Марионетка аристократа

Глава 35. Без вести пропавший (18+) (1)

Lana Del Rey - Dark Paradise
#неболира - Все что нужно (Dee-San Prod) (припев)
(Рекомендую к прослушиванию при прочтении главы)

* * *

Дверь за ним закрылась очень осторожно и совсем неслышно. Шагал он настолько аккуратно и бесшумно, что даже не спи она – Гермиона не обратила бы внимания, что в каморку к ней вошёл незваный гость. Но она в любом случае сладко спала в своей постели и ничего не слышала. Пройдя к столу, Драко неспешно выдвинул стул и опустился на сиденье, а затем перевёл взгляд на ту, что, внезапно для него, стала ещё большей его бедой... Говорят, у беды глаза зелёные – у его же мировой проблемы и нескончаемой напасти они были карими, причём яркого, насыщенного цвета. Но мягкого и притягательного, как и сам взгляд их обладательницы. С той ночи, когда они заключили фиктивный брак и перессорились в пух и прах, прошло ровно шесть дней, за которые успела наступить осень. Всё это время Драко пытался выбросить свою любовницу из головы, не вспоминать о ней, не думать ни на мгновение... Но, словно назло ему, всё выходило с точностью наоборот. Той ночью, доставив Гермиону в замок, он действительно отправился к своим пленницам, имея намерение хорошенько покувыркаться с теми близняшками, с которыми у него однажды ничерта не вышло всё также из-за воспоминаний о ней. В этот раз он был настроен более чем решительно... Но куда-то всё это благополучно делось, сдулось, стоило ему очутиться в шатре, в котором эти сёстры обитали. Объяснение этому феномену было до безобразия простым: они всерьёз имели сходство с ней, и, вполне возможно, оттого он неосознанно шёл прямиком к ним. Кареглазые, темноволосые, стройные, молодые... Разве что они были мулатками – лишь это разительно отличало их от той девушки, чьё бледное, измученное лицо с колким и презрительным взглядом прочно засело в подсознании Драко. Тогда он точно также сидел подле них и безмолвно смотрел на заснувших на одной кровати обнажённых девушек, которых до него явно кто-то хорошенько отымел. Секса, к его удивлению, уже не хотелось, хотя всего часом ранее только об этом он и мог думать. И это даже притом, что зелье умело действовало и хорошенько поднимало ему настроение, подавляя негативные эмоции! Однако даже через него, причём несмотря на долгий перерыв, впоследствии ощутимо пробилась апатия, стоило в болезненном мозге возникнуть ассоциации с Гермионой, а его подсознанию напомнить ему о ней и их крупной ссоре. Апатия же вызвала отторжение ко всему, чем он ранее горел. Врать себе Драко не любил, и потому, хоть и с трудом, признал тот факт, что всего этого: горячей страсти, близости, секса, откровенной пошлости, жарких стонов – он хотел с конкретным человеком, а не с кем попало. И всё же Панси попала в точку, когда сказала, что он изменился. А ведь он и впрямь изменился, пересмотрел свои взгляды, поменял вкусы, и всё это, так или иначе, случилось из-за неё – из-за Грейнджер. Когда-то она была реальной игрушкой в его властных руках, которая забавно огрызалась, кусалась, подобно беспомощному щенку, которому с издевательским смехом настучали по носу. Она демонстрировала вздорный, неукротимый, дерзкий и оттого занимательный для него характер. Противостоять ей было интересно, добиваться её – забавно. Их война порождала азарт, но в то же время ещё большую уверенность в том, что, так или иначе, он подомнёт под себя эту чертовку. Ведь и она сама довольно быстро загорелась интересом к нему: к тому, кто в повелительной и хозяйской манере заявил о своих правах на неё, что, как ни странно, в некой мере понравилось Гермионе и заставило увидеть в нём мужское начало. Девственно чистая, изнеженная, хрупкая и стеснительная – она, вопреки всему, стала тянуться к нему, хотя и сильно боялась этого интереса, как и того, что он вознамерился стать у неё первым. Как видано, этому суждено было случиться, и именно первым он у неё и стал. Что до Гермионы, она была не первой, кого он лишил девственности, не первой, к кому Драко стал что-то испытывать, к кому тянулся... Зато одной-единственной, кто реально сводила его с ума, из-за чего он снова напивался до беспамятства в своём шатре от одной только мысли о ней.

Именно это он сделал той ночью, покинув в скором времени пленниц нетронутыми им и даже не потревоженными ото сна. В полушутку он уже начал называть самого себя грёбаным алкоголиком-псевдо-романтиком, хотя отчасти и в этой шутке имелась доля досадливой правды. Однако уже на другой день, пока зелье ещё действовало, он составил для себя планы на вечер, заключавшиеся в том, чтобы навестить одну из бывших любовниц, которая также присутствовала на балу и шушукалась о нём с подругами, сидя на диванчике в центре зала. Продолжительное отсутствие секса ощутимо туманило разум и сводило с ума, и потому истязать себя в этом и дальше он не хотел. Драко был отличным любовником, умел как брать свою долю удовольствия, так и давать в ответ, и потому точно знал, что ни эта девица, ни какая-то другая, тем более с кем он уже кувыркался ранее, не откажет ему в такой прихоти. Но как только дело подошло к вечеру, и он вернулся к себе в шатёр хорошенько измотанным после изнурительной битвы, Драко вовсе забил на эту задумку. К тому моменту зелье уже выветрилось из крови, былая душевная боль проснулась, и ему ничего больше не хотелось. Вдобавок ко всему, к этим страданиям добавились ещё и терзания из-за Грейнджер, с которой всё рухнуло настолько стремительно и неожиданно, что он не успел даже толком прочувствовать разрушительный момент, как уже оказался у разбитого корыта... Все предыдущие недели он зарекался не пить без крайней нужды зелий, нести свою боль, свою расплату за гибель ни в чём неповинных детей самому, но тут в его жизнь вторглись неожиданные внешние изменения. Хозяин с завидной регулярностью стал созывать командиров своих армий на собрания, где им предстояло отчитываться перед ним и ещё раз пересмотреть свои стратегии по захвату северных городов. Проблема на военном поприще была простой и неприятной: обе стороны несколько застопорились. Повстанцы никак не могли выдворить Пожирателей за пределы своих территорий, а Пожиратели – пробиться дальше, внутрь городов. Итого сразу в двух горячих точках: в Хартпуле и Ланкастере, возникла не самая приятная тупиковая ситуация. Собрания не отнимали много времени, зато стали ежедневными и обязательными, дабы по ситуации решать, что делать дальше и подключать ли к битвам на свой страх и риск резервные отряды. В результате было принято решение пока немного подождать, но систематически докладывать ситуацию, что стало лишней головной болью практически для всех командиров. По сути, ничего особо важного Волдеморт не озвучил, ни на что за эти дни не повлиял, если не брать в расчёт, что он то и дело брался отчитывать своих верных руководителей за их якобы нерасторопность. Однако эти же собрания вынудили Драко вновь вернуться к принятию зелий, дабы не раскрывать своих истинных переживаний перед теми, кому уж точно не следовало видеть его слабостей. Вместе с зельем вернулось и жгучее желание удовлетворения своих физиологических потребностей и с новой силой стало мучить его, начиная с четвёртого дня, когда ему понадобилось прибегнуть к помощи зачарованной жижи. Выбор любовниц на одну ночь был обширным, да только последние дни как никогда подтолкнули Драко к осознанию и уже принятию им того, что ни к кому из них у него не лежит душа, и желает он лишь одну, с которой, вопреки всему, ничерта не хочет прощаться, и которой уже не хочет делать настолько больно. Лишь сильная усталость после жарких и тяжёлых битв помогала отвлечься, забыться и отказаться от шальной идеи всё-таки залезть к какой-нибудь левой девке в трусы, либо вовсе плюнуть на всё, заявиться в замок и завалить на ближайшей горизонтальной поверхности свою упрямую грязнокровку. Да только – в чём он недалеко ушёл сейчас от Грейнджер – гордыня заиграла в нём, как и проснулось эгоистичное желание заставить ту продолжать терзаться и дальше, ведь, так или иначе, эта история хорошенько сыграла и на её нервах.

