Как ты меня хочешь? |Лиза Ира|

78

— Ну у вас же должны быть хоть какие-то прогнозы?! — Таня недовольно прищурилась, угрожающе наклоняясь в кресле и стараясь сдержать рвущееся из неё возмущение.
— Милая, — стоящий рядом Холлидей положил ладонь ей на плечо. — Давай мы спокойно выслушаем доктора.
— Мы слушаем его уже почти два месяца! — вспыхнула Лазутчикова. — И ничего не меняется!
— Я понимаю ваше беспокойство, — мужчина напротив профессиональным успокаивающим жестом приподнял ладони и мягко улыбнулся, — но нужно набраться терпения. Такие вещи не проходят легко и быстро. И никогда нельзя быть уверенным, сколько конкретно времени может понадобиться на выведение из такого состояния.
— Вы это говорите уже седьмой раз! — почти прорычала Таня.
— Я готов говорить это гораздо большее число раз. Для меня это вполне привычное занятие, — он слегка пожал плечами. — У нас есть очевидный прогресс.
— Вы это называете «очевидным прогрессом»?! — все-таки захлебнулась от возмущения Лазутчикова.
— Ваша сестра стала говорить, — доктор назидательно приподнял палец, — а это уже очень хороший знак.
— Точно, — Таня откинулась на спинку кресла и скептически сложила руки на груди. — Она говорит: «оставьте меня в покое». Отличный знак!
— Но прогресс налицо. Раньше она ничего не говорила, — он снова пожал плечами.
— Всё это в точности повторяет её состояние в подростковом возрасте, — включился в беседу Холлидей. — Вы ведь собирались изучить возможности аналогичной терапии.
— Да, — мужчина помассировал виски и опустил взгляд в стол. — Я изучил её медкарту и, к сожалению, не нашел ничего, что могло бы хоть как-то помочь нам продвинуться. Так что… Я вынужден согласиться с мнением вашей супруги: тогда её из подобного состояния вывело вполне конкретное событие. И если бы сейчас…
— Сейчас Лиза не сможет нам помочь! — рявкнула Таня. — Сейчас она и есть причина! И её больше…
Она запнулась и резко расслабилась, и Док тут же сжал пальцы на её плече.
— Да-да… Я понимаю… — продолжил доктор как можно мягче. — Я думал о том, что могло бы помочь в данных… Эмм… Обстоятельствах. Но вы правы: самое простое и эффективное решение нам недоступно. А его аналогов, учитывая состояние Ирины, просто нет. Именно поэтому я и прошу вас набраться терпения. Время в любом случае играет в нашу пользу.
— Я не могу больше смотреть на мою сестру в этом месте! Почему мы хотя бы не можем забрать её домой?!
— Татьяна… — мужчина посмотрел ей в глаза спокойным долгим взглядам, собираясь в который раз сказать одно и то же. — Поймите: сейчас очень многое может стать для неё триггером. Ей может стать хуже в вашем постоянном присутствии и в услових, которые напоминают о стрессе. Поэтому и было решено избавить её сейчас от стрессогенного окружения. И мы всего лишь в реабилитационном центре, а не в психбольнице. Конечно, вы можете принять решение самостоятельно, и у меня нет права вас остановить, но я настоятельно не рекомендую забирать Ирину домой. По крайней мере до того момента, пока она не сможет адекватно коммуницировать с окружающими.
— И что значит адекватно коммуницировать? — снова прищурилась Лазутчикова. — Моя сестра вроде не буйная!
— Это значит, что она станет говорить что-то более осмысленное, нежели «оставьте меня в покое». Идеальным будет, если ваша сестра сама сможет принять решение о возвращении домой.
— А если этого никогда не произойдёт?! — в панике выдохнула Таня.
— Не стоит поддаваться таким настроениям, — покачал головой мужчина. — Острая форма посттравматического стрессового расстройства не продолжается более трёх месяцев. В дальнейшем будет гораздо проще.
— Звучит не слишком оптимистично, — пробормотала Лазутчикова, с тревогой оглядываясь на мужа.
