведь на этот раз уже она, сама того не желая, всё испортила и подкинула им новых проблем. Будучи уставшим, Драко лежал с прикрытыми глазами и потому не заметил, каким сделалось выражение её лица, какие смешанные чувства роились в её душе. Гермиона лежала спокойно и неподвижно, стараясь, в свою очередь, не привлекать ненужного внимания и не подавать виду, что что-то пошло не так. Разговора им теперь было не избежать, совсем скоро Драко узнает обо всём, но только не сегодня! Портить момент ей категорически не хотелось, тем более наградить его бессонницей на всю оставшуюся ночь. Хватало того, что она сама больше недели мучилась от беспокойного, прерывистого из-за частых кошмаров сна.

– Мне сегодня написал один мой друг. Он приезжает на днях в Лондон, хочет увидеться, – неожиданно сказал Драко, отчего Гермиона, отбросив безрадостные мысли, удивлённо посмотрела на него.

– Что за друг? Я его знаю?

– Нет, ты никогда не видела его и не слышала о нём. Он появляется в нашей стране стабильно раз в полгода-год, а затем отбывает по своим делам, а заодно путешествовать по миру. Чёртов баловень судьбы! – с усмешкой поморщил нос Драко.

– Путешествовать по миру? Неплохо он живёт, однако. Нам бы так! – с улыбкой заметила Гермиона и посмотрела Драко в лицо. – И сколько же ещё твоих друзей мне предстоит узнать?

– Как видишь, у меня их хватает. То, что за мной в школе вечно ходили по пятам Крэбб и Гойл, ещё не означает, что помимо них я не с кем больше не общался. Многие мои друзья находятся от меня на расстоянии... Хотя, оно даже к лучшему, – задумчиво протянул он, а затем навеселе добавил: – В противном случае мы бы уже поубивали друг друга!

– Как сказать, – слегка повеселела Гермиона. – С Эйденом у вас, к примеру, особая любовь. Даже я временами ревную!

– Просто он на всю голову особенный, не отвяжешься, – не сдержал беззвучного смеха Драко, и такой ответ позабавил Гермиону. – Любит же этот кретин задушевные беседы и игру в «психолога-пациента»! К Хозяину бы его на недельку-другую, он бы ему знатно мозги промыл.

Не сдержавшись, Гермиона рассмеялась в голос. Здесь Драко был прав, за Эйденом Фоули действительно была такая особенность: он любил несколько бесцеремонно лезть в душу к другим и копаться в их проблемах. Но поступал так только с друзьями, причём имея на то благие намерения помочь в сложной ситуации, что успешно, стоит заметить, реализовывал. Он действительно умел внимательно слушать и давал дельные советы. По совести говоря, Гермиона никогда бы не причислила его к тем, кто по натуре своей являлся слизеринцем. Скорее, могла назвать этого человека с его позитивными посылами вполне себе гриффиндорцем, если бы не его грязная деятельность молодого Пожирателя Смерти. И тем не менее, этот человек больше являлся доброжелательным верным другом, нежели скользким гадёнышем, ищущем везде и всюду выгоды для себя, даже если одного такого она искренне сумела полюбить. Уже потому её порой удивляло, как Эйден и Драко умудрились так близко общаться и сохранить дружбу спустя столько лет. Вероятно, не сложись у Драко и Гарри изначально не лучшие отношения, быть может, они тоже смогли бы вполне неплохо общаться, раз Малфой умудрялся так высоко цениться в глазах людей самых различных типажей. Каким бы скользким и жестоким он порой ни был, никто из его друзей не смел говорить о нём плохо. И сам факт этого несказанно радовал Гермиону, ведь Драко действительно оказался лучше, чем она некогда полагала.

– И что это за друг? Кто он и откуда? – не могла она не поинтересоваться, облокотившись на грудь Драко. Он тоже слегка привстал, дабы не уснуть прямо во время разговора.

– Его зовут Шэнли Чжан, но он предпочитает, чтобы его звали Шоном. Он китаец, проживающий на одном богатом японском острове.

