Марионетка аристократа

Глава 39.Часть 1.Родиться, чтобы умереть (1)

Гермиона сидела на кровати и обводила безучастным, несколько отрешённым взглядом стены спальни. Больше всего ей, не так давно пообещавшей себе никогда больше не падать духом, хотелось взять себя в руки, взбодриться. Вот только... это оказалось крайне сложно сделать. В душе прочно поселилось опустошение, а где-то по соседству с ним – полнейшее разочарование и обуявший её страх. Гермиона всё делала осторожно, старалась не оступаться, ни в чём не подводить себя и Драко, а вместо этого стечением обстоятельств всё пошло наперекосяк. Узнав о беременности, она не выдержала напряжённого разговора с колдомедиком и сбежала в спальню, предварительно погнав его прочь. У этого мерзавца хватило наглости просить её ничего не сообщать Драко до тех пор, пока она не решит, что делать с ребёнком! Конечно же, прекрасно понимавший, что за содеянное ему сильно не поздоровится, мистер Харрис пытался, откровенно говоря, прикрыть свою жопу. Тогда как Гермиона готова была запустить в него Круциатус, а затем удавиться. Ребёнок! Боже! Из всевозможных проблем этого мира, что могли постичь её, эта, пожалуй, была наихудшей. Больше всего хотелось убедить себя, что масштаб этого происшествия она всего лишь преувеличила в своём сознании, и никакой глобальной катастрофы не предвидится. Но в реальности, к её горькому сожалению, всё было с точностью наоборот... Плод, как заверил мистер Харрис, убить несложно, всё было поправимо, но что делать с продлившимся брачным союзом, разорвать который были не в состоянии сильнейшие маги современности? Вот что стало настоящей головной болью для Гермионы! Сколько слёз принесла им прежде ошибка Драко с поспешным фиктивным браком. Даже вспоминать об этом не хотелось! Люциус держал её в диком страхе, даже шороха вне стен палатки Гермиона в тот период до дрожи боялась услышать, точно зная, что пресловутый свёкор намерен убить её и тем самым преподать Драко урок за его непозволительную связь с ней. Как им казалось, оставалось совсем немного, чтобы эта жуткая история раз и навсегда осталась в прошлом: через каких-то три с небольшим месяца их должны были развенчать, и всякая опасность для них миновала бы. Теперь же они с Драко были лишены возможности положить конец той его ошибке с обрядом даже через год!.. Это был риск для них, самый настоящий риск – столько времени скрывать свой брак от посторонних глаз и ушей. И оттого больше всего Гермиона боялась увидеть его реакцию даже не на возможного наследника, которому суждено было зародиться в ней, а на ситуацию с продлением их союза, повлиять на которую они были не в состоянии. Это была данность: про развод они могли теперь напрочь забыть и продолжать ходить по лезвию ножа, каждый раз ненароком обжигаясь из-за всё новых, встающих у них на пути преград. Хотелось до последнего верить, что никто, кроме неё, Драко и Нарциссы, а также тщательно державшего язык за зубами Блейза Забини, никогда больше не прознает про их тайное супружество. Но разве могла она быть уверенной в том наверняка, когда практически всё было против них? Начинало казаться, что даже Святой Мерлин повернулся к ним спиной, не возжелав видеть две заблудшие, развратные души, своей запретной любовью губящие самих себя! После того, что было сообщено ей каких-то сорок минут назад, Гермиона больше ни в чём не могла быть уверена и всё сильней убеждалась, что в той жизни, которой она жила сейчас, от неё зависело совсем мало. Её же судьба была ей практически неподконтрольна.

«Возьми себя в руки! Возьми себя, мантикора тебя раздери, в руки!..» – неустанно твердила она себе, но всякое напоминание о ребёнке упорно выбивало из колеи. Срок был совсем маленьким, и потому никаких симптомов этого непростого периода Гермиона ещё не успела испытать. Всё было, как всегда... Тогда как почти целый месяц она делила своё тело с ещё совсем крохотным плодом, результатом их с Драко порочной любви. Всякая мысль о его практически нереальном, даже фантастическом появлении на свет приравнивалась для неё к огромной трагедии либо очень жестокой для кого-то сверху комедии. Все её планы на ближайшее будущее будто разбились о скалы слишком суровой и до болезненного несправедливой действительности. Известие об этом ребёнке стало сродни тайфуну, который за считанные минуты смёл всё на своём пути. Ни единого раза за свои девятнадцать лет она не пыталась представить себя в роли молодой матери, а тем более в роли той, что подарит наследника Драко Малфою. Что уж там, буквально каких-то восемь месяцев назад Гермиона мыли не допускала, что однажды будет с ним, что полюбит его и станет отчаянно бороться за их отношения! Что будет всем сердцем тянуться к настоящему воину-разрушителю, массовому убийце и Пожирателю Смерти. Но всё круто изменилось, стоило ей войти в его дом и ненароком постучаться в его сердце. Внезапные известия предвещали скорые перемены, причём, как подсказывала интуиция, отнюдь неприятные, может даже болезненные. В их реальность, где они со своей любовью ходили по самому краю, рискуя в любую секунду провалиться сквозь разверзнувшуюся землю, прямиком в их персональный ад, пыталась вторгнуться новая, чистая и такая неуместная здесь душа. Этот несчастный кроха, ещё толком не успевший сформироваться, уже сейчас был нежеланным, ненужным, попросту лишним в их мире. Даже в эту минуту её обуял неконтролируемый страх от понимания, что её ребёнок способен стать оружием и наиболее эффективным рычагом давления на неё и Драко в руках того, кто решил подстроить под себя эту страну – Волан-де-Морта! Что этому маленькому, ни в чём неповинному полукровке сулит лишь пожизненная роль постоянного пленника Замка Смерти. Причём это касалось любого возможного чада, которое Гермиона могла произвести в течение своей жизни на свет.

Ещё, кажется, совсем недавно все опасались, что худшим кошмаром с необъятными последствиями станет их с Драко свадьба. Но, как выяснилось сегодня, то были ещё цветочки! Этот несчастный кроха, новый гость их мрачного мира, ещё даже не успел в полной мере заявить о себе, но уже стал возможным разрушителем многих судеб. Что могло ждать их всех, если бы ему довелось родиться? Драко и его семья во всех красках продемонстрировали бы себя перед всей магической Великобританией магглолюбами, за что их Хозяин если уж не казнил их, то по меньшей мере жесточайшим образом наказал за подобную недопустимую дерзость, а также ради создания прецедента. Для наиболее приближённых к нему Пожирателей Смерти подобные осечки были недопустимы, они были напрочь исключены. Ведь даже их с Драко запретные отношения получили одобрение на существование исключительно исходя из взглядов на благополучный результат их совместных трудов по порабощению северных территорий, что на сегодняшний день имело для Волан-де-Морта первостепенное стратегическое значение. Только ввиду этого замысла этот ужасный недочеловек позволил им быть вместе, тогда как мог поубивать уже за то, что они решились на подобные отношения. И в первую очередь это касалось спутавшегося с грязнокровкой Драко и членов его семьи. Что до неё самой, Гермиону и её непрошенное чадо при таком раскладе могла ждать разве что скоропостижная смерть или жизнь в постоянных бегах, сокрытии и тайне. Да только у всего тайного имелось гадкое свойство однажды становиться явным! Их с Драко ребёнка могли также принципа ради убить фанатичные последователи Волан-де-Морта – та же безумная и крайне жестокая Беллатриса, которой такая выходка ничего не стоила. Более того, она смело бы получила всеобщее одобрение на роль палача. Пустить несчастного малыша в расход могли мести ради и повстанцы, если бы сумели добраться до него; а также, о чём страшней всего было помыслить, близкие родственники Драко. И Люциус в этом жутком списке не являлся исключением, скорее, числился в первых рядах... От одной перспективы подобной жизни её пробирало до дрожи. Лёгкие словно обжигало огнём, она начинала задыхаться. Под сердцем, силой независящих от неё обстоятельств, Гермиона носила ребёнка от того, кого с каждым днём любила всё сильнее, но кому до одури боялась сообщать безрадостное известие. Два месяца, что они провели вместе, что самозабвенно посвятили себе и своим отношениям, вдруг показались таким мизерным сроком... Их столько всего ещё могло ждать, но теперь совместная жизнь оказалась под угрозой, и даже сами их тёплые отношения в одночасье могли подпортиться, потому как она не могла предвидеть его реакции. Столько времени Драко бился за расторжение этого брака, пытался исправить собственные ошибки, но всё было впустую. Теперь он надеялся на истечение срока, обозначенного священником для очищения его крови, но даже эти их планы и надежды рухнули. Быть мужем и женой им предстояло далеко не один месяц и, возможно даже, не один год. И ничерта они при всём своём диком желании не могли исправить, это было сильнее их! Исходя из этого, она понимала, что реакция Драко могла быть самой разнообразной, но исключительно отрицательной, что удручало. У них мог быть общий ребёнок, они могли бы стать молодой семьёй, а вместо хоть какого-то просвета радости даже она, Гермиона, мать этого дитя, испытывала исключительно ужас от понимания, что через каких-то восемь месяцев, если ничего не предпринять, он может родиться, за что неосознанно именовала его для себя ходячей проблемой. Это было сущим кошмаром, уже за такого рода раздумья она считала себя настоящим чудовищем, но заставить себя воспринимать ситуацию иначе у Гермионы не выходило. А о том, какие мысли посетят Драко, стоит ему узнать обо всём, она не рисковала даже предположить... Всё это было печально и до тошнотворного отвратительно, вся сложившаяся ситуация!

