Без памяти

Часть 3. Глава 18. Конец

Коул держит над коробкой сразу две вещи – синюю клетчатую рубашку и флакон одеколона. Видимо, от вида этих вещей я бледнею в лице, потому что мое замешательство не ускользает от Коула.

- Лили? - он вопросительно приподнимает бровь. - Что это?

- Это... твоя рубашка... - мямлю я.

- И что в ней такого особенного?

Я опускаю глаза в стол. Не знаю, как сформулировать. Как облечь в слова все те эмоции, что я испытываю, глядя на эту вещь.

- Лили? - допытывается он, пытаясь поймать мой взгляд.

- Коул... - возражаю я.

- Лили, - с нажимом говорит он.

Сегодня вечер откровений, и я понимаю, что мне никуда не деться от объяснений. Коул делает глоток вина, и показывает глазами на мой бокал, чтобы я последовала его примеру. Можно подумать, это придаст мне сил, которых уже не осталось.

Я выпиваю залпом все оставшееся в бокале вино и протягиваю дрожащую руку к рубашке. Когда мои пальцы касаются мягкого клетчатого флиса, я притягиваю его к себе и подношу к щеке. Я утыкаюсь в ткань носом и втягиваю запах. К сожалению, за столько лет запах Коула окончательно выветрился из ткани. Теперь она пахнет сыростью и землей. Холодом и тоской. Мои руки безжизненно падают на стол вместе с рубашкой.

- Лили? - обеспокоенно повторяет Коул.

- Эта рубашка и одеколон... - подрагивающим голосом говорю я, не поднимая взгляда от куска ткани в моих руках, - Именно из-за них меня заставили собрать эту коробку и закопать. Это была твоя любимая вещь... Ты всегда в ней ходил. И дома, и на занятиях, и гулять, и кататься на скейте... Когда ты пропал, я забрала ее себе - она пахла тобой. Я носила ее днём, а ночью засыпала, только уткнувшись в неё носом. Когда твой запах начал выветриваться, я придумала его суррогат - брызгала ее твоим одеколоном. Мой психотерапевт говорила, что так я делаю себе только больнее - создаю иллюзию, что ты жив, цепляюсь за мнимое ощущение твоего присутствия в моей жизни, когда мне наоборот надо отказаться от напоминаний, чтобы не травить душу. Чтобы суметь пойти дальше. В итоге, она убедила меня избавиться от всех этих вещей. И, честно говоря, Коул, я до сих пор так для себя и не решила - было ли это моим спасением или предательством.