– Занятный тип, – посмотрев на Драко странным взглядом, в котором можно было различить искреннее удивление с примесью недоумения, прокомментировала его рассказ Гермиона.

– Это ещё мягко сказано! Этот человек вечно пребывает на своей волне мировосприятия, как и три его извечные спутницы – они же его законные супруги. И все три из разных стран и к его культуре не имеют никакого отношения. Этот человек волен жить, как ему того захочется, чем и пользуется, постоянно растрачивая и в то же время от случая к случаю преумножая богатства своей семьи. Но в реальности, зная его, странным эту персону никак не назовешь. Он достаточно умён и в открытую пользуется своей вседозволенностью ради возможности реализовать любую свою прихоть.

– И как вас вообще угораздило встретиться и подружиться? – не переставала изумляться его рассказу Гермиона.

– Судьба однажды свела. Нашли общий язык, так ещё и интересы совпали, – лукаво ухмыльнулся Драко. Причём сделал это так, что у Гермионы его реакция вызвала ещё больше вопросов и к тому же породила чувство тревоги. – Хотя, вернее будет назвать его просто моим хорошим приятелем, – пребывая в задумчивости, уточнил Драко.

– Мне следует его опасаться? – прямо спросила Гермиона, вмиг став серьёзной.

– Нет, не волнуйся на этот счёт, – подмигнул ей Драко, постаравшись развеять её беспокойства. Гермиона не сдержала облегчённого вздоха, ведь проблем им без того хватало. – Это не тот человек, который может доставить нам неприятности. У него иные цели.

– Он придёт прямиком сюда вместе со всеми своими супругами? – вскинула брови Гермиона, хотя и понимала, что такое предположение вряд ли будет верным.

– Нет, мы навестим Шона в его особняке. Ещё пару лет назад он обзавёлся недвижимостью в Лондоне, – спокойно ответил Драко.

– И как он только сумеет пересечь границу в настолько непростое время? – поразилась Гермиона, на что Драко криво усмехнулся.

– Всевозможные войны, дележ власти и территорий, тем более нашей страны, его мало волнуют. Он вообще старается не влезать ни в какие политические передряги – живёт для себя, во имя собственного комфорта и удовольствия. В общем, скоро увидишь его. Заодно выберемся отсюда на один вечер, развеешься.

– Да, мне это, пожалуй, не помешает, – обрадовалась такой перспективе Гермиона. К тому же Драко заверил её, что опасаться нечего, и он всё время будет рядом.

– Не забивай себе голову ненужными тревогами. Всё будет хорошо, и эта вылазка, надеюсь, тебе понравится, – не сдержал очередной ухмылки Драко. Наблюдавшая за ним Гермиона мысленно задалась вопросом, к чему было промелькнувшее в его лице лукавство. Создавалось впечатление, будто он задумал нечто грандиозное.

– Так полагаю, мне стоит ждать каких-то сюрпризов? – вслух задалась она вопросом, забарабанив пальцами по его груди. Драко взял её руку в свою и мягко коснулся губами её пальцев.

– Я повторюсь: не забивай зазря голову. Всё пройдёт отлично. Это... несколько особенный для меня друг. Надеюсь, ты также найдёшь с ним и его неизменным трио общий язык. Уж они постараются для этого, – ответил он очередной загадкой, после чего Гермиона бросила тщетные попытки добиться от него прямых ответов.

– Что ж, раз так, буду с нетерпением ждать этой встречи. Интерес к ней ты уже пробудил во мне, – сказала она на это и чмокнула его в губы. – А теперь, мистер «Сама Секретность», давай спать! Уже два часа ночи.

– Да уж, время пролетает незаметно, – поморщился Драко и увлек её за собой. Гермиона улеглась рядом. – Спи спокойно!