Но вот он всё же пришёл, - ведь и его терпение не было бескрайним - сидел напротив неё, смотрел, как она мирно спит, лёжа на спине и распластавшись на постели. Впервые в жизни Драко было настолько тяжко: особо сильно мучило осознание реального положения дел. Той истины, которую он подолгу не хотел озвучивать даже самому себе; от которой, вопреки принципу всегда быть с собой честным, пытался сбежать. Она была простой, но настолько непривычной и сумасбродной, что хотелось выть уже оттого, что это случилось... А это случилось: он не просто прикипел к этой девчонке. Что уж греха таить, он влюбился в Гермиону Грейнджер! Любовь... Это чувство он годами считал мучительным, разрушительным и потому глупым. Безмерно глупым! Он уже любил, испытывал всё это, проходил через прелести и горести любовных дел, ведь его чувства к Панси не были фальшивкой. Так или иначе, ничем хорошим для него это не кончилось, как и не могло завершиться по иному сценарию в этот раз. Гермиона была грязнокровкой, служанкой, а также, при любом раскладе, оставалась пленницей и врагом. Более того, даже если она рассмотрела в нём человека, ровно того же в ответ она не испытывала, и потому все эти чувства были лишь его тараканами, его глобальной проблемой и не имели смысла. Самым верным, пока не стало слишком поздно, было бы искоренить их, подавить в себе... Но вместо этого он, как последний болван, сидел напротив неё, хранил этой сучке необъяснимую верность и испытывал определённую долю идиотских страданий из-за того, что они снова были в раздоре. Больше всего уже хотелось рьяно удариться головой об стену, а после подойти к зеркалу и спросить у себя: «Ты совсем идиот или да?!». Ещё полгода назад он искренне радовался тому, что ничерта не чувствовал; открыто насмехался над теми приятелями, которые влюблялись; и брал от жизни всё, не смея даже привязаться хоть к какой-то из своих девиц. Но потом в его жизнь вошла она, Грейнджер, и благополучно разничтожила всё, во что он верил и чем жил! Когда-то, будучи пьяным, Драко со смехом высказал мысль о том, что, не будь она грязнокровкой, он бы женился на ней. Теперь же те слова уже не казались настолько абсурдными... И это пугало и вызывало неистовый гнев. Да только переосмысление того, что произошло за последние месяцы, и детальный разбор ситуации доказывали, что всё это было более чем правдивым. Она пришлась ему по душе всем: начиная от строптивого характера и заканчивая красивой внешностью. С ней было интересно, она была искренней, настоящей, умела радоваться жизни, отдельному памятному моменту. Не будь она рабыней в его доме, Гермиона была бы в разы более яркой, и её внутренний свет озарял всё вокруг и радовал глаз. Она стала тянуться к нему, и это также имело для Драко огромнейшую значимость и было только плюсом. Хотелось упиваться этой девчонкой, не отрываясь ни на секунду, позабывши обо всём на свете! Хотелось... быть... с ней... И как его только, чёрт подери, угораздило так вляпаться?! Влюбиться в ту, на кого он в школе даже внимания не обращал, и кто разве что раздражала его одним только своим видом из-за тесной дружбы с его же школьным врагом Поттером? Почему всё так изменилось сейчас, причём за какие-то считанные месяцы? В кого он, блять, превратился? Опять хотелось напиться, либо погромить всё, что окружало его, лишь бы выплеснуть свою злобу, досаду, гнев... Любовь? Одно это слово вводило его в состояние ступора, но это же чувство дарило ему столько всего, чем он искренне упивался и в чём внезапно для себя начал нуждаться. Месяц назад, когда они с Грейнджер вернулись из маггловско мира, они не могли оторваться друг от друга. И ведь она тоже тянулась к нему, сама проявляла живой и недюжинный интерес, сама хотела близости с ним... И в этом она была искренна как перед ним, так и перед собой. Тогда всё было очень даже хорошо, если не сказать больше - замечательно. А сейчас? Тьфу. Развернуться бы да уйти, раз и навсегда захлопнув дверь её каморки и поставив жирную точку в этой бесперспективной истории! Но вместо этого он упрямо продолжал сидеть напротив объекта своей головной боли и лупиться на неё взглядом, в котором отчётливо прослеживались как сильное огорчение и разочарование в себе, так и желание...

Быстро покачав головой, словно отмахиваясь от всего, что внезапно нахлынуло в мыслях, Драко потёр подбородок ладонью. Но тут рука незаметно потянулась к медальону, в котором, помимо колдографий семьи и самого погибшего мальчика Аарона, теперь было припрятано ещё и обручальное кольцо. На секунду его даже обуяло любопытство: а где своё кольцо припрятала она? Или оно уже было выкинуто в помойное ведро, либо зарыто под самым дальним деревом? Скорее, второе. Какой ей резон было прятать и хранить этот символ фальшивого брака с тем, на кого у неё глаза не глядели? Да ещё и подставляться в случае, если кольцо однажды вдруг найдёт кто-то из господ, ведь оно породит множество расспросов о его происхождении. Драко же пока сохранил своё. Зачем, и сам не знал, если избавиться от этой ничего не стоящей безделушки он мог в два счёта. Кольцо его не грело, скорее, наоборот - стоило про него вспомнить или взглянуть на него, как вопросы о том, что будет дальше, и не выйдет ли ему этот отчаянный шаг с фиктивным браком боком, тонной иголок впивались в мозг, немало сводя с ума. Да только, даже избавься он от кольца, ситуации это бы не изменило: он женился на Грейнджер, вынужденно затащил её к алтарю, наградил своей фамилией, которую она уже начала ненавидеть, и, так или иначе, обрёл статус супруга. Сделал ровно то, чего от него добивалась мать, но совершенно не так, как она бы того хотела. Теперь же, уже после содеянного, Драко нередко размышлял о том, так ли стоило идти на это? Настолько рисковать, втягивать в это Грейнджер, с головой вляпываться в это дерьмо? И ведь столько времени он делал всё, что только мог, из кожи вон лез ради блага семьи, а тут, с головой охваченный наплывом яростных эмоций и жгучей обиды на задушившую его своими выкрутасами мать, сотворил такое и подставил собственную семью... Дурак, блять! Как ни крути, при всём его остром уме и совокупности талантов, дурь молодости всё ещё жила в нём и отчаянно бушевала в крови. Куда правильней было бы выждать после того скандала с матерью несколько дней, обдумать всё десять раз и решить, стоит ли игра свеч, а не кидаться в омут с головой! Но после драки размахивать кулаками было уже бесполезно, а повернуть время вспять также было нельзя. Он уже пошёл на это и тем самым всё же получил страховку от безумств матери, которых по сей день опасался дождаться от неё. Лишь это сдерживало Драко от того, чтобы ещё раз вытащить Гермиону из замка и с чистым сердцем расторгнуть этот идиотский, бессмысленный брак. В конце-то концов, неспроста и отнюдь не от скуки он сделал этот шаг, и потому выказывать окончательную инфантильность и тут же отменять своё решение он не хотел. Как не хотел и дальше бегать от того, что он безумно желал свою грязнокровку и уже начал изнывать от потребности в сексе. Перерыв длинною в месяц – такого с ним не случалось уже давно, даже слишком давно. Ещё, чёрт подери, со времён, когда он только узнал, что Паркинсон никогда его не любила, из-за чего пребывал первое время в депрессивном состоянии! Потому оттягивать момент и мучить себя и дальше Драко не видел смысла: Гермиона была рядом, лежала прямо перед ним – одетая в одно только кружевное бельё фиолетового цвета. Красивая, как и всегда, с разметавшими по подушке длинными волнистыми волосами. Один вид её полуобнажённой, лишь с накрытыми одеялом ногами, заставил дыхание Драко непреднамеренно участиться, а бугорок в брюках болезненно упереться в ткань. Как же он хотел эту сучку! Как же, чёрт бы всё побрал, соскучился по её податливому стройному телу, срывавшимся с чувственных губ стонам, томному взгляду карих глаз и прикосновениям нежных рук. Как же давно между ними ничего не было, и он не был в ней.

Стоило ему отрешиться от тягостных мыслей и начать разглядывать её ясным взглядом, как желание в Драко пробудилось с новой силой, и противиться ему он больше не собирался. Хочет Грейнджер того или нет – он возьмёт её, заставит сдаться ему и стонать от удовольствия так громко, что придётся накладывать на стены каморки блокировочное заклятие. Вне зависимости от её мыслей, въедливых обид и протестов, он сделает так, чтобы ей было настолько хорошо, что наслаждение, похоть и пробудившееся ответное желание затуманят ей разум, и она, как и раньше, будет его, будет с ним, станет всё той же пылкой любовницей. Его взгляд скользнул по полушариям груди, по красивому плоскому животику, по тонкой яркой ткани трусиков и по длинным стройным ножкам. В голову вдруг закралась шальная идея, из-за которой ему самому придётся ещё немного подождать, перетерпеть, но в результате он уже вскоре получит всё то, зачем шёл. Пошлая, развратная мысль, которая ему более чем понравилась, заставила губы Драко изогнуться от самодовольной кривой усмешки. Он стремительно поднялся со стула и неторопливо, даже крадучись, словно хищник, преследующий свою лакомую жертву, направился к постели Гермионы. Спала она вполне крепко, что пришлось Драко только на руку. Подойдя вплотную к кровати, он стянул с шеи свой галстук и откинул затем на стол. Следом на спинку стула отправился его пиджак, и Драко расстегнул верхние пуговицы рубашки. От его тела уже исходил жар, разум стала затмевать сладостная пелена. Он заранее предвкушал, как наконец-то получит желаемое и хорошенько покувыркается со своей сучкой, ради которой столько дней терпел и из-за которой вынудил себя тянуть время и мучиться... Ничего, он окупит это с лихвой и даже более того! Она будет его, станет, вопреки своей воле, но о насилии не пойдёт и речи. Грейнджер просто сдастся ему, как сегодня, так и завтра и в любой другой последующий день, в который он обязательно придёт к ней, и который даже не захочет пропустить, чтобы как следует отоспаться. К чёрту! На том свете выспится, а сейчас прямо перед ним лежит она.

