Недобитые

Глава 19 (61). Всего лишь неприятная ассоциация

Имон хотел исчезнуть.

Это чувство стало неотъемлемой его частью за все бесконечные дни, проведённые в космосе, на станциях и планетах; куда, предположительно, вели нужные им следы. Каждый раз эти следы оказывались ложными, и отчаяние постепенно возрастало. Оно не исчезало ни на минуту с тех пор, как Ромелла Ортегор и её помощник Томас встретились с ними и сообщили, что очередной след, проверенный ими, оказался ложным.

Затем, проведя исследование, которое Имону показалось сомнительным, Ромелла смогла связаться с неким Сириусом Эзароном. Они все следили за их разговором, разве что Ри почти всё время только и делал, что разбирался с какой-то информацией в своём планшете. Имон же внимательно слушал, ловил каждое слово, тут же проверял то, что казалось ему сомнительным, в Потоке. Но когда не выдержал и влез Анубис, всё стало происходить слишком быстро. Имон не успел понять, когда было решено встретиться с Сириусом Эзароном на Шаюне. И его обещание прибыть в одиночестве не внушало доверия.

Сверяясь с Потоком, Имон мог назвать точное количество дней, прошедших с вечера у Освальдов. Он бы мог даже назвать часы, минуты и секунды; но, стоило ему отвлечься, он терял счёт времени и не понимал, сколько уже прошло. Его мозг будто автоматически отключался в моменты, когда Пайк проверял его протез на наличие мелких повреждений, которые не были устранены сразу же после нападения. Пытаясь быть хоть немного полезным и приблизиться к бешеному темпу работы Иззи и Анубиса, он проверял в Потоке ту информацию, которую они ему доверяли: незначительную, ложную с вероятностью в девяносто девять процентов, но даже с ней Имон едва управлялся. Он терял связь с реальностью чаще, чем признавался в этом, и почти не спал. Мешал либо страх, либо обрывки воспоминаний, напоминавшие кошмары. Неестественно стерильные лаборатории, медицинское оборудование на каждом углу, острые инструменты, кровь, стекающая по руке, и чьё-то присутствие рядом. Не врачей, окружавших со всех сторон, а за смотровым стеклом. Чьё-то размытое пятно наблюдало за ним, и Имону всё время казалось, что он пытался рассмотреть более чёткие очертания.

Это было отвратительным чувством, потому что каждый раз, просыпаясь, Имон не мог вспомнить, кого он видел. Имена, лица и слова постоянно ускользали, но назойливое ощущение, будто он до сих пор находится где-то очень близко к правде, не оставляло его.