Несмотря на его пожелание, сон к Гермионе не шёл этой ночью, причём совсем. И странный китайский друг был здесь ни при чём. Драко заснул быстро, даже сил принять ванну у него не нашлось. У Гермионы же всё было с точностью наоборот: что бы она ни делала, как ни ворочалась, уже не просто закрывая, а даже зажмуривая глаза – уснуть всё равно не выходило. Вечерняя дремота тоже не была тому виновницей, просто на душе Гермионы было неспокойно. В первую очередь из-за тех известий, которыми вскоре придётся неприятно ошарашить Драко. Меньше всего ей хотелось рушить их мирок, в котором всё, наконец, было спокойно, но иначе было нельзя. Не хотелось даже представлять, как вытянется лицо Драко, которого она столько времени держала в неведении, если вдруг кто-то другой, та же Нарцисса, первой расскажет ему безрадостные новости. Уж лучше она сама, сколь тяжело ей бы это ни далось, сообщит ему обо всём, чем окажется в ещё более поганой ситуации и сильней подставится в его глазах. Хватит с неё! Пора уже завершать эту историю с её крайне печальной развязкой.

В какой-то момент она начала так усиленно и яростно, злясь на себя и происходящее с ней, ворочаться на кровати, что ненароком разбудила Драко. Он возмущённо и в то же время страдальчески застонал, его глаза открылись. Лежал он как раз на боку, лицом к ней.

– Что тебе не спится? – сонно пробормотал он, потирая глаза. – Который вообще час?

– Самый подходящий, чтобы посходить с ума и взяться за пересчёт овечек. Вдруг и впрямь поможет! – попыталась пошутить она, но Драко только недоверчиво вскинул брови.

– Ложись поближе и закрывай глаза. Пригреешься и точно уснёшь, – предложил он, мягко потянув её на себя. Гермиона не стала сопротивляться, хотя не на шутку предполагала, что это бесполезно. Она повернулась к нему спиной и прижалась к его груди, а Драко приобнял её за талию. – Засыпай уже, неугомонная полуночница!

Гермиона вымучено улыбнулась его комментарию. Эта ночь была тихой и спокойной, но мучительной для неё. Все её внутренние демоны словно решили разом вырваться наружу и окончательно свести её с ума. Можно подумать, мало ей было всех тех дней, когда она не на шутку терзалась от своих многочисленных горестей и переживаний! Теперь же к ним по праву добавилось безграничное чувство вины, причём не только перед Драко, но и перед их ребёнком, которому не суждено было появиться на свет.

– Ты меня любишь? – едва слышно спросила она, с тоской глядя в ночную темноту перед собой. Драко зашевелился и шумно выдохнул, отвечать он не спешил.

– Ты чем-то обеспокоена? Почему не можешь уснуть и сомневаешься в очевидном? – спустя десяток секунд сказал он, на что Гермиона слегка качнула головой.

– Драко, сейчас слишком непростое время. Я в каждом своём шаге уже перестаю быть уверенной, – ответила она, не желая пока говорить, как есть.

– Тогда просто знай, что люблю, и это чистая правда, – прошептал Драко ей на ухо и нежно поцеловал в висок. – У нас всё замечательно, и не смей впредь в этом усомниться!

– Как скажешь, – заулыбалась она. Помедлив немного, Гермиона затем повернулась и поцеловала его – крепко и искренне, на что он не мог не ответить взаимностью.