Драко опёрся вытянутыми руками на край кровати, стоял он теперь сбоку от Гермионы. Ещё раз он пробежался взглядом по желанному им телу, насладившись зрелищем. Левая рука сама потянулась к ней и ласковым, едва осязаемым движением он провёл по груди Гермионы и стал спускаться ниже: вдоль живота, бёдер, по нежной коже ухоженных ножек. Наконец его пальцы ухватились за ткань одеяла, и Драко стал очень медленно стаскивать его со своей любовницы. Около полминуты ушло у него на это действие, потому как разбудить её раньше времени он совершенно не хотел. Он делал всё потихоньку, никуда не торопясь и даже наслаждаясь процессом, ведь его задумка мало-мальски начала воплощаться в жизнь. И вот Гермиона уже лежит перед ним в одном только тонком белье, которое отделяет возбуждённого Драко от наиболее аппетитных частей её тела. Её ноги были сведены вместе и вытянуты в длину, что только упростило ему задачу. Всё также аккуратно он приподнял её за бёдра на каких-то пару сантиметров и, удерживая девушку одной рукой, другой начал стягивать с неё трусики. И хотя сделать всё настолько же незаметно удавалось с трудом, ведь Гермиона из-за такого в любой момент могла очнуться ото сна, Драко всё равно упорно продолжал своё дело. Как только трусики были сняты с ягодиц, Драко опустил её назад на постель и более свободно и без опаски стал стаскивать их с Гермионы. Уже вскоре они оказались в его руках, а Гермиона была лишена части белья. Отбросив их на стол, к своему галстуку, Драко мягким движением взял Гермиону за ноги и очень осторожно развёл их в противоположные стороны. И снова у него ушли минуты на то, чтобы положение тела Гермионы оказалось довольно-таки удобным для его замысла, и её ноги были раздвинуты достаточно широко, чтобы он смог, если вдруг захочет, влезть на неё и взять уже сейчас. Вот только задумал он нечто иное: то, что приведёт её и в ступор, и в восторг, и породит в ней сильнейшее возбуждение без её на то ведома. Теперь рука Драко направилась уже к её груди, однако бюстгальтер настолько плотно обтягивал кожу, что даже задрать его, не потревожив при этом Гермионы, не представлялось возможным, и потому идею раздеть её полностью он пока откинул. Криво усмехнувшись и всё равно довольно осмотрев полуобнаженное девичье тело, Драко обошёл кровать и перебрался прямо через её низкую спинку. Сказать, чтобы ему было удобно в таком положении, было нельзя, однако какие-то пять минут Драко собирался потерпеть, особенно с учётом того, как именно он намеревался провести эти минуты... Устроившись между ног Гермионы, Драко вдохнул тонкий приятный аромат клубничного мыла, которое она предпочитала использовать. Теперь его голова находилась на уровне низа её живота, а руки впивались в матрас прямо рядом с раздвинутыми ногами Гермионы. Единственное, чего он немного опасался, так это что из-за неудобной позы она проснётся раньше времени, увидит его, и в результате вся задумка Драко полетит к чертям, а сам он будет выглядеть слишком глупо. Потому Драко не хотел больше ждать, ведь в его планах было не обругивать себя мысленно все ближайшие дни за то, что выставил себя полнейшим идиотом, а, напротив, получить с этой ночи всё, чего он так долго хотел. Наклонив голову к её лону, он высунул кончик языка и провёл им внутри слегка приоткрытых половых губ. С первых же секунд Гермиона дёрнулась сквозь сон, но уже вскоре притихла и предприняла попытку сдвинуть ноги, однако находившийся посреди них Драко не дал ей сделать этого. Мягко положив на них руки, он вернул их обратно в то же положение, не спеша и давая Гермионе время заново забыться крепким сном. Опершись на локти, он осторожно раздвинул пальцами внешние половые губы и погрузил язык всё туда же, в самую их середину. Теперь он двигал им куда более уверенно и быстро, с наслаждением орально лаская свою любовницу и упиваясь её дурманящим вкусом. Драко несколько раз прошёлся им вдоль всей промежности стремительно начавшей пробуждаться ото сна Гермионы и остановился на заветном бугорке, который также оголил пальцами. Вобрав губами маленький клитор, Драко принялся посасывать его, и именно в этот момент широко раскрывшая глаза Гермиона издала громкий стон, в котором сходу послышались и растерянность, и небольшой испуг, и всё-таки наслаждение, которого она никак не ожидала получить в эту ночь. Драко и не думал отпускать её: он вцепился пальцами в её бёдра и удержал её в том же положении. Тело девушки выгнулось дугой, подавшись ему навстречу, что вышло во многом неосознанно для Гермионы, которая сквозь сон вдруг ублажалась своим молодым господином. Отпустив её клитор, Драко продолжил ласкать её вдоль всей промежности, особое внимание уделяя тем точкам в интимной зоне, что были наиболее чувствительными и доставляли Гермионе наивысшее удовольствие.

- Сволочь! Сволочь ты! – сорвалось с её губ наравне с ещё одним стоном, хотя Гермиона ни единого раза не взглянула вниз. Она и так знала, прекрасно знала, кто находился у неё между ног, у кого могло хватить наглости и бессовестности вытворять с ней такое. Драко не стал прерываться и что-либо отвечать – вместо этого он нежно провёл правой рукой вверх по её телу, беспрепятственно забравшись под левую чашечку бюстгальтера. Он несильно сжал полушарие груди и указательным пальцем стал поигрывать с соском. Драко знал, что Гермиона была и потеряна, и ошеломлена, и терялась в слепых догадках, что ей делать: отбиваться или лежать смирно и позволить ему продолжать всё это?.. То, чего ей и самой недоставало на протяжении целого месяца, и чего она в тайне безумно хотела. Несколько минут Драко ласкал языком и изводил уже проснувшуюся Гермиону, которая томно дышала и стонала, а также, не до конца отдавая себе отчёт в том, что делает, шире раздвинула перед ним ноги. Бесспорно, разбуди он её и только после полезь к ней с приставаниями, Гермиона послала бы своего нарисовавшегося любовника-хозяина куда подальше и, быть может, даже действительно избавилась от его присутствия здесь. Но сейчас Драко умело обошёл её, сыграв на затуманенности сонного разума и растерянности самой Гермионы; на моменте, когда он застал её врасплох. Прервавшись, Драко опустился ещё ниже и принялся водить языком по входу во влагалище, в то время как указательный палец другой его руки уверенно начал поигрывать с клитором. И снова стройное тело выгнулось ему навстречу, а ладони Гермионы с силой сжали простыню. С девичьих губ сорвались ещё более продолжительные стоны, полные наслаждения, которое она готова была проклясть вместе с самим Малфоем. Он и не думал раньше времени хотя бы на мгновение прерываться – успеется, всё успеется. Обмакнув в её соках палец, Драко аккуратно ввёл его в Гермиону, а сам вернулся к её клитору, который в этот раз несильно прикусил зубами. Гермиона уже была довольно мокрой, источала влагу, а её нутро делалось горячим – нельзя было не заметить, что, вопреки своим упрямым мыслям и устоявшимся убеждениям, Гермиона хотела теперь большего и горела постыдным, но сладостным желанием. Она всерьёз хотела, чтобы Малфой оказался внутри неё и оттрахал её так, чтобы даже ноги потом дрожали, и их трудно было свести вместе. Стоны стали громче, и с каждой минутой они делались всё более продолжительными и отчаянными. Это удовольствие было для неё и огромным наслаждением, и великой мукой, в которой голос разума и гордыня отчаянно боролись, но проигрывали сильному возбуждению. Драко был уверен, что ей хотелось лезть на стену и протестующее вопить уже из-за того, что всё сложилось вразрез с её планами, и он опять владел ею и непристойно демонстрировал, что, так или иначе, она его и будет принадлежать ему всегда... Даже если не захочет этого или попытается разорвать крепчайшие путы их связи.

Вволю наигравшись с низом её живота, Драко приподнялся и принялся покрывать лёгкими поцелуями сам живот Гермионы, её бока. Неспешно он поднимался выше. Тело Гермионы заметно напряглось: в этот момент она, пока разум хотя бы немного очистился от сладостной дымки, решала, стоит ли гнать его и отталкивать от себя. Вот только Драко уловил этот момент и рукой продолжил в той же манере ласкать её киску, добиваясь своего этой игрой над слабостями любовницы. Лишь на мгновение он прервался, когда, заставив Гермиону приподняться, стянул с неё бюстгальтер и оголил грудь. Теперь он ласкал уже её объёмные полушария, играл с сосками как пальцами, так и языком, но при этом не забывал и про её разгорячённую плоть. Победа была однозначной и неоспоримой: Гермиона сдалась, она стонала от удовольствия, упивалась его действиями и всем тем, что он позволял себе с её телом. Губы Драко добрались уже до её шеи, и он не менее нежно стал покрывать её приятными поцелуями. Время тянулось медленно, но оно того стоило: возбуждение было колоссальным, причём у них обоих, и именно этого Драко добивался, этого безмерно желал, когда только вошёл в каморку. Изнеженное тело стало совершенно послушным и отзывалось на каждое его прикосновение. Только когда Драко оторвался от неё и счёл нужным перейти к большему, их с Гермионой взгляды пересеклись. В карих глазах он различил искру злости, пренебрежения и даже презрения к нему за то, что он поступил так с ней, что пришёл и продемонстрировал свою власть над ней как раз тогда, когда она больше всего желала находиться от него как можно дальше и не видеть его вовсе. Её обиды не утихли – она всё также продолжала свято верить, что он обманывал её, вертел ею, как хотел, а также бесстыдно врал всё это время. Что ж, раз ему предстояло переубедить её при помощи постели и развратного и очень сладостного секса, то даже этот раздор и её ложные убеждения стоили того. Пусть думает, что хочет – он всё равно докажет своё, пусть на это и уйдёт время. Никаких ссор для этого не понадобится, никаких долгих выяснений отношений – лишь прямой контакт, близость и безудержная страсть.

- Бери, ты же за этим пришёл! – бросила Гермиона, и её губы искривились от негодования и бесплодного гнева.