– Зелье, зелье, зелье... – простонала она и, поддавшись порыву отчаяния, зарылась пальцами в волосы. Паршиво делалось также оттого, что она прекрасно понимала, как нужно действовать, однако отчего-то совершенно не решалась ничего предпринять. Нужно было выпить чёртово зелье и, вероятней всего, либо позднее рассказать Драко об этом плачевном случае, либо же, насколько позволят обстоятельства, умолчать обо всём. Но некий внутренний протест намертво пресекал её действия, не давал поступить верно, избавиться от ребёнка. Гермиона не понимала себя, не могла объяснить, что ею движет. Решение было совсем простым, избавление от этого нерождённого дитя даже не должно было никоим образом сказаться на её здоровье и общем состоянии. Но вместо того чтобы поступить правильно, она будто ощущала, что внутренне стала парализована... По каким-то причинам, ей самой неведомым, она не спешила призывать мистера Харриса, забирать из его рук необходимое зелье и убивать их с Малфоем ребёнка. А ведь он ещё даже не был полноценным человеком, не успел сформироваться, являлся всего-то плодом, но уже многое менял в её восприятии и самой дальнейшей судьбе. Совершенно несправедливо было то, что она ещё даже не стала матерью, не прочувствовала, что в ней поселился кто-то ещё, но этот кто-то уже разительным образом влиял на древнюю магию и оттягивал срок расторжения её с Малфоем брака. Вот только они нуждались в этой вынужденной формальной свободе друг от друга, она была им жизненно необходима, но ничего поделать или как-либо повлиять на ситуацию не могли. Всё было предрешено, и это было обидно, до чёртиков обидно. Гермиона была полна решимости найти нужные книги об этом обряде и узнать из них наверняка, продлён ли срок их союза или ещё не всё потеряно. Но отчего-то надежда таяла на глазах, и в лучшее Гермиона уже не решалась поверить. Соединившая их незримой крепкой нитью древняя магия была слишком суровой и деспотичной, она действительно излишне притесняла и влияла на их судьбу без их на то ведома. Ещё несколько месяцев назад, потащив её под венец, Драко в пылу эмоций был свято уверен, что эти узы выручат его, станут страховкой от непрошенных вмешательств в его личную жизнь. Однако всё вышло с точностью наоборот, и всё, что теперь делал этот самый грёбаный обряд, так это рушил их жизни... Уже потому всерьёз надеяться, что плод никак не повлияет на срок расторжения брака, не приходилось.

– Хватит! – резким движением ударила Гермиона ладонью по прикроватной тумбочке. Всё, что она делала в данный момент, так это бесцельно терзалась от непрошенных мыслей и страхов. От её самоистязания не было никакой пользы, оно только убивало время и зазря съедало нервные клетки. – Пора остановиться! – вновь приказала она себе. Нужно было взять себя в руки, отвлечься, а потом, когда её переживания поутихнут, всё заново переосмыслить, но уже холодной головой. Может даже далеко не раз. Мимоходом взглянув на свой живот, она снова почувствовала необъяснимое, но отнюдь неприятное волнение с примесью дикого страха и отторжения такой данности. Тогда она быстро поднялась на ноги, словно сбегая от себя же и своих сомнений. Гермиона двинулась в гостиную, не сдержавшись, с грохотом закрыла за собой дверь спальни, а после грузно опустилась на диван. На чайном столике лежала книга по углублённому курсу колдомедицины, в которую она в спешке не вложила закладку. Однако она прекрасно помнила, на какой главе закончила прочтение, и потому это не было хоть сколько-то значимой проблемой. На фоне же того, что сообщил ей доктор, такие мелочи, мать её, в принципе теперь не должны были её волновать! В который раз поняв, что мысли возвращаются к нежеланной беременности, которая, тем не менее, отчего-то имела для неё некое значение, Гермиона поспешила взять в руки учебник и принялась листать его. Этот день она намеревалась провести, всеми силами вынуждая, даже принуждая себя заниматься исключительно прочтением книги, перед которой встала задача отвлечь её от всяких посторонних тревог, даже если те попытаются атаковать сознание. Она без того позволила себе поддаться истерике, впасть в состояние ступора, едва ли не транса, и оттого допускать подобное в дальнейшем больше не намеревалась. Во всяком случае, не в ближайшие часы.

«Не сегодня, маленький, не сегодня...» – словно назло планам Гермионы, пронеслась в подсознании такая мысль. Это было дикостью: впервые безмолвно обратиться к тому, кто стал частью её существа, кто буквально часом ранее вторгся в её жизнь. Какое значение этот результат их с Малфоем порочной любви имел для неё? Почему она всё ещё не посягнула избавиться от него, поступить, мантикора её раздери, так, как было бы правильней всего?! Она только отсрочивала неизбежное, но ровно с тем давала время, но ни столько ему, сколько себе самой, чтобы как следует переосмыслить всё и, быть может, понять для себя что-то важное.

Как можно скорее потянувшись к книге, нахмурившаяся Гермиона принялась сосредоточенно листать её, точно зная, что её внутренние демоны никуда не денутся. Однако она была настроена приложить усилия, чтобы сбежать от них, и приступить к этому намеревалась, начиная с этой же секунды.

* * *

Драко быстрым шагом вошёл в шатёр. Не обращая ни на что внимания, он прошёл к столу, налил себе воды из графина и, осушив бокал, наполнил его заново. Время перевалило за десять часов вечера, он был окончательно измотан, но об отдыхе речи пока не шло. Пригладив ладонью слегка взлохмаченные волосы и посетовав, что нельзя также просто избавиться от изнурённости в лице, он обернулся к Гермионе. Она привычно сидела на диване, не отрывалась от книги, но в то же время покорно ждала, когда он будет готов заговорить с ней. В её внешнем виде не могла не броситься в глаза неестественная бледность, не присущая ей. Драко скинул с себя выходную мантию, повесил её на стул, а затем неспешным шагом подошёл к сидевшей к нему спиной Гермионе. Его руки опёрлись на спинку дивана, и, уткнувшись носом в каштановые волосы, он поцеловал её в макушку.

– Долго же тебя не было. Наверное, смертельно устал, – негромко проговорила Гермиона, но сделала это, не отрываясь от чтения.

– Так полагаю, в тот момент, когда я тесно обнимался с полуразрушенной стеной одного из административных зданий, не исключено, что вздремнул пару-тройку минут. Так что теперь я бодр и почти полон сил... Но это не точно, – с кривой усмешкой ответил Драко. Гермиона тоже усмехнулась. Как ему показалось, она собиралась захлопнуть учебник и повернуться к нему, но отчего-то помедлила и в итоге передумала.

– Ужин остыл, – нахмурившись, сказала она. – Запеченный картофель с тунцом и салат из морепродуктов – Монтий постарался на славу. Всё просто, но очень вкусно.

– Как только сбегаю в душ, оценю его старания, – мягко произнёс Драко, а затем наклонился, попытавшись заглянуть в её лицо. Лишь на этот раз Гермиона подняла на него измученный, что ей не удалось скрыть, взгляд. Драко не ошибся, она действительно была слишком бледна. – Что-то случилось? – вмиг посерьёзнев, прямо спросил он. Гермиона снова немного помедлила, а после отрицательно качнула головой.

– Нет-нет. Напротив, со мной всё в порядке, – сказав это, она не выдержала и закусила нижнюю губу. Мысленно Гермиона даже похвалила себя за то, что этот жест не выглядел излишне нервозным. Драко Малфой был слишком проницательным, чтобы оставить расспросы и удовлетвориться её кратким ответом с отсылкой к личным секретам, внезапно возникшим у неё. Потому нужно было, можно сказать, отчитаться перед ним, причём сыграть наиболее убедительно. Возможно, стоило прямо сейчас обо всем рассказать ему, поделиться наболевшим, но отчего-то уже одна эта идея парализовала Гермиону, в особенности догадки о его далеко не позитивной реакции на такого рода известия. Никоим образом они не могли обрадовать его, даже с учётом того, что речь шла о ребёнке от любимой девушки... Не в их положении, да и не в такое время.

– Я так и понял. Именно потому твоё лицо белее мела – это же твоя типичная реакция, – сыронизировал он, причём намеренно, дабы не дать ей уйти от ответа. Он продолжил внимательно всматриваться в её лицо, и уже вскоре в его глазах промелькнула небольшая тревога. Расстраивать его или вызывать в нём серьёзные опасения Гермиона не горела желанием, ведь была небезразлична ему и знала, что он тоже переживал за неё. Потому, подняв на него взгляд, она через силу заставила себя не просто выдавить из себя улыбку, а по-настоящему заулыбаться его комментарию.

– Я серьёзно, со мной всё хорошо. Просто... – она несколько замялась, но лишь для того, чтобы воспроизвести в памяти живые переживания о самых различных диагнозах, которые она ожидала услышать днём от их колдомедика. – Я действительно прежде испугалась услышать от мистера Харриса не лучший вердикт. Он оттягивал время, заходил в беседе издалека, был каким-то отчуждённым, из-за чего в голову закрались не самые приятные подозрения. Однако, как оказалось, все мои анализы в порядке, сама я – тоже, и моему здоровью ничто не угрожает...

«Разве что психологическое грозит пошатнуться» – подумала она про себя, но, дабы не смениться в лице, снова улыбнулась ему. Драко прищурил глаза, уже этим доказывая, что с неверием отнёсся к её рассказу. И Гермиона тут же, но как можно неспешней и естественней, чмокнула его в губы.

– Всё действительно в порядке, не бери голову. Просто нанервничалась зазря, да и доктору за его таинственность и мрачность не помешало бы надавать по шее! В таких вопросах никак не стоит медлить, это ещё больше нервирует пациента, начинает угнетать.

Драко не переставал всматриваться в неё. Было заметно, что такой рассказ не слишком его убедил.

– Твои анализы действительно в пределах нормы? С тобой ничего не случилось? – недоверчиво, чего он даже не стал скрывать, уточнил Драко. Гермиона постаралась придать своему поведению непринуждённости. Она глубоко, но с лёгкой улыбкой на губах, вздохнула и лишь после ответила ему:

– Да и ещё раз да. Хорошенько высплюсь и стану прежней. Но если не веришь мне, можешь в тайне вызвать к себе мистера Харриса и напрямую всё выведать у него о моём состоянии здоровья. Только, хочу заметить, его ответ мало чем будет отличаться от моего, – спокойно сказала на это Гермиона и с некой горделивостью вскинула носик, при этом в тайне надеясь, что он не решится на такой шаг. Это могло стать полнейшим крахом для неё, ведь никакой договорённости о том, что её беременность должна держаться в полнейшей секретности, у них с колдомедиком не было. Гермионе оставалось только уповать, что мистер Харрис не рискнёт лезть на рожон, тогда как чрезмерная занятость Драко не позволит ему тратить время на подобные мелочи, тем более что она приложила усилия, дабы отмести всякие нехорошие подозрения с его стороны. – Не бери в голову! Лучше покушай и ложись спать.

– Нам ещё, помнится, предстоит немаловажный разговор, которого ты так сильно ждёшь, – с тяжёлым вздохом напомнил Драко, но Гермиона слегка качнула головой.

– Если ты совсем измотан, я подожду ещё день. Истязать тебя расспросами я совершенно не хочу, ведь ночью ты почти не спал, – напомнила она, хотя и было видно, что новая отсрочка предстоящей беседы немало её огорчает.

