Грехопадение святых

Глава 69: Снежинки - это падающие звёзды...

Глава 69: Снежинки — это падающие звёзды, которые, приближаясь к земле, становятся, вопреки законам перспективы, лишь тусклее и меньше.

Уроды искренне любят всё, что так на них не похоже.
И лижут, и режут нежную белую кожу.

***

Приложив кусок марли, смоченной в спирте, к своей загноившейся ране, Юнги, поморщившись от резкой, пронзающей всё тело боли, устало скосил взгляд на высокий старинный оссуарий, в котором теперь хранились останки Сокджина, и невольно скривился. Оссуарий? Серьёзно? Хосоку вообще заняться нечем или же резко все урны для праха в колонии закончились? Вот к чему весь этот пафос? Не слишком ли много чести для кого-то вроде Лилит? Оссуарий, предположительно, VI–VII вв., в музее под толстым стеклом хранить нужно, а не использовать как бак, вытрушивая туда остатки мусора из крематория, оставшиеся после Сокджина. Такой плевок в душу истории… Возмутиться бы, да кто его станет слушать?

Отложив марлю в сторону, Юнги ближе подошёл к оссуарию, стоявшему прямо на полу, и, присев на корточки, принялся внимательно его осматривать. Ящик этот был прямоугольной формы, его размеры чётко соответствовали по длине — бедренной кости человека, по ширине — тазу, по высоте — общему объёму костей, включая череп. Закрывала ящик плотная двускатная крышка, плоская и сводчатая. По всему периметру ящика были нанесены разные узоры и письменные символы. Красиво. Только вот прикасаться страшно, вдруг рассыплется? Интересно, а как подобная роскошь оказалась в «Кванджу-1»? Всё ведь наследие древнего мира должно бережно храниться во французском и ватиканском секторах. Или уже нет? Сложно ответить.

Юнги из тех людей, которые не застали период распада и нового деления границ. Сидя глубоко под землёй, изолированный от внешнего мира, с толстыми решётками на окнах, в своей персональной тюрьме-квартире, он мог довольствоваться лишь имеющейся в колонии информацией. Он рос в эпоху железных дверей от видоизменённых, скрываясь, как от зверей. Он знал неприлично много для «Тэгу-5», но вот для поверхности был глуп, как пробка. Болезни, когти, кровь, разоренные госпитали опустошенных сердец, ржавые гвозди, всаженные в глаза, лишенные век — всем этим его годами щедро пичкали старшие жители колонии, стараясь уберечь от «ошибок». Эта грязь навсегда пристала к его коже. Её ничем не отмыть.