- Не делай вид, что ты этого не хочешь. Ты всегда этого хотела! - негромко с самодовольным смешком ответил Драко, а затем расстегнул ремень и молнию на брюках и высвободил свой член. Не давая ей больше и слова сказать, он приставил его ко входу во влагалище и осторожно вошёл в неё. Гермиона изнутри уже была мокрой и, как и всегда, узкой. Чёрт, как же сильно ему, столько времени промучившемуся, хотелось кончить в неё прямо сейчас! Но он сдержался, заставил себя выждать ещё немного, ведь какие-то несколько минут могли сделать их удовольствие поистине непревзойдённым, даже непередаваемым. Гермиона отвернула голову и уставилась беспомощным, но ровно настолько же и томным взглядом на стену. Однако стоило ей сделать это, как Драко несильно и безболезненно, но довольно крепко сжал её подбородок и повернул лицо Гермионы к себе. Не торопясь двигаться в ней, он впился в её губы страстным, жадным и до безобразия ненасытным поцелуем, а рукой скользнул по её волосам, а после и шее. Только теперь он принялся вбиваться в её тело, жар которого чувствовался даже через рубашку. Поцелуи начали смешиваться со стонами удовольствия, от которых не удержались они оба. Гермиона намеренно закрыла глаза, чтобы не видеть его лица, серых глаз, но всё-таки стала, хоть и едва ощутимо, отвечать ему взаимностью: шевелить вялыми губами и двигаться в такт. Левой рукой она даже приобняла его за шею. Фрикции Драко стали куда более быстрыми, даже немного резкими, но боли ей они не причиняли – скорее, наоборот, приносили ещё больше блаженства. Теперь уже изнывало тело Драко, и больше всего ему хотелось кончить в неё, получить, наконец, долгожданный оргазм. Из последних сил он сдерживался, то ускоряя, то замедляя темп, дабы не сорваться преждевременно. Ни на мгновение Драко не отрывался от её губ, которые уже не просто целовал – в которые жадно, ненасытно впивался. Ей тоже было хорошо, даже очень – он не просто знал это, но чувствовал всем нутром. Гермиона сама плотнее прижалась к нему, сжала ноги в коленях, дабы отчётливей ощущать его член внутри себя. И всё-таки она отбросила свои сомнения, отставила на время все обиды и ссоры ради того, чтобы этот страстный секс состоялся. Именно этого, чёрт подери, Драко и хотел, только этого: их уединения, когда переплетённые тела получают уйму наслаждения от желанной близости, а крепкий поцелуй только дополняет картину и усиливает ощущения! Толчок, ещё один – какой же она была горячей, какой же желанной им! Жаль только, Гермиона всё ещё сомневалась в этом, не доверяла... Но всё это было лишь временными, ничтожными трудностями в сравнении с тем, как хорошо им было в этот момент, сколько чистого кайфа они получали. Около пяти минут Драко вбивался в её тело, истязал себя, но ровно с тем и наслаждался происходящим сильнее, чем когда бы то ни было. Этого времени было более чем достаточно, он уже немало терпел, и потому, сделав внутри неё ещё несколько глубоких фрикций, Драко с рыком излился в неё. Полученный им мощный оргазм и впрямь окупил весь его былой перерыв. Почуяв, что он кончил, экстаза достигла и сама Гермиона, громкий стон которой заставил губы Драко изогнуться в довольной улыбке, даже не усмешке. Она снова прижалась к нему всем телом, а внутри неё почувствовались сильные сокращения. Стоило ей приблизиться, как Драко вновь поцеловал её, но теперь уже нежно и очень сладко. С шумным вздохом облегчения Гермиона спустя какое-то время откинулась на подушки, а Драко повалился на неё и положил голову ей на грудь, в которую упёрся влажным лбом.

- Сучка, как же долго я этого хотел! – прошептал он, даже зажмурив от удовольствия глаза, чтобы прочувствовать момент ещё более отчётливо.

- День-два? – отозвалась Гермиона, которая, тем не менее, уже не спешила гнать его. Она смирно лежала под ним и также восстанавливала сбившееся дыхание.

- Месяц, блять! - вполголоса ответил ей Драко, вдыхая аромат её тела и запах секса, которым теперь заполнилась вся её маленькая комнатка.

- Ну, конечно! – ехидно прокомментировала его слова Гермиона. Что ж, иного ответа от неё и не стоило ожидать... Дыхание Драко к этому моменту уже стало ровнее, силы немного восстановились, и потому он приподнялся на локтях и приблизился к лицу Гермионы.

- Я ни к кому не ходил, и после такого продуктивного секса уже даже не жалею об этом. Но ты можешь думать, как хочешь. Заставить тебя в два счёта отказаться от своих глупостей я не могу - это уже не в моих силах. – Он говорил на удивление спокойно и размеренно, однако серые глаза всё же слегка сузились и впились в Гермиону колким взглядом.

- Помнится, тебя вообще не должно быть здесь! – вскинув брови, вдруг напомнила Гермиона. Она решила не тратить время на пустые разборки сейчас, когда они уже не были актуальны, ведь она всё равно отдалась ему, была его и позволила взять себя. Посему запоздалая реакция лишилась всякого смысла. Что же касалось её замечания, оно вызвало до боли привычную кривую усмешку на его тонких губах.

- С какого перепуга? Потому что моя мать так захотела? Это мой родовой замок, и он принадлежит мне по праву, ровно как и ты, - слегка пожал плечами Драко. Гермиона не могла не обратить внимания на то, что он не спешил уходить сразу после получения того, зачем в первую очередь явился.

- А ты и впрямь излишне самонадеян, - с толикой раздражения бросила она и устремила на него не менее пронзительный и упрямый взгляд.

- Отчего же? Ты сама это признала, сама же с этим согласилась и озвучила эти слова в маггловском отеле месяцем ранее, - ещё шире усмехнувшись, сказал вдруг Драко, хотя и сделал это вполне беззлобно. Напоминание об этом породило в Гермионе такую сильную эмоцию, как гнев. Гнев на то, что он всё же взялся козырять тем её вырвавшимся комментарием, однако Драко и не думал идти на попятную. – Не пытайся отнекиваться от этого, потому как это неоспоримый факт. Ты моя, Грейнджер. Была, есть и будешь!

- Ещё не вечер, Малфой. Я в первую очередь принадлежу твоему Хозяину, не забывайся! - сощурила она глаза, но эти слова только повеселили его.

- Сомневаюсь, что под него ты будешь стелиться с такой же самоотдачей. – Сказав это, Драко чмокнул Гермиону в губы и только после слез с неё и спустился на пол. Он заправил брюки, забрал со стула свой пиджак и стал надевать его. Он никуда не торопился и потому обернулся и ещё раз окинул удовлетворённым взглядом обнажённое тело своей любовницы, которое всегда ему нравилось и с новой силой поднимало в нём волну возбуждения. Она всё также лежала на спине, не меняя позы – лишь сдвинула ноги и слегка подогнула их в коленях. Прикрываться же Гермиона и не думала, да и не было в том резона: Драко уже исследовал за эти месяцы каждый сантиметр её тела вдоль и поперёк, и потому играть в стеснение было уже даже неуместно. В её взгляде теперь не замечалось былого гнева – оно резко сменилось небольшим опустошением и разочарованием... Но ровно также в её лице можно было увидеть и отголоски полученного удовольствия, следы которого всё ещё оставались на изласканом теле, по-прежнему сохранявшем чувственную память о прикосновениях его губ, рук, о поцелуях. – Зря терзаешь себя, - снова заговорил Драко, который уже обулся и теперь повязывал на шею тёмно-синий атласный галстук, - ничего не изменилось.

- Да, с тобой-то начнёшь новую жизнь, - недовольно буркнула Гермиона. Поначалу она сосредоточенно - явно, чтобы отвлечься, - рассматривала крупный ромбовидный рисунок на его галстуке, но затем встретилась с Драко взглядом. – Сволочь ты самая настоящая! – неспешно и как-то обессилено проговорила она. Закончивший, наконец, с одеждой Драко, услышав это, приблизился к постели. Он упёрся руками на низкую спинку кровати подле ног Гермионы и ещё раз пробежался взглядом по её телу, которое всего пару минут назад целиком принадлежало ему. Под конец он ослепительно усмехнулся в своей манере.

- А ты красавица. – Наблюдая за тем, как она поджимает губы, Драко со смешком припомнил эпизод из их прошлого, когда в подобной ситуации откровенно подтрунивал над ней. – Ёршик, надеюсь, не выкинула? Одной губкой отдраить следы моих глубоких проникновений будет не так-то просто.

- Глупая шутка, старая и мало смешная, - только хмыкнула Гермиона, на что Драко, однако, рассмеялся, открыто веселясь.

- Как знать, как знать!

И всё же его смех и эта небольшая издёвка на фоне всех их последних ссор прошлась по её нервам тупым клинком. Гермиона резким движением схватила со стола чашку с остатками чая, которую принесла в каморку ещё вчера, дабы под неспешным попиванием горячего напитка занять себя чтением на ночь. Разумеется, Драко понял, что она собралась запулить её в него. Ещё громче теперь уже даже расхохотавшись, но ни на мгновение не злорадствуя, он решил подыграть ей, и потому примирительно поднял ладони вверх и поспешил покинуть её комнату. Как только дверь за ним захлопнулась, в неё тут же полетела чашка, осколки которой усыпали пол, а из-за двери послышалось уже более мягкое: «Дурак!». Хотя Драко не видел лица Гермионы, он точно знал, что в данный момент оно всё-таки озарилось улыбкой.