– Нет уж, поговорим сегодня и поставим точку в этих вопросах. А пока наведи кофе – крепкий чай мне уже не поможет, – заключил Драко. Он поцеловал Гермиону в щёку, а после двинулся к сторону ванной комнаты, но, преодолев всего пару метров, неожиданно двинулся к столу. Он взял свежий лист пергамента и, макнув перо в чернильницу, на секунду-другую призадумался. Кончик пера вскоре коснулся бумаги, но Драко, наоборот, уставился взглядом на стену и старательно не смотрел на то, что пишет. Нахмурившаяся Гермиона с крайним недоумением наблюдала за ним, не понимая, что он делает и почему игнорирует собственные записи. Драко быстро закончил, отставил перо, а после принёс пергамент Гермионе. Продолжая непонимающе смотреть на него, она забрала у него бумагу, но Драко отчего-то на секунду помедлил передавать её. К этому моменту лист как раз был зажат в руках их обоих. Встретившись с Гермионой взглядом, Драко пояснил, хотя и зашёл издалека: – Тебе не составит труда понять, о каких конкретно лицах я хочу поговорить с тобой, а также угадать, какие проблемные товарищи будут затронуты в нашей беседе. Позже объясню, почему.

Только после этих слов он отдал ей пергамент и сразу ушёл. Пару раз удивлённо моргнув, Гермиона выждала, пока дверь за ним закроется, и лишь после посмотрела на его записи. Нетерпеливо она пробежалась по ним глазами. Всего мгновение она сверлила лист изумлённым взглядом, но вскоре всё поняла...

«Питер
Уолтер
Тейлор Нолан»

Только три этих имени были указаны им. Причём, хотя Драко во время написания смотрел в сторону, прописано всё было ровно и аккуратно. Всё было понятно без лишних слов, тем более он дал ей наводку, подчеркнув заглавную букву первого имени. Говорить напрямую о её друзьях было слишком небезопасно, ведь от воспоминаний, в которых намертво сохранилось бы упоминание о них, никуда не деться. Потому он решил изменить в предстоящей беседе имена: Питер – Гарри Поттер, Уолтер – Рон Уизли, ну а Тейлором Ноланом, как она предположила, стал его заклятый враг Теодор Нотт. Гермиона не сдержала смешка. Умно! О чём бы они не говорили, о чём не шептались, они не назовут напрямую её друзей и уже этим обезопасят себя и собственную память в случае вражеского проникновения в неё. Не спеша избавляться от пергамента и тем самым создавать подозрительную ситуацию, всё также отразившуюся однажды в воспоминаниях, Гермиона аккуратно сложила листок пополам и вложила его в книгу, пообещав себе, что завтра же утром сожжёт его в камине. Она отложила книгу на стол, поднялась на ноги и отправилась на кухню. Помешивая крепкий молотый кофе без сливок с одной ложкой сахара, как он любил, Гермиона, вопреки данному себе обещанию не касаться этой темы, задумалась над тем, что теперь немалую тайну от него хранила и она сама. Драко был отцом её ребёнка, и ему следовало обо всём узнать, но она не решалась даже воспроизвести в мыслях надуманную ситуацию, каким мог бы выйти их диалог. Вот что бы она ему сказала?.. «Милый, я беременна!». А сразу после наблюдала, как с его лица стираются всякие краски, а на смену им приходят растерянность, разочарование и, конечно же, страх возможного будущего? Такого она никак не хотела, а другого сценария представить не могла, за исключением гнева, который также мог обуять его. С немалым трудом она заставила себя сегодня перестать думать о плачевном, совершенно безрадостном известии. Со второго ли, третьего, а то и пятого раза все её мысли благодаря огромным усилиям ушли в изучение колдомедицины, и вплоть до самого вечера Гермионе удавалось придерживаться выбранной стратегии отвлечения. Но наступил вечер, Драко оказался рядом, и всё пошло наперекосяк... Не думать о том, что она хранит от него далеко не самый приятный, так ещё и губительный для него секрет, было подобно удавке на шее, но Гермиона точно знала, что не сможет заставить себя заговорить с ним об этом. Глубоко внутри она была потеряна и подавлена, внезапное известие о нежеланной беременности отнюдь не встряхнуло её, напротив – сильно сковало. И потому она не сомневалась, что у неё язык не повернётся даже затронуть эту тему. Во всяком случае, в этот день. Уйдя в свои мысли, Гермиона вдруг поняла, что на протяжении нескольких минут неотрывно помешивает кофе, в который добавила... не меньше четырёх ложек сахара.

– Вот же чёрт! – цокнув языком и нервно рассмеявшись, Гермиона вылила его в раковину и, качая головой, уже с большей сосредоточенностью взялась выполнять простейшую просьбу Драко. Ошибиться заново да ещё и так глупо она не горела желанием. Наведя на этот раз кофе как нужно, она налила себе холодной воды и разом осушила стакан. Обернувшись и осмотревшись, она постаралась отрешиться от того, что тяготило и выдергивало из реальности. Только сейчас она заметила, что еда окончательно остыла. В некотором роде даже обрадовавшись тому, что ей есть чем хотя бы ненадолго занять себя, Гермиона занялась ужином своего возлюбленного.

* * *

– И всё-таки ты где-то далеко, в своих мыслях, – заключил для себя вошедший в спальню Драко. Его волосы были влажными и зачёсанными после душа назад, сам он был обнажённым, лишь полотенце было обмотано вокруг бёдер. Окинув изучающим взглядом его тело, Гермиона закусила нижнюю губу. Даже несмотря на худобу, от которой ввиду напряжённых времён Драко никак не удавалось избавиться, он по-прежнему хорошо выглядел. Сейчас она была совсем не прочь оказаться в его объятьях, которые плавно бы перешли к жарким ласкам и горячим поцелуям с последующим страстным продолжением. Это отлично могло помочь ей прийти в себя и как следует взбодриться, но сегодня Драко действительно был уставшим и разбитым. Всё, о чём он, пожалуй, сейчас мечтал, так это о крепком сне во всех эротических и не очень позах.

– Кто там к тебе заглядывал? Было слышно приглушённые голоса, – поинтересовалась Гермиона, старательно пытаясь сменить тему разговора.

– Любовница, – пристально посмотрев на неё, с усмешкой ответил Драко, а сразу после скинул с себя полотенце и натянул боксеры.

– Что ж так быстро отшил? – не менее игриво, в его манере продолжила свои расспросы Гермиона и вздёрнула носик.

– Совсем измотался сегодня, двоих точно не потяну, – нашёлся Драко, на что Гермиона фыркнула. – Эйден заглядывал, – уже более серьёзно заговорил он и забрался на кровать. – Звал нас к себе, но я был вынужден отшить даже его.

– Блейз опять решил собрать друзей? – устроившись на его плече, уточнила Гермиона.

– Кто же ещё, – усмехнулся Драко. – Этот остолоп любит у себя посиделки устраивать, а вот его Эльзу это понемногу начинает раздражать. Причём с каждым разом всё сильнее, – не удержался он от беззвучного смеха. Гермиона же лишь пожала плечами.

– Её можно понять. Срок беременности становится всё больше, самочувствие её порой оставляет желать лучшего, а под боком толпа посторонних, совершенно ненужных ей людей. Тогда как ей хотелось бы тишины и покоя, может даже подремать лишний часок или побыть наедине с Блейзом.

– Их проблемы, разберутся, – махнул рукой Драко. – Сейчас пролетит ещё пару месяцев, и не успеют оглянуться, как появится ребенок. Уж тогда посиделки в их шатре резво прекратятся, а Блейзу станет не до тесных компаний.

– Рискну предположить, что вечерние гуляния перенесутся к Эйдену? – спросила Гермиона. Она неплохо успела узнать друзей Драко и изучить натуру каждого из них.

– Сто процентов! Он уже взялся за обустройство гостиной. Занять себя ему, так чую, нечем. Совсем, сучонок, распустился, как только мы приблизились к полному завоеванию города!

– Не ворчи! – засмеялась Гермиона и чмокнула его в нос.

– Попробую, – довольно ответил на это Драко. – Но обещать ничего не буду.

– Эльза так сильно округлилась, – задумчиво проговорила Гермиона. – Она точно ждёт лишь одного ребёнка? Блейз на этот счёт не обмолвился?

– Какая ты любопытная! – хмыкнул Драко и с хитринкой взглянул на неё, но вскоре посерьёзнел. – Одного, насколько мне и им самим известно. Но, да, её живот и впрямь большой. Особенно на фоне её телосложения – хрупкого, да и сама Эльза низкорослая.

– Не слоника же она от Забини ждёт, – мягко пошутила Гермиона и слегка пожала плечами.

– Бегемота нахрен, – усмехнулся Драко. – А вообще... долбаёбы! – вдруг с некой жёсткостью произнёс он.

– Почему так о них отзываешься? – несколько удивилась Гермиона и пристально посмотрела в его лицо, которое находилось совсем рядом, в каких-то сантиметрах от её.

– За каким чёртом это было нужно – оставлять его? – сходу, причём таким тоном, словно это было очевидно, ответил ей Драко. – О чём вообще они думали, когда заделали ребёнка? Если бы они просто захотели однажды пожениться – и то проблем было бы меньше, чем сейчас. Этот ребёнок всегда будет для них камнем преткновения для безопасной жизни, она станет для них невозможной. Ребёнок родится полукровкой, и Хозяин до скончания века, нахер, при любой погрешности со стороны Блейза будет шантажировать его этой семьей, в особенности судьбой его наследника. Это не жизнь, это вечное хождение по лезвию ножа.

– Так уж сложилось, что теперь с этим поделаешь? – переведя взгляд на потолок, Гермиона забегала по нему напряжённым взглядом. Расслабиться, говоря на эту тему, для неё теперь едва ли представлялось возможным.

– Ничего тут не сложилось, это был их осознанный и крайне ебанутый выбор! – безжалостно продолжил свои прямолинейные рассуждения Драко. – Ну залетела она – это полбеды. Ей сразу нужно было избавляться от этого дитя, причём в первый же день, как она обо всём узнала. Но раз у Эльзы не хватило на это ума, Блейз-то куда полез? Тоже не настоял на таком решении, так ещё и решил тянуть этот крест на себе. А что с ним станет, если вдруг однажды он сильно оступится, и Хозяин в наказание что-то сотворит с Эльзой и их ребёнком? Ему ведь хватит бессердечности в два счета оборвать их жизни, и вот тогда, рискну предположить, зная мягкотелость Блейза в некоторых вопросах, вслед за ними вперёд и с песней на тот свет уйдет он сам. Может, покончит с собой в четырех стенах, вдали от посторонних глаз, а может, бросится однажды под смертоносное заклятие противника. Полагаешь, я могу желать ему такой участи?