— Я уже говорил, что симптомы могут сохраняться долгое время, — покачал головой доктор. — Даже всю жизнь. А наша задача помочь вашей сестре справиться и научиться контролировать это. Напоминания о произошедшем могут приводить к обострению. Нужно постараться оградить её от этого.
— Охх, — Таня опустила голову, пряча подступающие слёзы. — Какой же кошмар…
— Всё будет хорошо, милая. Нужно время, — Док ободряюще провел ладонью по её волосам и повернулся к доктору. — Мы бы хотели увидеть Иру.
— Конечно. Я попрошу вас проводить в её комнату.
Всю дорогу, пока они шли извилистыми светлыми коридорами, щедро уставленными цветами, Таня непрерывно всхлипывала, и Холлидей заботливо поддерживал её под руку. И только возле двери в комнату Иры он решительно развернул к себе жену и взял её лицо в ладони:
— Всё, Таня, успокойся. Как ты собираешься забирать Иру домой, если не можешь держать себя в руках? Мы должны поддерживать её, а не напоминать ей…
Лазутчикова молча кивнула, уткнулась носом ему в плечо и громко выдохнула, успокаиваясь. Док уже привычным движением достал платок из кармана и протянул его жене. Через пару минут она натянула на себя вымученную улыбку:
— Пойдём.
Холлидей осмотрел её заплаканное лицо и скептически поджал губы.
— Ну что?! — тут же взорвалась Таня. — Ты вот серьёзно веришь в то, что она хоть что-то замечает вокруг себя?!
— Таня…
— Перестань! Рядом с ней можно гранаты бросать, а она и не шелохнется! Думаешь, моя рожа произведет на неё неизгладимое впечатление?!
— Ладно, — он со вздохом повернулся к двери и взялся за ручку. — Всё равно начинай привыкать быть спокойной рядом с ней. Рано или поздно ей станет лучше. И неплохо бы научиться не реветь круглые сутки.
Лазутчикова хотела ещё раз возмутиться, но Док уже открыл дверь, и она прикусила язык.
Ира, как и всегда, лежала в кровати, пустым сонным взглядом глядя в потолок и перебирая пальцами уже изрядно потрепанную салфетку. Таня не удержала тяжкого вздоха при виде этой картины, и присела на краешек кровати рядом с сестрой:
— Привет, малышка.
Ира чуть прикрыла глаза, но не издала ни звука.
— Мы с Доком подумали взять тебя на прогулку. Может пройдёмся?
Ответом снова послужила полная тишина, и Лазутчикова с очередным вздохом вытянула из пальцев сестры салфетку, взяла со стола новую и положила её на грудь Ире. Та тут же схватила её, возвращаясь к прежнему занятию.
— Доктор говорит, что у нас есть прогресс, — снова попыталась привлечь её внимание Таня. — И что, если ты сама захочешь вернуться домой, то мы сможем тебя забрать.
Ира с силой сжала салфетку и отвернулась к стене.
— Оставь меня в покое, Таня, — пробормотала она совсем тихо.
Таня открыла было рот, но Док быстро взял её за руку:
— Милая…
Она обернулась к мужу, глядя на него огромными глазами, вновь наполнившимися слезами, и он уверенно потянул её на выход:
— Нам пора. Пусть Ира отдыхает.
В коридоре Лазутчикову снова сорвало: она вцепилась в рукав Холлидея и заревела, и тому пришлось практически тащить её на улицу.
На свежем воздухе она сумела взять себя в руки, хотя по-прежнему крепко сжимала пальцами рукав мужа. Он усадил её на скамейку в небольшом, но довольно живописном сквере, и крепко прижал к себе в ожидании, когда она окончательно успокоится.
Минут через десять Таня глубоко вдохнула, чуть отодвинулась от него и вытерла слёзы:
— Я в порядке.
— Хорошо, — спокойно кивнул Док.
— Правда.
— Ладно.
Порой Лазутчиковой хотелось просто придушить мужа. Его спокойствие в такие минуты раздражало её, и желание отыграться на нём было очень сильно. Когда она остывала, то понимала насколько не права, но в моменты слабости ничего не могла с собой поделать. Она даже обвиняла его в безразличии и равнодушии, что тот переносил максимально мужественно, изо всех сил стараясь не реагировать на её выпады.