Пришёл ли он следующей ночью? Конечно. От удовольствия в принципе глупо отказываться, тем более, если оно даётся даром. На этот раз Драко явился аж в третьем часу: собрание в самой его армии затянулось на слишком долгое время. Однако уставшим конкретно в этот день он не был, потому как его личное присутствие на битве в течение дня не понадобилось. Рассиживаться и размышлять о смысле жизни и их с Грейнджер отношениях он также не стал, ведь ему было необходимо ещё выспаться перед новым загруженным днём. Поэтому он сразу перешёл к главному. Он повторил историю, застав Гермиону врасплох и позволив ей насладиться точно такими же оральными ласками. Драко сделал это намеренно, потому что она всё ещё таила на него обиду, а в её душе присутствовали гнев, оскорблённость и угнетающее чувство, будто всё предыдущее время он исключительно использовал её. Увы и к его удовольствию одновременно с тем, приходилось идти в обход её враждебному настроению и налаживать с ней контакт через её слабости, которые уж точно не могли его подвести. Драко не прогадал, и Гермиона, которую накрыло волной жаркого возбуждения, тогда недолго сопротивлялась и вскоре позволила ему делать с ней всё, что он пожелает. Без всяких слов она дала понять, что хочет продолжения, жаждет ласк и бурного секса... Хочет самого Драко и близости с ним. И это случилось. На этот раз Драко снова немного пошалил и сыграл на её неустанных претензиях к нему, от которых они никуда не ушли. Бросив фразу: «Раз тебе настолько неприятно видеть моё лицо, не стану вынуждать терпеть его!» - он перекатил её на бок и вошёл в Гермиону, улегшись позади неё. Секс в ту ночь выдался не менее феерическим и сладостным. Более того, Гермиона даже достигла пика наслаждения раньше самого Драко, который, бесстыдно играя с её телом, излился в неё только через пару минут. Что предыдущей ночью, что этой, ему хотелось продолжить, довести всё до второго полового акта и повторно хорошенько оттрахать эту несносную сучку, однако он окоротил себя и заставил уйти от Гермионы после первого раза. Делал он это намеренно, для того чтобы ежедневный секс с ней вскоре не заставил его пересытиться и отказаться от своих планов на Грейнджер. Так у него продолжало присутствовать неукротимое желание получить ещё, гораздо больше, прийти ещё раз и взять её снова, что он и должен был реализовать последующей ночью. Этой же они обменялись друг с другом репликами, которые не могли не позабавить его и врезаться в память:

- Ублюдок! – на выдохе бросила Гермиона, пока Драко одевался. После того, как всё закончилось, она даже не потрудилась сдвинуть ноги или закрыть хоть какую-то часть своего тела. Откинувшись на спину и улегшись на подушки, Гермиона осталась лежать обнаженной, в достаточно развратной позе. Однако смотреть на Драко она уже не стала, а вместо этого буравила излишне раздражённым взглядом потолок.

- Именно. Так что можешь порадоваться, что такой ублюдок, как я, не забывает про тебя, сам приходит и доставляет тебе столько удовольствия, сколько вряд ли захотел бы подарить тебе кто угодно другой, окажись ты при ином хозяине или вовсе в Замке Смерти, - равнодушно, но с небольшим укором заметил Драко.

- Мне тебя ещё благодарить?! – воскликнула она тогда и, приподнявшись на локтях, крайне возмущённо посмотрела на Драко.

- Если только хорошим минетом.

От его ответа Гермиона ещё более возмущённо и изумлённо хмыкнула, а вот Драко криво усмехнулся. Задерживаться у неё он больше не стал и сразу же после этого диалога ушёл, оставив хорошенько удовлетворённую, но также и разозлённую на него Гермиону одну. Её злость за эти дни не утихла, и она всё также посматривала на него, как на того, кто подло предал её, больно обидел и сильно разочаровал. Однако эти ночные встречи всё-таки потихоньку начали подталкивать её к тому, чтобы выбраться из грузного кокона печальных мыслей и начать переосмыслять действительность, его поступки, натуру и истинное отношение к ней Драко. Но, само собой, на это ушло в разы больше времени...

На протяжении ещё трёх дней он приходил к ней под покровом ночи. Третий день... В этот раз Драко пошёл иным путём, гораздо более мягким, хотя и не менее настойчивым: разбудил её поцелуем. Слегка отстранившись, сонная Гермиона посмотрела на него тогда с сомнением. Однако Драко, небезосновательно подозревавший, что сама она не потянется к нему и предпримет попытку погнать его из комнаты, не дал ей возможности опомниться. Он снова впился в её губы страстным поцелуем, а её руки опустил на свои плечи. Забравшись поверх неё, он довольно нежно, но властно, одними только действиями в который раз заявил о своих правах на неё и принялся раздевать Гермиону. С немалым удовольствием он ласкал её податливое тело, целовал мягкие губы, шею, грудь. Спускаться ниже он не стал, только покрыл поцелуями её живот, заставляя Гермиону окунуться в наслаждение их близостью и тем, что он может ей дать, а её агрессивно настроенное сознание заслониться пеленой безграничного удовольствия. Конечно же, секс в ту ночь был уже не развратным или пошлым, а вполне нежным, сладким и чувственным. Драко не играл – он хотел всего этого, хотел её. И, так или иначе, Гермиона отдалась ему, разрешила изводить её тело, хотя сама не была активна. Да и, во многом, всё ещё косо посматривала на него, а периодически даже старалась загрузить себя раздумьями о том, стоит ли вообще настолько сокращать расстояние между ними. Именно эти моменты Драко, даже не видя их, но вполне чувствуя их возникновение, то и дело вовремя пресекал на корню. Вне зависимости от её разрушительных планов, он продвигался в их прелюдии дальше и с каждым разом позволял себе всё больше. Когда же он, уже полностью избавившийся от одежды, вошёл в неё, сопротивляться Гермионе не было смысла. Хоть она и была чуточку напряжена, невольно она всё же ощутимо расслабилась и принудила себя закрыть глаза на собственные обиды. Снова! Драко двигался в ней уже не столь жадно и ненасытно, а куда более медленно и ритмично, параллельно неотрывно и пылко целуя её в губы. Он наслаждался каждой секундой, каждым мгновением, а также давал ей прочувствовать всё и вдоволь насладиться тем, что происходило между ними, а не просто сдаваться и лежать под ним мёртвым грузом, послушно раздвинув ноги. Их поцелуй был не менее продолжительным и ещё сильнее скрашивал момент, заставляя сблизиться уже не просто физически. Гермиона постанывала Драко в рот, особенно когда наиболее отчётливо ощущала его в себе. Руками она сильнее прижимала его к своему телу за плечи и шею, а ногами обхватывала вокруг бёдер и порой давала понять, чтобы он входил в неё глубже. Драко не спешил, а она и не торопила его, как уже и не выказывала безмолвных требований, чтобы он оставил её: не после того, как он заставил её каждой клеточкой тела прочувствовать физическое удовольствие от их интимной связи. Им обоим было хорошо, и потому он вновь иной раз заставлял себя замедлиться, дабы продлить удовольствие и саму их ночь, не кончать слишком быстро. Ведь тогда он уйдёт, а Гермиона опять начнёт грузить себя чувством вины и тонной сомнений в отношении того, допустимо ли вообще то, что она делает. Около часа, если не больше, они занимались сексом. Лишь вдоволь насладившись этим промежутком времени, который он посвятил только ей и себе, выкинув из головы все мысли о своих бедах, кропотливых делах и проблемах, Драко кончил в неё. Гермиона же к этому моменту получила оргазм уже во второй раз, и потому даже негромко вскрикнула, выгибаясь под ним от упоения интенсивными сокращениями внизу живота. За это время потный и разгорячённый парень успел немало утомиться, хотя ни на мгновение он не сожалел о том, что так провёл своё время и снова побыл с ней. Драко сполна получил своё, как и сама Гермиона. Повалившись на кровать рядом с ней, он хотел поскорее восстановить дыхание и отправиться в свой шатёр в разбитом лагере его армии, дабы нормально выспаться. Однако, вопреки своим планам, он довольно быстро погрузился в крепкий сон, настигший вскоре и Гермиону. Открыл глаза он, только когда часы показывали половину седьмого утра.

- Чё-ёрт! – простонал Драко, откидывая от себя одеяло. Своими резкими движениями он ненароком разбудил Гермиону. Обычно Драко вставал уже в пять-шесть часов, в зависимости от времени, на которое должна была выдвигаться на битву та часть отряда, которую он брался сопроводить и проконтролировать. По мере возможности он позволял себе недолгий дневной сон, дабы не валиться с ног уже к вечеру, когда проходит немалая часть собраний и досмотр его армии. Сегодня же его подъём должен был состояться в пять часов. Однако вместо того, чтобы быть рядом со своими солдатами, он продолжал находиться в каморке, на одной кровати со своей любовницей. Чрезвычайно важных битв сегодня, исходя из расчётов его помощников и шпионов, не предвиделось, и потому он не переживал излишне: знал, что его обязательно подменит кто-то из его верных приближённых. Скорее всего, сам Блейз. Однако всё равно приятного во всём этом было мало... Особенно с учётом того, что вскоре должны были проснуться все слуги мэнора, а попадаться на глаза домашним Драко никак не хотел. Да даже совершенно не желал, чтобы они становились в курсе, что он всё ещё появляется здесь, ведь уступать матери и мириться с ней в ближайшем будущем он не собирался. Раскрыв глаза и потянувшись на постели, Гермиона шумно выдохнула. Несмотря на то, что ночью они вдоволь покувыркались, она была вполне бодрой и уже намеревалась вставать.