– Мне кажется, ты слишком сильно утрируешь и обращаешься лишь к негативной стороне монеты. К тому же маловероятно, что Волан-де-Морт настолько бездумно сходу бросится убивать своих лучших солдат. Это крайняя меры, причём даже для него, – возразила Гермиона. Она с трудом перевела дух, неожиданно поняв, что её в любой момент может пробить дрожь. Эти обсуждения были подобны противному и до мучительного медленному скрежету заостренным предметом по стеклу, от которого становилось дурно, и каждый нерв напрягался, натягивался до невозможного, так ещё и оголялся. Отныне эта тема напрямую касалась и их самих, и слышать о том, как Драко относится к такому отцовству, было ни столько обидно, сколько мучительно и больно...

– Пока что да, мы воюем и приносим ему отменные результаты. Но что будет потом, когда страна окажется под его полным контролем? Какую политику он будет проводить – одному дьяволу известно. По хорошему счету, прежде чем вообще обзаводиться потомством в такое время, нужно выждать не один год и понаблюдать, какие он создаст прецеденты, как обойдётся со своими последователями в аналогичной ситуации, в какую ситуацию их поставит. Лишь после, если убедишься, что подобные меры безопасны, возможно задуматься о продолжении рода, но никак не сейчас. Мы живём в военную пору, наш мир слишком шаткий, и потому идти на такой шаг, как рожать ребёнка-полукровку, это сущее безумство! За каким чертом нужен ребенок, который может родиться, чтобы умереть? Причем, вероятней всего, даже не в зрелом и не подростковом возрасте, а раньше.

Говоря это, Драко практически отчитывал Блейза, которому не суждено было услышать это напрямую. Ещё больше сокрушать друга, решившего осознанно встать на скользкий путь, он не горел желанием, ведь тот без всяких комментариев и советов окружающих осознавал все риски. Блейзу без того было довольно паршиво, хотя он и старался не показывать этого посторонним. Если бы не его личные тараканы, связанные с тяжёлым детством без отца, он бы навряд ли вообще задумался о том, чтобы влезть в такое дерьмо. Уж в этом Драко не сомневался, но толку от его рассуждений не было ровным счётом никаких. Блейз уже готовился к свадьбе, которая должна была решить его дальнейшую судьбу, как и судьбу его семьи. Погрузившись в обсуждение этой щекотливой темы, Драко не заметил, как напряглась Гермиона, и как с трудом сдерживалась, чтобы как минимум не забарабанить в нервном жесте пальцами по его груди, а как максимум – выбежать прочь из комнаты, только бы не угнетать себя ещё сильнее.

– По сути, как бы жестоко это ни звучало, это практически детоубийство – рожать ребенка, который совсем скоро может стать покойником. Лучше вовсе никогда не становиться родителем, чем так бездумно и инфантильно распоряжаться жизнью собственного чада. Уже потому самым верным решением в такие времена будет воздержаться от рождения детей на долгие годы вперёд – лишь этим правилом сейчас руководствуются все здравомыслящие люди, – наконец закончил он. Гермиона же ощутила, как спину обдало холодным потом. Угораздило же его с таким цинизмом порассуждать об этом именно сегодня, как раз тогда, когда Гермиону ошарашили известием о её внеплановой беременности! Всё больше она убеждалась и понимала, что Драко не нужен такой наследник, причём совершенно. И всё, что может вызвать у него эта новость, так это состояние крайнего неудовольствия, может даже раздражение... Но ещё хуже было понимать, что он не просто ненароком отвешивал ей пощёчину этими разглагольствованиями – он со всей серьёзностью озвучивал своё мнение по данному вопросу. Причём эта точка зрения тесно переплеталась с суровой действительностью, и оспорить её было практически невозможно. Драко холодной головой всё раскладывал по полочкам и со всей ответственностью ориентировался на те правила, что диктовал им новый безжалостный мир. Тех же правил должна бы придерживаться и она, но вместо этого в Гермионе внезапно проснулось совершенно безумное и отчаянное желание оттолкнуть его от себя, моментально вскочить с кровати, отступить на несколько шагов назад и с крайне возмущённым видом закрыть рукой свой живот, защитить его. Но в действительности защищать было необходимо этого самого ребенка от необдуманного шага с его рождением, которое отчего-то диктовало Гермионе её безумное подсознание, решившее жить собственной жизнью, вне зависимости от голоса разума. Этот несчастный кроха ещё ничего для неё не значил, но Гермиона всё более отчетливо понимала, что избавиться от него станет для неё отнюдь непростым решением. Скорее даже, по-настоящему сложным... И что вообще с ней случилось, какая муха укусила её за каких-то полдня? Почему, мантикора её раздери, ей так тяжело было решиться просто избавиться от этого несчастного плода, по ошибке угодившего в их самим Мерлином проклятый мир?

– Знаешь, ты не был на его месте, не рос без отца, не испытывал на себе те холод и безразличие, которые всё время наблюдал Забини от постоянно сменяющихся отчимов, ведь им чаще всего не было до него никакого дела. Причём как раз в тот период, когда мальчику нужен ориентир и пример для подражания, нужен отец, – негромким голосом высказалась Гермиона, пребывая в раздумьях над тем, что сказал Драко о своём друге. В некой мере ей это помогало поддерживать разговор, но в то же время позволяло отрешиться от собственных бед. – Я во многом согласна с тобой, но не во всём. Эльза заупрямилась, решила оставить ребенка, что было несколько опрометчиво. Но Блейз проявил твёрдость характера, показал себя настоящим мужчиной, раз решил жениться на ней, а не бросать собственного ребенка, так ещё и не идти по стопам непутевого отца. Назвать его можно как угодно, как и сколь угодно рассуждать об этом, но в данной ситуации его есть за что уважать, не только журить и ругать.

– Героизм – не повод отключать чувство самосохранения! – возразил Драко и разозлёно посмотрел на неё. – И вообще этот утырок стал забывать, что он не доблестный рыцарь и хренов представитель львиного факультета.

– Знаешь, я бы попросила! – возмущённо хмыкнула Гермиона и, привстав и облокотившись на его грудь рукой, посмотрела в его лицо. – К тому же далеко не все слизеринцы обязательно становятся ублюдками, как и далеко не все слизеринцы в принципе являются ими.

– И кого же ты можешь записать в список благодетелей с зеленым галстуком? – вскинул брови Драко, заметно воодушевившись неожиданной дискуссией.

– Твою мать, к примеру. Она хороший человек, хоть и способна на не самые приятные поступки, – не утруждая себя долгими раздумьями, сходу ответила Гермиона. Теперь уже хмыкнул Драко.

– Слышала бы тебя сейчас твоя же копия, только лет на пять моложе, – с прищуренными глазами попытался несколько подколоть её Драко, но Гермиону это замечание нисколько не смутило.

– Пусть слышит. Но, хочу заметить, я никогда не ровняла всех под одну гребенку! Даже в то время, когда была совсем юной, – вздёрнула она носик. – Добра от тебя и твоих однокурсников я никогда не ждала, но и конченными отморозками никого из вас не считала. Разве что Волан-де-Морта.

– Ну и меня самую малость, – беззвучно засмеялся Драко.

– Если только так, но ты сам напрашивался на это! Старательно, прилежно, со всей самоотдачей, причём изо дня в день, – также не сдержалась от смеха Гермиона.

– Зато никто не посмеет назвать меня пассивным лентяем. Даже в этом плане я преуспел и был впереди планеты всей! – в полушутку горделиво подытожил Драко. Задорный смех Гермионы стал громче. Не сдержавшись, она приблизилась к нему и поцеловала в губы. Драко же сделал поцелуй крепче и продолжительней, вместе с тем поглаживая её по щеке.

– Давай оставим в покое Блейза и Эльзу, это их дело. В любом случае не нам с тобой решать, как им жить и что выбирать, – попросила Гермиона, но он явно не был солидарен с ней в этом вопросе.

– Да, но лишь потому, что эти дурни никого не желают слушать и творят, что взбредет в голову. Надо делать так, как будет прав...

– «Правильно», да. Однако есть одно «но»! – перебила его Гермиона, заговорив громче. – Не всё в этой жизни складывается по заранее распланированному сценарию, не всё идёт так, как задумываешь, да и не у всех. Боюсь, ты несколько идеализируешь этот мир, потому как «правильно» и «верно» везде и во всём в принципе быть не может, да и линия поведения у всех разная, как и восприятие реальности. То, что для тебя единственно верно, для кого-то другого может быть неприемлемо, даже недопустимо, и забывать об этом никогда не стоит! – отрезала она. Драко фыркнул и демонстративно откинулся на подушки.

– Ты зануда, причём редкостная! – заключил он.

– А вот и нет! Была бы я полнейшей занудой, ты бы со мной не был, – парировала вскинувшая носик Гермиона, даже не думая обращать внимание на его попытку подколоть её. – И вообще, мы с тобой собирались поговорить о других людях.

– Да-да, о некоторых моих солдатах и их запутанной истории, – сонным голосом отозвался Драко. По выражению на его лице было видно, в какое неудовольствие приводит его необходимость затрагивать эту тему. Но, переборов противоречивые эмоции, он, наконец, заговорил по делу, при этом несколько отрешенно глядя в потолок. – Питер и Уолтер, Уолтер и Питер... Эти товарищи никому не дают покоя, с ними в принципе всё сложно, но сейчас ситуация хоть сколько-то прояснилась. – Драко ненадолго умолк и в задумчивости закусил нижнюю губу. Гермиона же, напрягшись, привстала и выжидающе посмотрела на него. Она даже затаила дыхание, с одной стороны яростно желая услышать хоть что-то о своих друзьях, но с другой – боясь возможных ответов. – За их проделки и прегрешения было решено пока не казнить их. – Драко ненадолго умолк, позволив Гермионе осмыслить эту неожиданную новость. Она явно готовилась к худшему, и потому такой ответ ввел её в состояние ступора. Удивленно заморгав, уже одним своим взглядом она задала ему насущный вопрос. – Хочешь знать, почему? Это никому не выгодно, это слишком большой риск для нашего клана. Стоит лишить этих двоих голов, как повстанцы поднимут небывалой силы бунт. Их символ победы и освобождения, надежда магического мира, в которого некоторые до последнего продолжают верить, всё также остаётся для них слепым лучиком надежды. Все хотят чуда, особенно когда наступает чёткое понимание, что его не произойдёт.