— Весь этот кошмар — моя вина, — вдруг тихо выдала Таня, глядя перед собой.
— Боже, Таня! — выдохнул Холлидей. — Ну конечно же нет!
— Моя, — она упрямо качнула головой. — Я могла бы это предотвратить. Всё это. Понимаешь?
— Ну как бы ты могла это сделать?
— Я могла не отпускать Лизу. Могла остановить.
— Перестань, Таня. Ты не могла…
— Могла, — резко перебила его Лазутчикова. — Могла поговорить с Ирой, вместо того, чтобы просто отпустить её. Могла настоять на своём. Я знаю Лизу, Док… Знала… Я бы смогла…
— Таня, послушай…
— Нет, это ты послушай! — взвилась Таня, поворачиваясь к нему и яростно сверкая глазами. — Я не стала ничего делать! Просто не стала! И знаешь почему?!
— Почему? — Холлидей слегка приподнял бровь.
— Потому что я посчитала, что так будет лучше! Лучше для Иры! Если Лиза уедет! — она снова всхлипнула, но тут же зло сжала зубы, сдерживая слёзы. — Несмотря ни на что, Док! Несмотря на то, что я прекрасно знала о чувствах Лизы! Знала о чувствах моей сестры! Я всё равно решила, что Ире будет лучше с кем-то другим! Что Лиза не подходит ей! Что сделает ей больно рано или поздно! И я позволила ей уехать! Просто спустила всё на тормозах! И что теперь?! Даже ничего не делая, я умудрилась всё испортить!
— Таня, прекрати! Это не так… — он попытался взять её за руку, но Лазутчикова яростно дёрнулась, не позволяя к себе прикоснуться.
— Это так, Джон! Так! У меня была масса возможностей всё исправить! Я могла не отпустить Лизу! Могла рассказать Ире о её планах! Могла отдать ей это чёртово кольцо! Но я решила, что так будет лучше! — она вдруг вздрогнула всем телом и расслабилась, будто внутри неё лопнула струна, до этого державшая её на самом краю, на пределе возможностей, и вот, наконец, не выдержавшая. — Боже, Док… Это я её убила… Ты понимаешь?..
— Господи! — Холлидей тут же с силой прижал её к себе. — Никого ты не убивала, глупая! Ты ничего не могла изменить и не должна была! Ира приняла решение, Лиза приняла решение! Ты не имела права в это вмешиваться!
— Но я могла, — всхлипнула Лазутчикова.
— Даже не думай об этом.
— И сейчас… Лизы нет, Иры тоже почти нет… А я…
Холлидей отодвинулся от жены, потянул её за подбородок и заставил смотреть себе в глаза:
— Послушай меня, пожалуйста. Это всё просто ужасно, да. Но не говори так, Таня. Ира будет в порядке. Когда-нибудь обязательно будет. Мы справимся с этим.
— А если нет? — шёпотом спросила Лазутчикова.
— Не может быть никаких «нет», Таня. Ира настолько сильно заслуживает счастья, что, если понадобится, то случится грёбаное чудо. Я не склонен к мистике, но я искренне в это верю. И ты должна просто верить.
***
Наверное, можно сказать, что после ухода Тани и Дока Ира почувствовала некоторое облегчение. Каждое их посещение отзывалось нестерпимой болью в груди. В основном она к ней уже почти привыкла — точнее привыкла её терпеть — но сестра неизменно вызывала новые яростные спазмы. Возможно, она могла попросить их просто не приходить, но для этого нужно было приложить усилия, да и Таня вряд ли смогла бы допустить подобное… Поэтому она старалась лишь максимально погрузиться в себя в их присутствии.
Большую часть времени она проводила в каком-то странном пограничном состоянии. Её мучила постоянная сонливость, и, пожалуй, за время проведенное в этом милом месте у неё был шанс выспаться на всю оставшуюся жизнь вперед. Если бы не одно «но»… Стоило заснуть, как на неё беспощадно обрушивались кошмары.
