Butterflies on your hands🖤🦋/Бабочки на твоих руках

Parr49🖤🦋

- Да, конечно и, — видно, что Брукс замялась, не зная как у меня спросить о том, что между нами.

— Я и сам не знаю, что между нами, — притянул её к себе и провел носом по шее, такой приятный запах: то ли мята, то ли какой-то цветок, возможно аромат парфюма сбивает меня с толку; мне так трудно оторваться, — но нам нельзя палиться ни перед кем, ладно? — она кивнула и наши губы слились в прощальном поцелуе, — кстати, мы так и не поговорили, — я подмигнул ей, надел кепку и перелез через поручни на балконе, ещё раз касаясь её губ.

Элизабет

Дождавшись когда он, коснется подошвой газона, я резко закрыла окно и упала на кровать, улыбаясь как дура. Не знаю, что это было, но это лучшее, что когда-либо происходило со мной в жизни. Он просто сводит меня с ума. Я закусила губу, вспоминая как он властно и по-собственнически прижимал меня к себе, будто он-безжалостный охотник, а я-добыча. Стоп, я какая-то слишком легкая добыча. Нужно быть более недоступной и загадочной, как там говорят: " В каждой девушке должна быть изюминка?" Ну вот, а в чём же тогда моя изюминка, если я откроюсь ему так быстро. " Я дома " Ну вот, мои мысли сбиты, ещё и убирать придётся.

***

— И так, давайте обсудим заданное для прочтения вам произведение: «Похищение Персефоны Аидом». Устроим небольшой опрос или может кто-то хочет начать дискуссию.

Я смело подняла руку и с неким азартом внутри начала свой рассказ.

— Аид в этом мифе типичный мужик. Захотел себе девушку — украл. Без задних мыслей и тем более не заботясь о том, чего хотела Персефона. Её мать вообще чуть не уничтожила всю жизнь на Земле, но конечно ему-то какая разница он ведь в аду, — некоторые начали активно со мной соглашаться и дополнять.

— Прекрасно, Элизабет. Есть ли желающие оспорить эту мысль? — учительница прошлась глазами по кабинету и указала рукой на кого-то, кто сидел позади меня.

— Что за детская чушь? Даже если он и является прототипом современных мужчин, то совсем в другом ключе. Вы можете ненавидеть Аида за то, что он украл Персефону, но это единственный бог, который ни разу не изменил своей жене, всегда прислушивался к ней и действительно любил, — высказался Хосслер, не сводя глаз со своего карандаша, который он в конце разломал пополам и наконец поднял глаза, — разве не это образ настоящего мужчины?