Драко замолчал, а Гермиона опустила глаза. В этом он был прав, даже ей всё ещё хотелось верить, что прежнюю жизнь и мир во всём мире возможно вернуть, что ничто не кончено. Однако такие мысли были блажью, неосуществимой, но заветной мечтой. Уж ей ли было не знать, насколько хватки и жестоки Пожиратели Смерти, и как далеко они продвинулись в завоевании страны. Признавать это было горько, но победа была за ними... Победа была за Волан-де-Мортом!

– Они восстанут, если казнить его – устроят последний, отчаянный бой во всех городах, в особенности оккупированных. И тогда и с их, и с нашей стороны полетят головы. Силы придется перенаправить из завоевываемых на данный момент городов в захваченные, и те, кто практически оказался нами подмят, успеют выстроить новые ряды. Это слишком опрометчиво, потому наш горемычный герой продолжит жить до тех пор, пока Север не будет подавлен нами – каждая его миля, дом, каждый житель. Лишь когда нашей задачей станет исключительно контроль над порабощёнными городами, и наши силы не будут рассеяны, имеет смысл сделать этой стране контрольный выстрел в голову. А пока этот олух продолжит своё существование, даже если сам того не захочет. А он этого, к слову, уже не хочет. Минувшие полгода стали для него худшей пыткой на фоне всего, что он перенес за свою жизнь.

– Никак сочувствуешь ему? – поняв, что сдержать слезы у неё не выйдет, сиплым голосом спросила Гермиона.

– Наверное, уже даже да, – с неожиданной честностью признался Драко, глядя невидящим взглядом на стену. – Он сам себя в последнее время почти не помнит, бесконечные пытки стали разрушать его разум. Но в овоща он не превратился, хотя это стало его самым большим и диким страхом. Он на шаг от такого исхода и потому боится того, что с ним может стать: понимание такой развязки хуже самого результата для пока ещё ясно мыслящего ума. Смерть была бы ему предпочтительна, но никто не позволит ему таким образом закончить свою историю раньше положенного срока. Лишь когда всё подойдет к финальной главе этого злоебучего смутного периода.

По щекам Гермионы заскользили слезы, но она поспешила стереть их и взять себя в руки. Слышать такие подробности о судьбе её милого, доброго, но несчастного друга было хуже всего. Кто бы знал, как ей было жаль Гарри и Рона! Но слепо ринуться им на помощь она никак не могла. Тем самым она разве что сыскала бы преждевременную и пустую смерть, причём для себя самой, либо же ещё больше подставила друзей необдуманным поступком. К тому же по сей день она была намертво привязана к Драко и его палатке. Благо, могла позволить себе прогулки по территории его лагеря, а о большем в отношении свободы перемещения уже не смела мечтать. Оставалось только положиться во всем на Драко и его далеко идущие планы, а параллельно с тем послушно выполнять возложенные на неё обязательства, вытекающие из условий их Непреложного обета, дабы дать ему стимул также подсобить ей и её друзьям.

– Как Ро... Уолтер? – вовремя одернула себя Гермиона, стараясь придать голосу уверенности.

– Примерно также. Былой безумный огонек и глупейшее желание оголтело бить всем морды и прямолинейно слать всех куда подальше угас в нем. Обстоятельства научили, хотя, вернее будет сказать, принудили десять раз подумать, прежде чем открывать рот или лезть на рожон. За ошибки одного нещадно карают другого, и потому, видя и зная по себе, каково это, они всё больше превращаются в затворников и слепо идут на новую показательную казнь. Беспрекословно, не смея выразить малейший протест. В этом смысле они сдались, ни малейшего гриффиндорского запала в них не осталось.

Отвернувшись от него, Гермиона снова поспешила стереть предательские дорожки от слез. Боже, как же тяжело было это слышать! Как же больно...

– Теперь понимаешь, почему я ничего тебе о них не говорил? Я знал, каково тебе будет. Даже новость о продлении их срока жизни станет для тебя двоякой, ведь все это время их будут истязать, – посмотрев на неё и став мягко, успокаивающе поглаживать по спине, признался Драко.

– Что же с ними станет за такой промежуток времени! Они же будут совершенно недееспособны, их изведут! Останется разве что пустая, зомбированная оболочка... – закрыв лицо руками, в ужасе простонала Гермиона.

– Нет, их впредь будут изводить умеренно, – неожиданно опроверг её страшное предположение Драко. Гермиона ошарашено и вместе с тем непонимающе уставилась на него. – Они уже никакие, а Темный Лорд хочет сделать из их смерти настоящее шоу. В его планах, чтобы весь мир увидел, как гибнет с осмыслением своей кончины чертов герой и легенда, вокруг которого крутится весь его образ мышления, как и преобладающая часть всех его тараканов. Он позволит так называемому Питеру жить, все понимать и видеть. Именно осмысленное страшное поражение в его глазах он желает прочесть, когда запустит в него последнюю Аваду. Потому о их преждевременной смерти больше не может идти речи. Их показательные пытки станут чуть более гуманными, им будут позволять приходить в себя и немного восстанавливаться, потому как в противном случае помешанный на эффектных и запоминающихся сценах Темный Лорд потеряет свой главный трофей. Его же решением они доживут до нужного момента, и нам это пойдет на руку.

– Как скоро ты сможешь помочь им? – задала главный вопрос Гермиона и с нескрываемой надеждой в глазах посмотрела на Драко.

– Не раньше, чем через тройку месяцев. Может даже перед самым концом этой истории, то есть несколько позднее, – прямо ответил он, отчего в глазах Гермионы отразилось замешательство и полнейшее разочарование.

– Почему так долго? – почти зло спросила она, искренне желая верить, что он исправится и скажет, что ошибся. Что все произойдет раньше, и они точно смогут помочь её друзьям.

– Я не хочу тебе лгать, потому говорю, как есть, – серьёзно ответил Драко, тем самым поставив точку в её тщетной надежде на красивую фальшь, на практике далекую от реальности.

– И что есть правда? – с внезапной холодностью спросила она, хотя надежда не переставала теплиться в карих глазах.

– Гермиона, всё сложнее, чем даже я себе изначально представлял, – невозмутимо продолжил Драко, понимая, что Гермиона ждала от него иного повествования, но далекого от тех проблем, с которой он столкнулся. – Пойми главное: если я поспешу и хоть где-то оступлюсь, всё не просто сорвется и заведет эту аферу в никуда, но также слишком быстро раскроются наши личности! Мы с тобой – самые очевидные пособники их возможного побега. Мы всегда первыми будем под прицелом, и в нас в первую очередь усомнятся и станут в случае чего проверять и допрашивать. Действовать необходимо крайне осторожно, в противном случае в одночасье наступит конец всему, за что мы боролись и к чему стремились. Разве этого ты хочешь?

– Конечно же, нет! – поспешила ответить Гермиона, хотя вопрос был, скорее, риторическим. Быстро заморгав, она попыталась прогнать снова накатившие слезы и встретилась с ним взглядом.

– Гермиона, я в полной мере выполню всё, что пообещал тебе, и я не подведу. Не нужно во мне сомневаться! Запомни одно: я знаю, что делаю, и на то, что я так медленно действую, имеются весомые причины. Ты умная девушка и сама всё прекрасно понимаешь, просто тебе тяжело это принять, но прыгнуть выше головы я не могу. В моих силах организовать их побег уже в течение недели, но закончится всё при таком раскладе с вероятностью в девяносто девять процентов тем, что их почти сразу поймают и вернут в заточение, а нас – в два счёта вычислят. И тогда...

– Я всё это знаю... – прервала его Гермиона и шумно выдохнула. – Ты прав, мне слишком тяжело это принять. Всё, чего мне хочется, так это чтобы их страдания завершились, и у них, насколько это только возможно, всё было хорошо. Никакого счастливого мифического конца ни для кого из нас не предвидится, но и обитать в постоянном аду никто, а тем более они, не заслужил! Я просто хочу помочь им, – она опустила голову и обессилено закрыла лицо руками.

– Так полагаю, ты не на шутку ощущаешь себя виноватой за то, что в отличие от них у тебя всё в порядке, – констатировал для себя Драко.

– Всегда ощущала. Как бы тяжело мне ни приходилось за эти полгода, в отличие от них я в рай попала! Я жила вполне нормальной жизнью и по сей день избегаю тех мук и кары, которые ни за что обрушились на них. Я всегда считала себя виноватой перед ними. Всегда, Драко! Даже притом, что не я так распорядилась своей и их судьбой, – наконец рискнула признаться она, хотя для Драко это давно было очевидно. Гермиона не смотрела на него, теперь она тяжело дышала и утыкала нос в ладони, сгорбившись на кровати. – Была бы моя воля, я поделилась с ними хотя бы частичкой своей жизни, отдала им хоть сколько-то своих благ и свобод, но я не могу. Я не видела их слишком давно, а с того дня, как попали в плен, мы пересеклись всего дважды и то мимоходом, но от этого они не стали мне чужими. Напротив, я ещё больше стала дорожить ими и безумно скучаю по этим ребятам. Но это сущие мелочи в сравнении с тем, как сильно я хочу помочь им! Мы с тобой наслаждаемся жизнью, в то время как они кричат от боли, и это ужасно! Как и то, насколько я на самом деле беспомощна...

Гермиона умолкла, внезапно услышав его смешок. Негодующим, даже оскорбленным взглядом она посмотрела на него. Драко же развёл руками и слегка качнул головой, преспокойно глядя на неё в ответ.

– Нехило же ты себя недооцениваешь! – наконец объяснил он свой двоякий поступок. – Благодаря своей хитрости через меня ты готовишь настоящий переворот в этой стране, из-за которого отдельные безволосые личности окончательно позеленеют от злобы. Не сомневаюсь, что при всяком удобном случае ты ещё кого-нибудь полезешь спасать, вот просто даже не сомневаюсь в этом! А ты сидишь и ругаешь себя за то, что не можешь в одночасье помочь всем и разом. Скажу я тебе, даже я или мой отец с нашими властью и авторитетом в настоящем херовом времени не способны провернуть нечто серьёзное в два счёта! Сейчас не те безоблачные времена, которые мы помним и за которые так отчаянно цепляемся, ведь они радовали нас, кажется, буквально вчера. Они канули в Лету, не стоит за них держаться и накладывать их прообраз на сегодняшний день. Всё изменилось, наступило другое время, и отталкиваться стоит лишь от него.