* * *

Когда Гермиона снова открыла глаза, было около половины пятого утра. Драко был прав: рядом с ним, согревшись в его тепле и ощущая его заботу, она, вопреки собственным ожиданиям, быстро погрузилась в сон. Однако он был беспокойным, из-за чего о нормальном отдыхе стоило разве что мечтать. Зато ей довелось познать другую сторону монеты, к которой она грезила никогда больше не возвращаться: кошмары! Они вновь не давали ей покоя. Сначала Гермионе приснилось, что они в пух и прах разругались с Драко в гостиной, и он проклинал её последними словами за то, что она безбожно испортила его жизнь. Стоявшая напротив него Гермиона, размер живота которой отчетливо указывал на скорые роды, только затыкала уши руками, в то время как по её щекам стекали горькие слёзы... Этот поганый сон завершился также быстро, как и начался, но на смену ему пришёл другой, не меньше резанувший по её нервам, ведь только вечером она обдумывала такой исход: с серьёзным разговором к ним заявилась хмурая и бледная, как смерть, Нарцисса. Судорожно трясясь, она отчитывала их за то, что они натворили и как серьёзно подставили род Малфоев. Драко она вовсе кляла за то, что он связался с Гермионой, и сколько сущих бед эти непозволительные отношения принесли их семейству. Последней точкой кипения, после которой сон прервался, была слезная просьба Нарциссы к сыну раз и навсегда отказаться от Гермионы и даже думать о ней забыть, потому как для них она стала подобна настоящему ходячему проклятью, которое только и делало, что камнем тянуло их на дно... Под конец Гермионе вовсе приснилось, как Люциус бросился на неё, когда прознал про их с Драко брак. Причем сон был до безобразия реалистичным, вот только на этот раз Люциусу стало известно о её беременности – новоявленном Малфое-бастарде, так ещё и полукровке, о статусе крови которого однажды прознает всё их окружение. Драко не удалось удержать отца, и недолгое бегство по ненавистным в такие секунды коридорам мэнора закончилось тем, что Гермиона познала боль от самых сильных Круциатусов, на которые Люциус только был способен. Под конец она кричала уже от дикого страха, потому как точно знала, что этой встречи с бессердечным дедом их с Драко нерождённому ребенку не пережить. Лишь когда её в очередной раз осадили новой порцией непростительного заклятья – последнего, которое её ребенок должен был познать перед скорой смертью, – она очнулась в холодном поту.

– Прекращай это! Довольно уже! – сказала она себе, и, к удаче Гермионы, крепко спавший Драко, которому предстояло скорое пробуждение, не услышал её. Ещё какое-то время она пролежала рядом с ним, а затем аккуратно переложила его руку на пустую половину кровати и решительно поднялась на ноги. Не замечая ничего вокруг, она двинулась в гостиную – в ту её часть, где находился кабинет. Ни на секунду не колеблясь, она взяла со стола чистый лист пергамента, нацарапала на нём пером небольшое послание и призвала сонного Монтия. Тот не стал задавать вопросы, а Гермиона ничего не стала объяснять и даже извиняться за то, что прервала его отдых. – Монтий, доставь это письмо мистеру Харрису, оно очень срочное. Только Драко пока ничего о нём не говори, я сама всё расскажу днём, – заверила она, откровенно привирая эльфу. Тот взял письмо и кивнул ей, а затем растворился в воздухе. Гермиона же, убедившись, что громкий щелчок трансгрессии эльфа не разбудил Драко, не менее решительно двинулась на кухню и заварила себе крепкий кофе. После таких снов о возвращении в постель речи идти не могло. Думать о таком исходе её беременности во всевозможных его проявлениях было невыносимо, но хуже всего было воочию увидеть собственные страхи, да к тому же во всех мрачных красках! И впрямь, хватит уже, она без того зазря тянула время. Счастливого финала ни для неё, ни для её ребенка не предвиделось, какими бы сильными ни были их с Драко чувства друг к другу. Обстоятельства были сильнее их, а ещё больше усугублять их положение она не могла. Потопить себя, но главное, разрушить жизнь Драко и всей его семьи из-за собственных прихотей было непозволительно и слишком эгоистично! А принимать решение о рождении ребенка в одиночку было в корне неверно. Что до точки зрения Драко по поводу появления на свет такого наследника – его ответ она знала заранее, и он был однозначным, хотя и весьма болезненным для неё. Сейчас она была категорична и бескомпромиссна, и это, пожалуй, было наиболее верным из того, как она могла поступить.

Что было в том письме? Всего два коротких предложения, в которых была изложена основная суть. Писать их было сложно, как и осмелиться на такой поступок, но рука Гермионы не дрогнула. Как и не дрогнет в скором времени, когда она получит нужную посылку и верно применит её содержимое. Она поставила для себя жирную точку в этой чёрной главе своей жизни, и обсуждать или по десятому кругу всё дотошно обдумывать и взвешивать здесь больше было нечего.

«Присылайте зелье. Я всё решила».