- Заметь, ты сам виноват. Я тебя не звала, - в слегка стервозной манере сказала она. Повязывающий ремень Драко бросил на неё пронзительный взгляд прищуренных серых глаз. Вид его разбитого, со слегка заметными тёмными мешками под глазами и растрёпанными белоснежными волосами, - хотя даже сейчас, со всеми эти, казалось бы, негативными нюансами, он продолжал оставаться красив - породил в Гермионе смешанные чувства. Злость на него по-прежнему давала о себе знать, причём более чем отчётливо, однако виднелось в её взгляде и что-то ещё. Спешивший уйти Драко не смог разобрать этого, не всматривался в её глаза чрезмерно внимательно, и потому не заметил в них начавшей пробуждаться теплоты к нему. Если бы он только знал, как ей порой становилось мучительно! Особенно по утрам, когда Драко уходил, и на свежую голову все её прежние мысли заново завладевали сознанием. Не было смысла лукавить себе же, ведь Гермиона знала и чувствовала, что он успел стать ей за последние месяцы родным, привычным, нечужим ей человеком, с которым их сближал уже не просто секс из необходимости. И потому от своих душевных метаний ей порой уже хотелось попросту обхватить голову руками и взвыть... События последних недель внесли в историю их взаимоотношений крупный раздор и посеяли в её разуме и душе зерно справедливого сомнения в самом Малфое и всём том, что он делал и продолжает делать в отношении неё до сих пор. Некоторое время рассудок усердно твердил, что Гермиона всё сделала верно: что прекратила глупить, что начала наконец думать своей головой и вышла из-под его контроля, и что поставила под сомнение его искренность, которой может вовсе не быть... В кои-то веки она покончила с тем, чтобы горько обманываться и быть такой дурой – марионеткой в его цепких руках! Никогда и ни в коем случае, даже несмотря на их тесную близость, ей нельзя было забывать, кто такой на самом деле Драко Малфой и на какие бесчеловечные и гадкие поступки он способен. Однако всё это из-за зелья некогда отошло на второй план... И вот теперь, словно пробудившись от дурманящего её сна благодаря появлению в замке этой Агнесс и той чёртовой свадьбе, из-за которой Малфой безжалостно поставил Гермиону под удар, с лёгкостью использовав её в который по счёту раз, она будто ясно начала видеть и осознавать картину происходящего целиком. Всё стало просто, легко и понятно: он сволочь, всё та же, какой был раньше. А она, возможно, сделала самый правильный выбор в своей жизни, тем что отвернулась от него... Но вот Малфой снова начал заявляться в её покои: ощутимо тянулся к ней, страстно целовал, прижимал к себе. Причём прижимал так, как обычно поступают далеко не с любовницами, которых используют на разок-другой. И потому на протяжении уже нескольких ночей её разум боролся с голосом сердца, которое начинало биться в разы быстрее, чем следовало бы, стоило Малфою продемонстрировать, насколько он жаждет быть рядом с ней. Сейчас, даже несмотря на порочность былых ночей, они мало общались и говорили, но всё больше чувствовали друг друга засчёт телесного контакта. Это был уже не просто секс или банальный трах, как любил выражаться Малфой – было в этих ночах нечто большее и куда более сильное, чем могло показаться на первый взгляд. И потому по утрам Гермионе нередко становилось страшно, а былые смятения брали верх над чувствами и сознанием с новой силой. Объяснение тому было простым и понятным: она теперь сильно боялась ошибиться в нём, поверить ему снова и через какое-то время вдруг узнать, что он и впрямь играл ею всё это чёртово время. Ведь тогда, гиппогриф этого Малфоя задери, ей и впрямь будет больно, очень больно! Возможно, что даже больнее, чем было прежде. Утро стало её погибелью, ведь каждая их ночь вносила в душевные метания Гермионы что-то новое, и однозначно что-либо утверждать она уже не могла. Какую бы разумную истину не твердила ей холодная голова, из глубин интуиции после таких ночей усердно продолжал пробиваться иной голос, голос сердца, который на подсознательном уровне диктовал с точностью обратное: что всё это реальность, и Малфой отнюдь не заигравшаяся мразь. Что что-то тут и впрямь не так! Как итог, эта внутренняя гражданская война в ней самой выливалась в злость и новую порцию сомнений уже попросту во всём: в нём, в себе и даже в адекватности происходящего. И потому уже сами мысли на эту тему угнетали Гермиону с каждым разом всё сильнее, как и приводили её в исступление, что и случилось в этот день.

- А то ты излишне против, когда я прихожу! - ухмыльнулся Драко, подняв с пола мятую рубашку. Один её вид заставил его губы недовольно искривиться, но идти в свою спальню и переодеваться здесь, как и принимать в стенах мэнора душ, Драко не собирался. Доберётся до шалаша, а там уже приведёт себя в божеский вид.

- Можно подумать, ты даёшь мне выбор, - отвесила ещё один пренебрежительный комментарий Гермиона. Драко негромко рассмеялся.

- Не делай вид, что ты с этого не кайфуешь, и что ты якобы яростная противница того, что творится здесь сейчас по ночам. С человеком обычно происходит лишь то, чего он действительно хочет! – Договорив это, он ненадолго прервался и вскинул голову, посмотрев прямиком в глаза Гермионы.

- Ну да, и твоих побоев, и твоего насилия, и твоих похабных приставаний я, разумеется, всегда хотела сама! – возмущённо напомнила она, заметно напрягшись. И намёка на удовольствие больше не было в её лице: лишь крайняя степень раздражения оттого, что он всё ещё находился рядом и имел наглость заявлять ей такое.

- Не случись того, что было прежде, это не привело бы к тому, что есть на сегодняшний день, Грейнджер. Так что не щеголяй громкими словами! Тебя и раньше тянуло ко мне, особенно когда ты была ещё девственницей, и я показал, что могу дать тебе. Как видишь, тебе я даю немалое по сей день, и от нашей близости ты получаешь порой даже больше, чем я сам...

- Исходя из твоих же слов, оно и ты хочешь всего этого именно в том варианте, в каком всё происходит. Потому я и получаю это, - перебив его, вставила Гермиона и элегантно пожала плечами. Было заметно, что в ней в какой-то степени всерьёз проснулась стервозность, порожденная былыми негативными эмоциями, которая в результате перетекла в злорадство. Да только позволять ей перехватывать контроль над ситуацией и ощущать, словно на коне находится именно она, он не собирался. Тем более Гермиона была сильно не права, что раздражало в немалой степени уже Драко.

- Именно. Я этого хочу, - вполголоса, но очень отчётливо произнёс он эти слова, а затем поднял с пола галстук. И хотя все его мысли в данную секунду были направлены уже не на его армию или что-то пространственное, а на конфликт с Гермионой, в сознание всё же пробилась мысль: и что за привычка вечно всё раскидывать в порыве страсти на пол? А потом эти же вещи ввиду отсутствия выбора всегда натягивать на себя!.. Уж не заставить ли ту же Иримэ закинуть в шкаф Гермионы хотя бы пару его свежих рубашек и один костюм на смену? Тем более с учётом того, что в каморке Гермионы он теперь появлялся даже чаще, чем в собственной спальне.

- Иди куда шёл! - уже шёпотом как-то бессильно проговорила она, отведя взгляд в сторону.

- Дура ты! Вечно везде интриги выискиваешь. Даже там, где их в корне нет, – разозлённо бросил Драко. Его уже начало приводить в ярость то, что утро началось с новой перепалки с ней, что он проспал подъём, что его могли застукать в замке как минимум домовики, и что он находился вдали от армии, тогда как предпочитал всё всегда контролировать сам. Но вершиной айсберга стала пробудившаяся в Гермионе стервозность, чем она на какую-то долю секунды напомнила ему Панси, хоть эта эмоция вскоре и достаточно резко испарилась из неё, сменившись бессилием. И всё же Гермиона была по-прежнему уверена, что он конченая сволочь, которая играет с ней по сей день и у которой ничерта к ней нет... И это притом, что Драко уже с ума сходил порой от мысли о том, насколько она стала ему небезразлична! Гермиона поморщилась и посмотрела на него презрительным взглядом, и это, пожалуй, ещё больше раззадорило Драко не мирно уйти, а плюнуть на всё и в полной мере высказаться ей. – Стоило и впрямь трахнуть Агнесс – хотя бы получал тогда по заслугам! Так нет же, выносишь мне мозг за то, чего я даже не делал. Заебись просто! Ради тебя, блять, я послал к херам аристократку, писаную красавицу, о которой каждый первый пацан с утра под одеялом мечтает. Но нет, вспомнив о тебе, сразу же отправил её спать, а сам сидел в ступоре от собственного поступка и глушил огневиски, пока не отрубился. И вот что получаю взамен! Одно мозгоёбство и игру на нервах! – Довольно жёстко, грубо и громко сказав это, Малфой затем надел пиджак и пригладил ладонью волосы, хотя бы мало-мальски собирая их.

- Вот и иди к ней, исправь свою ошибку! Я тебя, повторюсь, не звала! – прошипела в ответ на это Гермиона, которая, бесспорно, ни на мгновение не поверила его словам.

- Ну разумеется! Зачем? Я же всегда тобой играю, умело дёргаю за нужные ниточки! И в маггловском мире играл - там вовсе проявил всё своё мастерство. Особенно в тот момент, когда унёс тебя, без чувств повалившуюся, от ворот Замка Смерти – высший пилотаж актёрской игры! А уж когда, будучи пьяным, ничерта не помнившим, целовал тебя и прижимал к себе – тем более! Но в особенности, когда не хотел показывать тебе Кровавый лес, плюнув на собственные же мучения – мазахист нахер, до мозга костей! А потом просто так, от нечего делать, валялся с тобой рядом на постели часами, пока ты приходила в себя, когда всё же увидела его. Ведь я настолько гениальный, талантливейший актёр, что мировые сцены плачут от того, что потеряли такое дарование. Я, блять, всегда играю! Даже когда не могу или не в состоянии – всё равно играю. Просто это моё, да и я такой, не правда ли, Грейнджер?!

- Убирайся! – вдруг в сердцах проговорила она, в то время как глаза Гермионы заблестели. И всё же чудо случилось: Драко достучался до неё, заставил, так или иначе, услышать ту часть правды, на которую она, будучи свято уверенной, что её используют и обманывают, предпочла закрыть глаза. И потому больше всего ей теперь захотелось, чтобы он ушёл, не видел её слабостей, сомнений, смятений. Нет уж, ей нужно всё обдумать, причём оставшись одной, в тишине. – Не приходи больше!