– Возможно, но и вычеркнуть прошлое из памяти практически нереально. Не так уж много мы, по сути, хотим: всего лишь жить, а не мучиться и страдать. Но для военных времен это и впрямь излишне наивное желание и слишком большой запрос. Боже, как же сильно изменился этот мир! Что с нами стало? – тихим шёпотом проговорила Гермиона, но вскоре тряхнула головой, гоня от себя угнетающие мысли. – Довольно! – вслух сказала она в первую очередь себе же. – Не время раскисать, – добавила Гермиона и, постаравшись воззвать к самообладанию и собраться с силами, посмотрела на Драко. Несколько секунд он задумчиво рассматривал её, а затем по-доброму, как он делал совсем редко, улыбнулся ей. Причём в его взгляде можно было прочесть искреннюю гордость за неё и её выбор.

– Вот это верный подход! Не время раскисать, самобичеванием ты точно никому не облегчишь жизнь.

– Знаю, – согласилась Гермиона, понимая, что следует как можно скорее взять себя в руки и уйти от негативной стороны их беседы. – Поведай о том, как обстоят дела в этом направлении. Что уже было сделано и на какой стадии реализации своих планов ты находишься? – решила она перевести разговор в другое русло. Драко помолчал немного, подбирая нужные слова и тщательно обдумывая свой ответ. Вскоре он заговорил, встретившись с распрямившейся Гермионой взглядом:

– Начну с того, что я с первых дней взялся прояснять обстановку: выискивал лазейки, под разными предлогами появлялся в замке Лестрейнджей и тщательно изучал местность, где их держат, а также все близлежащие территории. То крыло здания, где их разместили, наиболее всего защищено. Туда не пропускают просто так, особенно сейчас, когда система стала отлаженной. И это ещё сильней усложняет задачу. Проще говоря, в одиночку или даже небольшой группой лиц при всём желании невозможно незаметно пробраться в замок и вызволить этих остолопов. Это совершенно нереально! Та часть здания защищена всевозможными заклятиями, причём многие из них слишком древние и мутные, а обновляют их и меняют на другие раз в неделю так уж точно. В них вся загвоздка: некоторые заклятия из общего пользования возможно отменить, даже самые сложные из ныне существующих, тогда как снять древнюю магию становится поистине непростой задачей. Этот процесс требует точных познаний, отточенных действий и грёбаного времени, которого всякий туда проникший будет лишён, ведь по всему периметру стоят десятки проверенных и наиболее беспощадных стражников. Даже выводить наших товарищей из клеток доверяют далеко не всякому – всё их окружение контролируется лично Хозяином и всего парой доверенных им лиц. Но даже на этих стражников, как правило, стали безопасности ради накладывать Империус. Делается это во избежание наступления всевозможных неблагоприятных последствий. Хозяин не на шутку опасается, что этих двоих могут попытаться вызволить, хотя никто не рыпается в этом направлении и близко не приближается к прославленному своими нечеловеческими зверствами Замку Смерти. Повстанцы слишком заняты укреплением позиций и защитой города от наших посягательств, а тем, кто уже оказался порабощён, приходится не так-то просто. На таких территориях процветает тоталитарный режим. Жить там можно, но делать лишний шаг никто тебе не позволит. Однако Тёмный Лорд всё равно продолжает свои шизофреничные истерии по поводу возможного побега так называемого Питера и прикладывает максимальные усилия для стопроцентной его сохранности под своим крылом.

– Если всё настолько... запущенно, – иного слова Гермиона не смогла подобрать, ведь только так можно было охарактеризовать ситуацию в стенах Замка Смерти, – то как нам вообще быть?..

– Именно потому я сразу сказал тебе, что всё будет делаться кропотливо и неспешно, причём не без участия третьих лиц, – говоря это, Драко оскалился, будучи, как ни крути, довольным своей задумкой. – Всё будет, Гермиона, но не сразу. Вероятность того, чтобы проникнуть туда и вызволить их в два счёта без тщательной предварительной подготовки и жёсткого алиби приравнивается практически к нулю. Нельзя действовать опрометчиво, нельзя полагаться на изменчивое везение, как и ни в коем случае нельзя не просчитывать всевозможные пути отхода. Весь первый месяц я забивал себе голову тем, что делать и как быть, и чётко уяснил одно: это задание не для одиночки. Более того, нужна мощная легенда, навеянная текущими в стране событиями. Потому, примерно со второго месяца, наконец определившись с линией поведения, я незаметно начал присматривать в отвоёванных городах тех, кто по сей день горит желанием броситься плашмя ради защиты Питера. Кто жаждет стать ему живым щитом и во что бы то ни стало, во имя мифической надежды, что он по-прежнему способен спасти этот мир и вернуть всё на круги своя, горит неконтролируемым желанием помочь ему. К слову, что у этих дебилов в голове, учитывая, что большая часть страны наша, мне сложно представить! – добавил вдруг Драко. Гермиона тут же разозлёно зыркнула на него, и он растянул тонкие губы в ехидной улыбке. – И я сейчас не шучу. Эта необоснованная жажда помочь ему вопреки всему и несмотря ни на что в настоящее время теряет всякую, даже призрачную актуальность. Разве что они настоящие фанатики вашего гребаного и всего за неделю некогда полностью разбитого Ордена Феникса, мимо которых прошла основная заварушка, и потому теперь рвутся восполнить пробелы в своей биографии. Так или иначе, для себя я нашёл их максимально полезными. Именно они стали моей отправной точкой в этой истории, которая однажды совсем не порадует моё руководство, – с нескрываемым злорадством ухмыльнулся он. Гермиона же, быстро поняв, на что он намекает, стала тщательно обдумывать сказанное им.

– Ты организуешь целую акцию протеста и отряд по вызволению Га... – она осеклась, почувствовав, насколько сложно ей отойти от реальных имён близких друзей и сосредоточиться на выдуманных. – Питера? – исправилась она. – Но ведь... – осмысление другой стороны монеты не менее быстро привело Гермиону в ужас. – Драко... Они же станут пушечным мясом! Они обязательно в дальнейшем будут живой мишенью, и все они, а также, возможно, что их родные, при таком раскладе станут покойниками, использованными для отвода глаз!

Драко немного помолчал, задумчиво глядя в сторону, но только не на Гермиону.

– Ты всё верно поняла. Когда всё случится, и Хозяин будет выяснять, кто стоит у истоков этой операции, они стройными рядами пойдут в расход.

Гермиона ахнула и прикрыла рот рукой. Конечно же она понимала, что спасение Гарри и Рона не обойдётся без потерь, но она даже предположить не могла, что в этом будут замешаны посторонние люди, так ещё и в таком количестве! Лишь это теперь волновало её.

– Сколько? – прямо спросила она. Уточнять не было необходимости, Драко сразу понял, что она имела ввиду.

– Пока что я собрал около сорока незадавшихся и крайне ебанутых жертвенников-магов, но для достоверности легенды с мятежниками постепенно увеличу их численность до ста пятидесяти, может даже двух сот человек.

– И в результате это будет уже даже не казнь, а самая настоящая репрессия! – в ужасе озвучила страшную мысль Гермиона.

– Именно. Всё так, но ничего другого предложить я не могу. Нужна настоящая толпа настроенных на дело людей, для того чтобы осадить со всех сторон и ракурсов защищённый до чёртиков Замок Смерти. Нужна тщательнейшая подготовка, а также придётся заранее подкупить и зачаровать отдельных завсегдатаев того замка, чтобы молчали до конца своих дней. Причём тех, кто имеет полноценное представление, как снять древнюю защиту, которая будет наложена в тот день, когда всё свершится. Необходимы отточенные действия, чтобы зайти и без промедления и малейших промашек стремительно выйти оттуда, пока не подоспеет подмога. Это, мать её, пожалуй, самая сложная вылазка из всевозможных! Наверно, целый переворот в стране против Хозяина организовать, нахер, проще, чем вызволить из плена так называемых Питера и Уолтера! С ними всё в сотни раз сложнее.

– А что если не проникать в замок, а отбить ребят, когда их выведут на улицу ради показательных пыток? – спросила Гермиона, хотя не поддавала сомнению мысль, что такой вариант не ускользнул от его внимания.

– Практически все пленники сейчас находятся под Империусом. Он вынуждает их не просто ни при каких обстоятельствах не покидать территорию и не нападать на Пожирателей Смерти, но также в случае необходимости осаждать всевозможными доступными им способами всякого, кто посмеет напасть на замок или заявиться за главным его пленником. Там настолько всё схвачено, что самые простейшие на первый взгляд варианты сразу можно отметать, потому как с ними возникнет ещё больше проблем. Территория замка охраняется не хуже самих Питтера и Уолтера, каждый из последователей Хозяина готов ожесточённо сражаться за их шкуру, включая самих принуждённых к тому магией пленников, которых уже набралась огромная толпа. Не стоит также забывать, что по первому зову набежит армия из самих стен. На охрану этого места Хозяин не скупится. Даже когда возникают форс-мажорные обстоятельства и нам позарез нужны люди, никого не дёргают из поместья Лестрейнджей! Никогда, потому как его защита стоит у Хозяина в приоритете.

– И всё же, – Гермиона потёрла виски, в которых вдруг стало ощущаться противное постукивание. – Боже!.. – подавленно проговорила она, почти простонала. – Сколько же невинных людей мы отправим на верную смерть, пытаясь вызволить всего двух человек!

– Немало, но и не десятки тысяч, как случалось в отдельные, особо кровавые эпохи становления этого мира, – заметил Драко. – Эти товарищи, даже будучи не на что уже не способными, сделали себе настолько громкую славу, что за их спасение придётся продать душу самому Дьяволу. Хозяин всегда фанатично желал уже ни столько завоевания самой страны, сколько убийства своего передового, как он полагает, врага. И сейчас готов головой о стену биться от необходимости держать его у себя под крылом, постоянно рисковать возможностью наступления бунтов во имя его спасения, а также от невозможности как можно скорее лично расправиться с ним и поставить уже в истории их противостояния жирную точку. Питер для него, как красная тряпка для быка, но трогать его сейчас категорически нельзя.

– Руководить всем будешь... ты? – едва слышно проговорила Гермиона, понимая, что обсуждать такое вслух не стоит, ведь чем меньше в памяти будет иметься зацепок и отсылок к проводимой Малфоем секретной операции, тем сильнее они обезопасят себя. Но в первую очередь под ударом из-за её бескрайнего желания помочь друзьям окажется сам Драко, взявшийся помочь ей во всём и, по факту, предать Волан-де-Морта, так ещё и в придачу намеревавшийся обвести его вокруг пальца, что ещё хуже и опасней.

– И да, и нет. Всё зависит от того, как на это посмотреть, – криво усмехнулся Драко и заглянул в карие глаза. – Я нигде не засвечусь. Для этого у меня имеются обширные запасы определённых видоизменяющих оболочку зелий и патлы одного ублюдка, которые пиздец с каким трудом удалось раздобыть, хоть он и ошивается всё время поблизости! Но мы-то с ним друг друга разве что уничтожить и под Аваду толкнуть готовы, дай только волю и удачную возможность! – откровенно потешался Драко, упиваясь уже самой идеей, какую жестокую расправу устроит своему давнему врагу. – А также имеются кое-какие сгустки тех порабощённых фанатиков светлых сил, которые незаметно для моих собратьев-Пожирателей собирают для реализации моего плана ещё людей и также продумывают в мою пользу варианты, как именно будем вызволять однажды, когда придёт время, Питера. Причём случится это как раз тогда, когда весь мир будет с миной настоящей безысходности ожидать его трагичной казни. В тот момент мы и умыкнем его из-под без того отсутствующего, нахер, носа одного небезызвестного нам красноглазого шизофреника-завоевателя, – вновь самодовольно оскалился Драко. – И всё-таки это будет интересная заварушка, даже несмотря на то, что до одури опасная, – задумчиво сказал он уже самому себе.

– Так называемый Тейлор Нолан? Он будет якобы стоять во главе мятежа? – спросила Гермиона, хотя заранее знала ответ. Однако волновало её сейчас другое. – Но какой ему резон так светиться и вообще поднимать бунт? Для этого должен быть сильный мотив...

– Тебе на выбор. И первым пунктом здесь числится тот факт, что он – недооцененная мелкая сошка в строю, где смело мог бы занимать передовую должность. Как бы я эту мразь не переваривал, должен признать, с ролью руководителя армии он мог справляться не хуже меня: его познаний и умений вполне хватило бы, чтобы достойно продолжить моё дело. Однако его к такой позиции близко не подпускают и даже не рассматривают в таком амплуа: я выдаю превосходные, даже первоклассные для какого-то восемнадцатилетнего пиздюка результаты, так что он здесь нахер никому не сдался! Тёмный Лорд в его сторону даже не смотрит, и это бесит Нолана больше всего, ведь он отчаянно жаждет власти и славы. На позиции же вожака новой армии, так ещё и повстанцев, моими стараниями он сможет исправить положение дел, даже без его на то ведома, – губы Драко растянулись в нехорошей ухмылке, но Гермиона восприняла это совершенно спокойно. Она уже привыкла к нему и старалась принимать своего возлюбленного таким, какой он есть, даже с учетом его ярко выраженной отрицательной стороны. – Немаловажно ему также будет поквитаться за отца, которого тоже загнали на второстепенные роли. А если отца семейства параллельно с тем грохнут по приказу Хозяина – так вообще утопия! Самый резонный повод для мести.

– Драко! Святой Мерлин! Только не говори, что собираешься ради реализации наших планов подвести к смерти ещё и его отца! – не на шутку ужаснулась Гермиона, понимая, что это уже слишком. Как бы она наравне с Драко ни презирала Теодора Нотта, потерять единственного родителя она совершенно ему не желала.

– Я, конечно, редкостная сволочь, причём бессердечная, но здесь моего вмешательства нет и не понадобится. Всё идёт своим чередом, и на такую кару так называемый Нолан-старший сам напросился. Это ты не всё знаешь, – невозмутимо пояснил Драко.

– Ну так расскажи! Чем он навлек на себя возможную смерть? Где и в чём допустил непростительную ошибку? – затараторила Гермиона, всё ещё пребывая в шоке от его слов.

– Он не просто оступился, а решил вести весьма опасную игру, всячески переоценив свои возможности. В самом начале войны мой отец и отец Нолана, – Драко усмехнулся. Называть вещи чужими именами было не самым приятным занятием: их с Гермионой диалог без реальных имён и сводок порой звучал слишком нелепо, но позволить себе более откровенный разговор они не могли, – были напарниками и союзниками. В дальнейшем, когда всю мощь Пожирателей Смерти разбили на три армии, мистер Нолан был притеснен более удачливыми и талантливыми собратьями, которых отец собрал вокруг себя. Мистера Нолана вернули к роли обычного солдата, но хватку этот ублюдок, подобно сыночку, не потерял. Не прошло и пары месяцев, как волей случая стало известно, что он, договорившись на хорошенькую сумму золотых, тайно помог бежать из страны некоторым членам семей тех командиров-повстанцев, кто потерпел поражение в оставшихся позади городах. Их родные всегда будут наиболее уязвимы и находиться на мушке у Тёмного Лорда, и потому хитрожопые главы тех семейств приняли решение искать пути к отступлению через продажных, но которых ещё нужно поискать, Пожирателей Смерти. Нолан-старший со своими услугами подоспел вовремя. И хотя ему действительно удалось провернуть сделку, позже её подробности вскрылись перед Хозяином и всеми нами.

– Но... – Гермиона всё ещё пыталась осмыслить такие новости и лишь через десяток-другой секунд заговорила, бегая ошеломленным взглядом по одеялу. – Зачем ему это? Для чего так подставляться и идти на подобные риски? Это же... маразм! Он известный соратник вашего Хозяина и всегда будет находиться у него под колпаком.

– О, Гермиона, всё старо, как мир! – не сдержавшись, Драко закатил глаза. – Деньги! Власть и деньги, лишь они правят миром! Но в данном случае всё упирается конкретно в объёмный мешочек с галлеонами.

– Но Ноланы, насколько мне известно, не притеснены в финансах, – напомнила Гермиона, на что Драко покачал головой.

– Они действительно некогда входили в круг избранных лондонских богатеев, но это было прежде. Все мы понемногу финансируем эту войну, со всех нас высасывают всевозможные блага. Моей семье, сколько бы отцу ни приходилось жертвовать Хозяину, хватит денег на безоблачное будущее даже нашим правнукам. Наш бизнес обширен, он охватывает не только Великобританию и близлежащие страны, но и другие континенты. И хотя отцу и мне, к чему он активно подключал меня с четырнадцати лет, пришлось временно оставить эту сферу деятельности, у нас хватает людей, кто успешно и эффективно занимается всеми вопросами. Наши заводы, предприятия, салоны – все они продолжают свою активную работу даже в такое непростое время. Но не у всех дела идут настолько хорошо. Весь бизнес Ноланов по изготовлению долбанного фарфора и изящных изделий из него крутится вокруг магического Лондона, и сейчас он, откровенно говоря, тоже нахер никому не сдался. На нужды армии они выписали чек на очень приличную сумму в расчете на то, что те блага, которыми одарит их в дальнейшем Хозяин, окупят затраты с лихвой: властью, авторитетом, открывшимися в новые времена возможностями. Однако все мы отчаянно боролись за место под солнцем, и у моей семьи и Лестрейнджей, как и у некоторых других, результат превзошёл всякие ожидания. Ноланы полагали, что всё будет упираться в одни только деньги, но приоритеты поменялись, и сейчас Хозяину нужны исключительно первоклассные результаты. Дела компании Нолана стремительно пошатнулись, как и само их финансовое благосостояние. Война затянулась, она будет долгой, изнуряющей и жестокой, а прощаться с красивой жизнью это семейство не намеренно. Сына он в свои дела не посвящал, всё организовал сам – весьма продуманно, аккуратно, вдали от посторонних глаз и в условиях строгой секретности. Только вот отвечать за других он не мог, и один незадачливый сквиб-лодочник, который за часть суммы переправлял клиентов Нолана до близлежащего, скрытого от наших глаз острова, сдал его, как только оказался прижат к стене. При выяснении обстоятельств раскрылось, что лодочник говорил правду, и теперь Нолана-старшего содержат под стражей в Замке Смерти, примерно недели полторы так уж точно. Не исключено, что вскоре его казнят: таких выходок Хозяин не потерпит, это было слишком опрометчиво. Так или иначе, свою репутацию они хорошенько замарали. Младшенький тоже сейчас под ударом. Он ожесточился, бушует, но ничего поделать не может и ни на что не в состоянии повлиять. Потому, исходя из всего ранее сказанного, сделать его козлом отпущения будет идеальным вариантом, – наконец закончил Драко.

– Ты действительно вот так просто, не моргнув глазом, расправишься с ним? Выставишь его виновником в этой истории и откровенно подставишь? – всё же с сомнением спросила Гермиона, забегав изучающим взглядом по его лицу. Уже сейчас она остро чувствовала вину перед всеми, кто не просто пострадает, а расплатится жизнью за спасение по её наводке Гарри и Рона. Но с Драко всё было иначе. – Уверен в этом?

– Абсолютно, Гермиона! Эта мразь далеко не раз делала всё возможное, чтобы помочь мне напороться на заклятие противника, преимущественно Аваду, или зачарованный магический атрибут, который в два счета мог уничтожить меня. Наши с ним взаимоотношения иначе как вражескими не назовёшь, хотя нам и приходится всё время взаимодействовать и проживать на одной территории. Но это ничерта не меняет, этого ублюдка я отправлю на смерть без тени сомнений! Ведь, сдохни я в любой из тех моментов, он бы лишь злорадно скалился и из кожи вон лез, дабы поскорее занять моё место. Здесь дело не просто во взаимной неприязни, а в настоящей открытой вражде! И с ним я поквитаюсь так, что даже эта сволочь охереет, если сумеет однажды хотя бы отдалённо догадаться, откуда ноги растут.

Драко замолчал, а Гермиона всё ещё пыталась переварить всё то, что он рассказал ей, какие тайны раскрыл. Было страшно и больно, было чудовищно понимать, сколько людей погибнут за освобождение Гарри Поттера и Рональда Уизли. Сейчас она ощущала себя не просто подлой слизеринкой или кем-то подобным, а настоящей конченной сволочью за пособничество подобным действиям! Но ничего иного предложить она не могла, а за друзей и впрямь готова была самозабвенно продать душу самому Сатане, в чём они с Малфоем недалеко ушли друг от друга. Правда, у него на то были иные мотивы.