- А мне не нужно приглашение, - хищно улыбнулся Драко, даже оскалившись на каких-то пару секунд. – Ты моя, так что приду, когда сочту нужным! – Сказав это, он довольно быстро приблизился к ней, схватил за подбородок и, приподняв лицо Гермионы, впился в её губы жадным, властным, но в то же время и безмерно страстным поцелуем. Она попыталась оттолкнуть его, но Драко вовремя перехватил её руки и, резко притянув ту ещё сильнее к себе, причём так, что голова Гермионы оказалась уже прижата к его левому плечу, продолжил целовать. Около минуты он, удерживая Гермиону, целовал её губы. Она была вся напряжена, даже дрожала от эмоций, смешавшихся в жгучий коктейль из злости на него, обиды, чувства вины и... Так или иначе, наслаждения, которому, казалось бы, сейчас не было здесь места. Однако Драко заставил её ощутить его, вынудил прочувствовать. Чуть отстранившись, он заглянул в карие глаза побеждённой, окончательно введённой в ступор и смятение девушки, а после, отпустив её руки и проведя большим пальцем по её щеке, снова поцеловал. Второй поцелуй был коротким и нежным и продлился, хорошо если десяток секунд, после чего Драко всё же поднялся и ушёл. Лишившись возможности опираться на его плечо, обессилевшая от такого эмоционального всплеска Гермиона едва не повалилась на постель, но вовремя выставила руки вперёд и упёрлась ладонями в матрас. Она почти ничего не видела перед собой, но всё-таки проводила Драко взглядом. Он ушёл – задержаться дольше не мог - а она осталась одна, вынужденная заново пересмотреть всё, во что готова была свято верить буквально днём ранее...

Когда Драко толкнул дверь её каморки на четвёртую ночь, Гермиона не спала. Она сидела на кровати, вцепившись пальцами в одеяло, и убитым, но отнюдь не от усталости, взглядом смотрела перед собой. Как только он вошёл, она посмотрела на него и пару раз быстро моргнула. Ничего не говоря, Драко взял стул, отодвинул его подальше, дабы находиться прямо напротив своей любовницы, но при этом держаться на определённом расстоянии от неё, и уселся. Времени было почти половина второго ночи, но она отчего-то не спала, что не могло не вызвать удивления у Драко. Помолчав немного, он озвучил соответствующий вопрос, не желая впустую тратить время и теряться в догадках... Ведь одной из них было то, что она намеренно не ложилась спать, дабы подкараулить его и указать на дверь.

- Не спится? – сухо спросил он вполне бодрым голосом.

- Кошмары мучают, - на удивление искренне ответила Гермиона, и на её лице проступили в равной степени печаль и подавленность.

- Из-за Кровавого леса? – догадался Драко.

- Да, - созналась она и, плюнув на всё и не выдержав больше, обняла себя за плечи, словно ей было холодно или страшно. Удивительнейшим открытием стало для Драко внезапно проснувшееся желание подойти к ней, обнять, поцеловать в голову и сказать, чтобы она ничего не боялась, и что всё будет хорошо... Забота и нежность даже в отношении близких людей не имели у него настолько отчётливого, яркого выражения. Но вот она... Гермиона и впрямь была для него особенной, стала огромнейшим исключением из сотен, тысяч собственных правил. Только она могла пробуждать в нём те чувства и эмоции, о наличии которых у себя Драко с трудом до определённого момента подозревал. И всё же он не сдвинулся с места, отчасти опасаясь, что его порыв будет выглядеть слишком нелепо. Вместо этого он нахмурился и стал неотрывно всматриваться в её лицо. – Те жертвы войны снятся мне каждую ночь. Они будто бы преследуют меня, - на выдохе, отведя взгляд в сторону, рассказала Гермиона и нервно облизала пересохшие губы.

- Это только сон – частичное воспоминание и игра воспалённого разума. Их здесь нет, - негромким голосом размеренно проговорил Драко, словно пытаясь втолковать это ей.

- Я не хочу о них говорить! – скорее попросила, нежели высказалась или потребовала его прекратить Гермиона.

- А чего хочешь? – слегка хмыкнул он, практически открыто намекая на дальнейший секс.

- Переходи к делу! Я не желаю плачевных обсуждений. Скорее, хочу забыться, - прямо сказала она, глядя куда-то в сторону. Пожалуй, впервые за последние дни в её словах, голосе, тоне, мимике не проступило ни намёка на с трудом подавляемую злобу или обиду. Пересмотрела ли Гермиона своё отношение к нему, либо же Драко заглянул в такой момент, когда ей было попросту не до извечных перебранок с ним, он не знал. Однако взять своё, дать ей то, чего просит, а также помочь как ей, так и себе забыться в сладостной истоме, Драко не намеревался упускать возможности. Он неспешно скинул с себя мужские туфли, снял носки, пиджак, галстук, и только после подошёл к ней. – Зря так поспешно избавился от галстука. Гораздо проще было бы притянуть тебя к себе за него, - совсем не в шутку сказала Гермиона и наконец посмотрела в его глаза...

Секс в ту ночь снова был продолжительным, сладостным, но уже чуть более разнообразным и раскованным. Сначала Драко, ублажив Гермиону ласками и даже получив кое-какие попытки от неё, несмотря на угнетённое состояние, быть активной в ответ, жадно вошёл в её тело. На протяжении пары минут он брал его, пока Гермиона не расслабилась, не переключилась на него и не принялась отвечать взаимностью, стараясь двигаться в такт с ним. Тогда же он решил сменить позу и в немалой степени заставить Гермиону уже не просто негласно согласиться на близость с ним, но и самой доказать, что она всерьёз этого хочет, что ей это нужно, и она не бесправная жертва ситуации и его прихотей. Драко усадил Гермиону на себя, и она, быстро догадавшись о его задумке, одарила Драко кривой усмешкой. Тем не менее, Гермиона не отказалась от предложенного им варианта и сама принялась двигаться на нём, обхватив его за шею и выгнувшись спиной. С огромным удовольствием и страстным желанием Драко покрывал поцелуями её изнеженное тело, ласкал грудь, тонкую кожу шеи. Гермиона искренне наслаждалась всем этим и нередко замедлялась, чтобы насаживаться на его член до самого упора. Её взгляд был томным, стоны – негромкими, протяжными и приятными слуху, потому как выражали неподдельное удовольствие и были настоящими. В её действиях не мелькало ни тени наигранности: Гермионе всерьёз хотелось всего того, что происходило между ними, и она в действительности без зазрения совести отдалась тогда Драко и погрузилась в каскад непередаваемых эмоций и ощущений. Только когда она хорошенько утомилась, Драко, впившись в её губы поцелуем, повалил Гермиону на кровать, перевернул на живот и, забравшись на неё сверху, продолжил сам. Отклянчившая попку Гермиона наслаждалась его жаркими интенсивными толчками в своём теле, которые сопровождались её негромкими постанываниями. Драко за талию крепко прижимал её к себе и периодически мягко целовал её спину и плечи, а порой и шею. Им обоим было чертовски хорошо, и всё было, словно бы, как прежде. Пальцы Гермионы с новой силой впивались в подушку и простынь, но сильней всего сжались, когда он ускорил ритм, решив, наконец, кончить в неё. Драко и Гермиона более чем удачно сочетались и подходили друг другу в плане секса, потому что, как правило, бурно кончали вместе и оба сполна получали чувство эйфории и физическую разрядку. Не исключением стал и этот раз: обессилевшие они в скором времени упали на кровать, причём Драко – на Гермиону. Однако долго мучить её, придавливая своим весом, он не стал и уже через десяток-другой секунд перекатился и прилёг рядом. Гермиона же так и осталась лежать на животе - ей и так было удобно и хорошо, даже слишком.

- Давай ещё, - когда они пришли в себя, и дыхание стало ровным, неожиданно произнесла Гермиона. Губы Драко не могли не искривиться от усмешки. Он был приятно удивлён таким предложением, которое в некой мере и немало льстило ему, ведь он всё-таки добился своего, добился взаимного желания у своей любовницы. Однако, вопреки ожиданиям Гермионы, он перевёл на неё взгляд и ровным голосом, хоть и с долей лукавства, ответил:

- Завтра. Хорошего понемногу!

- И только-то? – вскинула она брови. Получить отказ в сексе ни от кого-нибудь, а от избалованного и ненасытного до плотских утех Драко Малфоя, она уж точно никак не ждала.

- Именно. Так интересней, да и желания к ночи возникает в разы больше, - всё с той же усмешкой ответил он, а затем поднялся и начал одеваться. Гермиона даже не повернулась к нему, а закусила губу и стала задумчиво всматриваться куда-то сквозь стену. Неосознанно она принялась наматывать локон волос на палец, но когда Драко уже оделся, Гермиона вышла из своих раздумий и всё-таки взглянула на него. – Перебесилась наконец? – без гонора и обвинений, но с промелькнувшей тенью обиды, которую Гермиона едва уловила в его тоне, спросил он. В этот момент Драко повязывал светло-серый шёлковый галстук и пристально смотрел в глаза своей любовницы, которые были довольно хорошо различимы при тусклом освещении комнаты.

- Посмотрим, - лишь ответила она, став не менее серьёзной. Откинув волосы на спину, Гермиона поспешила отвернуться от него.

- У меня нихера не было с Агнесс, и не трепи мне этим впредь нервы! Интуиции верь, а не глазам.