– Гермиона, не занимайся самобичеванием! – довольно быстро понял он её настрой. – Я со всей серьёзностью предупреждал тебя, что их вызволение из лап смерти будет стоить не просто дорого, а аховски дорого. И цена будет заключаться отнюдь не в отнятом у нас времени, силах, положении и даже, мать её, не в деньгах! Головы с плеч полетят массово, кровь польётся рекой. И, будь ваш Орден Феникса всё ещё жив и ринься ему на выручку, всё закончилось бы ровно тем же. Лишь так возможно вызволить уже далеко не золотого, а горемычного мальчика из злополучного замка, прихватив с собой заодно и неудачливую рыжую макушку.

– Я понимаю, Драко, но это не отменяет того факта, что всё это – чертовски страшно и отвратительно! Всё больше думая о том, согласился бы сам Питтер на такое, могу смело сказать, что нет. Никогда! Он бы десять раз предпочёл собственную смерть, но только не гибель других людей в обмен на его спасение! – продолжала корить себя Гермиона. Но всё же, в чём она не сомневалась ни на минуту, так это в том, что в этой истории она не остановится и пойдёт до победного конца. Она не бросит их – не после всего, через что её друзьям пришлось пройти. Даже если будет люто ненавидеть себя и проклинать за содеянное до конца своих дней, сколько бы времени ей не было отведено...

– В том-то и загвоздка, Гермиона, что не ему теперь решать и выбирать. Для него всё кончено, и, если бы не твоя спасательная операция, он не избежал демонстративной казни. Предпочтёшь для него смерть?

– Конечно же, нет! – практически выкрикнула Гермиона, возмущённо посмотрев на Драко. – Но эти жертвы! Святой Мерлин! За такое пользовательское, безжалостное отношение к несчастным людям этот мир ещё обрушится на мою голову. И поделом мне будет! – не выдержав, запричитала она и уткнула лицо в ладони, сгорбившись на кровати. Драко шумно выдохнул и за локоть мягко притянул её к себе, уложив рядом. Он крепко обнял её и стал поглаживать по спине, его губы коснулись её виска. Гермиона больше не могла сдерживаться, она в голос разрыдалась, коря себя за непростой выбор и осмысление того, сколько людей она погубит... На что их обречет!

– Тише-тише! Перестань, не будь такой наивной дурёшкой, – довольно ласково проговорил Драко, видя, насколько ей сейчас сделалось паршиво. – Неужели ты полагаешь, что эти люди будут слепо верить, что все останутся живы-здоровы, что никто не пострадает, и все они в конце судьбоносного дня преспокойно и счастливо будут распивать сливочное пиво в одном из баров на окраине страны? Гермиона, все они понимают, что идут на смерть! Своих родных они, если не совсем дураки, укроют и спрячут, всячески обезопасят к нужному моменту, ну а сами ради призрачной надежды на наступление мира во всём мире ринутся на дело, зная, что нового дня, скорее всего, уже не увидят.

– Но эта надежда ошибочна, Драко! Её больше нет, ничего нет! – судорожно закачала она головой, уткнувшись носом в его плечо, словно только он один, несмотря ни на что, был способен укрыть её от этой до болезненного суровой реальности. – Волан-де-Морт победил, большая часть страны принадлежит ему, многие бывшие повстанцы стали мириться с такой политической обстановкой, а спасение надежды магического мира уже не сыграет никакой роли. Переворота не будет, а бедный мой Питер навряд ли годится заново держать ответ и дать бой, вести за собой легионы. Он уже не тот! Осталась лишь обезображенная оболочка и частичка израненной, кровоточащей души, которая, быть может, скрывшись подальше отсюда, ещё сумеет начать совершенно новую затворническую жизнь. Нам ничего больше не остаётся, а позволить ему так унизительно и незаслуженно умереть я не могу! Он хороший, замечательный, самый верный и преданный человек, настоящий друг и верный товарищ. Он просто не должен вот так, во имя чьего-то эгоизма и фанатичных бредней, лишиться жизни! Не должен, Драко! Нет! Нет! – Гермиона словно уговаривала себя смириться с тем, что всеми теми людьми, вопреки всему, придётся пожертвовать. Поступиться своей благой целью она не могла, но средства её достижения были поистине ужасными... Она, как чистая и светлая девушка, которая могла корить себя разве что за частично связанную с ней гибель мистера Уизли и жестокую пытку Клариссы Ванточ, никогда ранее не пачкала руки в крови. А сейчас ей предстояло закрыть глаза на гибель по меньшей мере нескольких десятков человек, которые будут введены в заблуждение относительно того, ради чего пойдут на верную смерть... Боже, кто бы знал, как больно ей было мириться с таким положением дел!

– Успокойся уже, Гермиона! Перестань!.. Ну, хватит, правда, – продолжал свои попытки утешить её Драко. Теперь он гладил её по голове, как маленькую девочку, бесконечно нуждающуюся в заботе, опеке и ласке. Хотя, в некой мере всё так и было для неё. В этом Гермиона и нуждалась, в особенности сегодня, в этот час.

– Драко, так не должно быть! Это слишком бесчеловечно! Вся эта история, но в особенности то, через что проходит... Питер, – больше всего Гермионе хотелось назвать Гарри по имени, но, даже будучи охваченной эмоциями, она не смела так подставлять Драко. – Он не заслужил такой смерти, а люди не заслужили слепой погибели! Не должно так быть, не может! Господи, и за что нам такая ноша? Почему всё так плохо?.. – и снова её душили горькие слёзы. Жалко было всех, даже в некой мере себя, но думать о своей персоне Гермионе хотелось в последнюю очередь. Бедный, бедный Гарри! И за что ему дана такая судьба? Сначала он потерял родителей; потом всё детство страдал в семье, где был нелюбимым, ненужным ребёнком; затем его каждый год терзали всё новые беды, которых он не был в состоянии избежать. Потом пошли потери друзей, близких, скитания по лесам и полям в поисках крестражей, и всё ради победы над темными силами... А под конец – проигрыш судьбоносной битвы и целой войны, его войны! За ней же последовали плен, бесконечные пытки, унижения и истязания... Святой Мерлин! Что он, что Рон – никто из них не должен был так мучиться и страдать. Никто!.. Никогда!

* * *

Она долгое время не могла уснуть. Слезы неконтролируемо стекали по лицу, Гермиона сотрясалась в рыданиях. Остановиться не выходило, в эту ночь ей это было не по силам. Внутри накопилось столько обиды, боли, опустошения за всё, что с ними происходит, и всё это нашло выход в этих эмоциях. Ей просто нужно было выплакать то, что скопилось внутри, что душило её теперь в разы сильнее. Чувство вины давило, оно было, пожалуй, самым отчетливым и сильным. Гермиона ничего больше не говорила, да и не хотела; Драко тоже молчал. Он неизменно находился рядом и, даже несмотря на сильную усталость, не ложился до тех пор, пока она не утихла и не провалилась в сон. Она заснула прямо в его объятьях, согревшись в тепле его тела, а Драко крепко прижимал её к себе. Глаза слипались, тело ломило от усталости, но раньше времени он не ложился, понимая, что нужен Гермионе, что, оставшись наедине со своим горем, она ещё больше будет сходить с ума. Сегодня она столкнулась со слишком суровой реальностью, от которой хотелось лезть на стену, выть во все голоса, содрать с себя нахрен кожу, но разве могло это хоть чем-то помочь ей или её друзьям?!.. Драко понимал её чувства, разделял их, ощущал её боль, но делал это безмолвно. Он без того взял на себя роль гонца не просто с плохими, а с отвратительными вестями, и угнетать её ещё сильнее не хотел. Когда она успокоилась и тихо уснула, Драко несколько раз погладил её по волосам, словно маленькую. Она была слишком невинной, и потому замарать руки в этой грязи для неё было неимоверно тяжело – это шло вразрез с самим её существом, с натурой воительницы и спасительницы. Драко точно знал, что её посещала страшная мысль оставить всё, как есть, дать отступную, ничего не делать и не губить невинные души, ведь гибель стольких людей была для неё настоящей трагедией, даже несоизмеримых размеров катастрофой! Но бросить Гарри Поттера и Рональда Уизли, которых она по-прежнему любила всей душой, Гермиона также не могла. Не смела!..

Чёрт их подери, какие же они всё-таки были разные! Мысли об этом не раз закрадывались Драко в голову, но сегодня – в особенности. Конечно, гибель сотен людей не оставила бы его совсем равнодушным, но и убиваться по ним он бы подолгу не стал. До таких вещей он сделался толстокожим, бесчувственным, для него приносить в жертву других было в порядке вещей, особенно если это касалось его врагов. Что до Гермионы, она была совсем иной. Светлой! Вот просто светлой, не запятнанной той грязью, в которой он давно бы потонул, окончательно превратившись в кровожадного и безжалостного ко всему ублюдка... Если бы не она! Эта удивительная девушка с добрым сердцем и широкой душой заставляла его пробуждаться от всех тех кошмаров, в которых он обитал, которые были его обыденностью. Гермиона же была другой, словно существовала по сей день отдельно от их алчного мира и военных времён, и потому возвращаться к ней стало для него таким подарком судьбы. Драко растворялся в ней, лишь с ней, пусть ненадолго, он мог забыть обо всём на свете и почувствовать тепло, уют, любовь. Меньше всего ему хотелось когда-либо потерять её и то время, что было им отведено, даже подарено. Всё больше с каждым днём он чувствовал и понимал, как сильно полюбил её, насколько она стала важна и дорога... Эта чёртова его грязнокровка с карими глазами и пышными длинными волосами, к чьему дыханию он неизменно прислушивался, даже несколько обрадовавшись тому, что ей стало легче, и сон хоть на какую-то долю мог забрать её боль...

Когда Гермиона открыла рано утром глаза, настенные часы показывали всего шесть часов. Она так и заснула одетой, но сейчас хотя бы была бережно накрыта одеялом. Рядом сидел Драко – в дорожной мантии, уже собранный в путь. Гермиона мягко усмехнулась, глядя в его пока ещё немного сонное лицо.

– Доброе утро. И давно ты за мной наблюдаешь? – вскинула она брови. После крепкого и даже, к её удивлению, спокойного сна настроение её также заметно улучшилось, что не ускользнуло от внимания Драко.

– Я таким не промышляю, но сижу тут всего несколько минут. Под утро, а тем более в присутствии кого-либо постороннего, ты очень чутко спишь. Чужой взгляд в последнее время ты ощущаешь даже сквозь сон, – негромким голосом рассказал он.

– Учту этот нюанс, – растянула она губы в улыбке и, протянув руку, накрыла ею тыльную сторону его ладони. – Спасибо, что был рядом.