- Тебе это часто помогает? – хмыкнула она такому замечанию. Его тонкие губы искривились всё в той же манере. Неторопливым движением Драко застегнул пиджак, собираясь отправиться на улицу в прохладную ночь, и лишь после дал ей ответ:

- Время от времени.

На этом их диалог в ту ночь и завершился. Оставаться здесь и дальше Драко не стал, а Гермиона не спешила предпринимать новых попыток задержать его. Хотя она этого не говорила, да и не давала понять, что-то подсказывало Драко, что к наступлению ночи она уже начинала ждать его прихода. На пятый день, к своей удаче, ему вовсе довелось убедиться в правдивости этой своей догадки...

Он появился в её спальне, когда часы показывали только тридцать минут первого. Однако Гермионы в каморке он, к своему немалому изумлению, не застал. Зато обнаружил на кровати новое бельё насыщенного розового цвета, которое явно всё это время было припрятано в глубинах её шкафа. С довольным смешком Драко окинул взглядом её выбор белья и остался удовлетворён им. Более того, в нём даже пробудилось ещё большее желание. Вот только чего сильнее он хотел: увидеть Гермиону в этом самом белье, которое он затем во время прелюдии будет стаскивать с неё, или попросту взять её - он не мог сказать наверняка. Пожалуй, всего и сразу! Это был тот редкий день, когда Хозяин оказался сильно занят в одном из захваченных ранее городов, и потому вечернее собрание у командиров не состоялось. Битва в Хартпуле прошла вполне благополучно, и Драко вернулся к себе даже раньше, чем планировал: ещё один отряд Хартупльской армии был разбит благодаря некоторым хитростям и уловкам. Вторая половина его армии молодых Пожирателей во главе с Блейзом и ещё двумя его помощниками отправилась на новую битву, а у Драко выдалась нечастая возможность вволю выспаться, чем он и воспользовался. Набравшись сил после пятичасового вечернего сна, он и сам горел теперь огромным желанием навестить свою любовницу и сделать эту ночь в разы более продолжительной.

- Не ждала тебя так рано, - сказала вошедшая почти следом за ним и застывшая возле двери Гермиона, удивлённый и изучающий взгляд которой впился в Драко. На этот раз поверх привычного классического костюма на парня была накинута чёрная выходная мантия, но она не была застёгнута ни на одну заклёпку. Тот тоже обернулся к ней и осмотрел Гермиону. На ней был надет один только лёгкий шёлковый халат нежно-голубого цвета, под которым, несомненно, не было ничего.

- Принарядиться не успела? – криво усмехнулся Драко, медленно переведя взгляд с её ножек и точёной фигурки на лицо. Она ничего не ответила, только ухмыльнулась, в то время как их глаза встретились. Драко не мог не уловить перемены в её настроении: сегодня она уже не была настолько зла на него. Не виднелось в поведении Гермионы и прежней жгучей обиды, из-за которой она порой смотреть на него не хотела. Ей наконец-то стало легче, и она явно переосмыслила всё то, что произошло за последнее время, как и обдумала уместность своих претензий к нему. Это не могло не радовать, ведь у Драко ушла почти целая неделя на то, чтобы всё вернулось на круги своя, и былой мир между ними возобновился. Ей и самой ощутимо стало легче, словно тяжкий груз спал с её хрупких плеч. Драко не винил её излишне за то, что Гермиона всё неверно истолковала для себя, ведь и за ним присутствовал грешок в виде откровенного ночного флирта с Агнесс, которому и довелось стать яблоком раздора. Вся их проблема заключалась в недомолвке, недопонимании и, пока ещё, отсутствии должной степени доверия, к которому им на деле следовало стремиться. Начинало греть Драко душу и понимание того, что Гермиона и сама уже хотела, чтобы между ними больше не было разрушительных и убивающих на корню всё, к чему они пришли, ссор. Да только, вопреки своим желаниям и верному направлению мыслей, они то и дело продолжали время от времени конфликтовать, как будто жить без этого не могли. А, быть может, и впрямь не могли? Как-никак, их страсть породило как раз таки яростное противостояние друг другу, особо ярко выраженное с её стороны.

- Бери, раз пришёл! – не став отвечать на его комментарий, спокойно произнесла Гермиона и чуть пожала плечами. Сейчас в её действиях чувствовалась удивительная лёгкость. Создалось впечатление, что даже если она не простила его, то всё равно отпустила свою боль и сопутствующие ей негативные эмоции. Она словно бы была другой, обновлённой.

- Так прозвучало, будто я тебя, бедную-несчастную, силой брать пришёл, а ты и рада бы выступить против, жаль только, лишена возможности отбиваться, - вопросительно взглянув на неё, изогнул брови Драко.

- Нет, я этого тоже хочу, - уверенно ответила Гермиона и потянулась к пояску своего халата, который вскоре полетел на пол, обнажая перед Драко стройное и такое желанное им тело...

В эту ночь им не понадобилась даже кровать. Поначалу у них был секс на весу: Драко стоя удерживал Гермиону, которая, крепко обхватив его за плечи, обвивала его ногами вокруг бёдер. До этого же, пылко целуясь, они помогали друг другу избавиться от одежды, пока не остались полностью обнажёнными. Ласки были недолгими: они словно интуитивно понимали и чувствовали, что оба хотят поскорее перейти к делу и получить то удовольствие, которого им слегка не хватило вчера. И вот крепко удерживающий Гермиону Драко уже ненасытно входит в неё, вбивается в её тело, пока та сладко постанывает и сама целует его. Время от времени Гермиона с чертовщинкой в глазах посматривала на настенное зеркало, которое хоть и было небольших размеров, но в нём всё равно можно было разглядеть, как член интенсивно входит в неё. Это была её маленькая шалость, но Драко она хорошенько позабавила. В Гермионе всё сильнее просыпалась раскрепощённость, которой ей прежде так недоставало, и потому Драко становилось значительно проще с ней и хотелось гораздо большего. От их тел исходил сильный жар, температура в комнате значительно подпрыгнула, а двое разгорячённых любовников были как никогда опьянены своей близостью и той эйфорией, что дарило им нескончаемое наслаждение. Достигнув каждый по разу оргазма, в эту ночь они однозначно решили продолжить. Драко и самому захотелось этого, ведь обладать Гермионой стало для него особым видом удовольствия. Разнообразия ради они перешли ко взаимным оральным ласкам. Драко получил огромнейшее как физическое, так и моральное наслаждение в тот момент, когда Гермиона, стоя на коленях перед ним, разместившимся на стуле, делала ему минет. Он не лез, не хватал её за волосы, не делал грубых выпадов, вынуждая её давиться - его вполне устраивало то, что делала она сама. Как ласково и с озорством бегал по его члену её язык, как пальцы интенсивно теребили мошонку, как она неспешно, но глубоко вбирала ртом его возбуждённую плоть и слегка покусывала её. Порой Драко сидел с закрытыми глазами, а порой наблюдал за ней, и от одного только зрелища получал отдельную степень удовлетворения. Позже и он, нетерпеливо скинув со сходившей в душ Гермионы халат, усадил её на стол перед собой и ответил ей взаимностью. Не меньше пятнадцати минут он изводил языком её лоно, играл с ним пальцами, губами. Своими действиями Драко даже довёл её до ещё одного оргазма, но останавливаться на этом не намеревался. Второй раз всё произошло возле стены, к которой он прижал Гермиону спиной. Вполне насытившиеся прежде, они теперь не спешили и делали всё медленно, намеренно растягивая процесс и лениво наслаждаясь происходящим, ведь они всё ещё хотели друг друга. Поцелуи были крепкими, разум от изобилия эмоций и ощущений быстро стал задурманен, да и думать о чём бы то ни было, помимо друг друга, в такой-то момент им хотелось меньше всего. Существовали только они, эта комнатка, и их огромнейшее взаимное влечение – весь остальной мир отошёл даже не на второй, а на десятый план и вдруг стал несущественен. Присутствовало желание упиваться друг другом, неспешно и вдоволь насыщаться, и они с огромным удовольствием брали от этого по максимуму. Драко всегда хотелось, чтобы с ней было настолько легко, и это был один из тех редких моментов, когда именно так всё и было. Потому хотелось, чтобы ночь не кончалась, а они неустанно занимались сладким, пошлым и безмерно желанным сексом. Однако и это завершилось: оба они ещё по разу кончили, и усталость Гермионы дала о себе знать. Пока она приходила в себя, едва не уснула не плече у Драко. Полученное удовольствие вызвало в ней настолько приятное изнеможение и расслабление, что не хотелось даже размыкать глаз. От тела Малфоя исходило тепло, его руки крепко держали её, и потому Гермиона готова была как минимум дремать даже в такой позе. С негромким смешком Драко поднял её на руки и отнёс на кровать. Укутавшись в одеяло, Гермиона блаженно улыбнулась, но куда более широкой её улыбка стала, когда Драко чувственно поцеловал её в губы.

- Жди завтра, - прошептал он ей. Лишь на мгновение приоткрыв глаза, Гермиона также тихо ответила: «Хорошо». Сразу после она погрузилась в крепкий, тихий и очень блаженный сон. В её душе, наконец, наступил относительный покой, а их разразившаяся перебранка подошла к своему логическому завершению, и потому ей было просто легко и хорошо. Как и самому Драко. Собравшись, он ещё раз взглянул на мирно спавшую девушку и на секунду даже искренне улыбнулся. После он ушёл, решив занять оставшееся до рассвета время изучением тех бумаг, что накопились на его столе. И хотя статуса срочности за ними не имелось, ему всё равно было необходимо просмотреть их, а эта ночь подходила для такого дела как нельзя кстати. Эта до безобразия сладостная, приятная, но такая скоротечная ночь!