Раз за разом перед ней появлялось безжизненное бледное лицо Лизы, капли крови на её щеке, пустой взгляд невидящих глаз — это было так ярко и так нестерпимо, что, несмотря на постоянное желание спать, она делала всё, чтобы этого не происходило. В итоге её бодрствование превратилось в состояние близкое к снам наяву.
Поначалу она не скрывала своих проблем от персонала, что привело к назначению снотворного. Оно никоим образом не избавило её от кошмаров, но бороться со сном у неё больше не получалось. Поэтому вскоре во время вечернего и ночного обхода она просто стала делать вид, что крепко и спокойно спит. Снотворное отменили, и девушка смогла максимально сократить время проведённое в компании умирающей Андрияненко. Конечно, полностью прекратить спать у неё не получалось, но пара часов мучений и восемь часов мучений — не одно и то же.
Впрочем, если разобраться, то ночные кошмары были не самым ужасным, хотя и выработали у девушки чёткий страх перед сном. Потому что наяву её преследовали регулярные флешбэки. Первое время они возникали только в виде разговора с Таней. В голове начинали звучать её слова, перед глазами вспыхивало перепуганное лицо сестры, даже пальцы ощущали холод металла от сжатого в них обручального кольца. Потом они дополнились нереально яркими воспоминаниями о Лизе. Их ссоры, расставания и тот последний разговор с Андрияненко перед её уходом: поджатые губы, окаменевшие скулы, разочарованный взгляд.
И это было бы ещё более невыносимо, чем любой ночной кошмар, но… Вскоре её флешбеки стали разбавляться совершенно другими образами. Всё то прекрасное, что связывало их с Лизой, постепенно стало вытеснять остальные воспоминания. Тот пикник, когда Андрияненко не смогла удержаться от их первой близости, рассвет на озере, который они встречали в крошечной лодке, день рождения, который Ира считала лучшим в своей жизни, несмотря на то, что именно он положил начало концу, все их кошмарные свидания и все настойчивые попытки Лизы быть романтичной, все ночи, проведенные вместе…
Она всё чаще и чаще видела улыбку Андрияненко, ощущала нежные прикосновения её рук, слышала её тихий голос, улавливала такой знакомый, едва уловимый аромат её духов. Всё это было так реально, так близко, так соблазнительно…
Сначала это действительно немного пугало её: даже в том состоянии, в котором она находилась, Ира понимала, что начинает путать реальность с фантазией, а прошлое с настоящим. Но вскоре разум начал сдаваться, и девушка просто проваливалась в воспоминания, позволяя им полностью захватить себя. В такие моменты она погружалась в другую реальность, в которой Лиза по-прежнему была рядом… Эта реальность была такой желанной, такой счастливой и такой безопасной, что бороться с этим погружением было просто невозможно.
В итоге всё её существование заключалось в мучительном ожидании этих состояний, а паузы между ними она старалась заполнить максимальным отчуждением от всего вокруг. Порой суета персонала и ежедневные посещения сестры жестоко выдергивали её из этого хрупкого мира, безжалостно разбивали его, заполняя разум миллионами болезненных осколков, и сердце девушки было готово разорваться от отчаяния вслед за рухнувшей иллюзией. Ире стало жизненно необходимо зацепиться за неё, удержаться внутри, продлить настолько, насколько возможно… И осознание того, что весь реальный мир ей элементарно мешает, становилось всё отчетливее.
В конце концов, Ира пришла к единственно верному, по её мнению, решению: найти способ остаться в этой реальности и максимально ограничить вынужденное общение с окружающими. Но в тех условиях, в которых она находилась на данный момент, это было невозможно. И уже пару недель она мучительно старалась придумать выход. Учитывая её постоянную заторможенность и недосып, разработать какой-то гениальный план у девушки не получалось. Она вновь и вновь теряла мысль, путалась в логических построениях и элементарно уставала.
Но сейчас у неё в голове настойчиво крутились слова Тани о том, что она может вернуться домой, если захочет. Ей не очень была понятна причина подобной возможности, но вряд ли сестра стала бы ей врать. Она напрягалась изо всех сил, стараясь проанализировать это, и по крупицам у неё всё-таки стало рождаться подобие плана.
Она прекрасно понимала, что для того, чтобы её по-настоящему оставили в покое и не терзали неожиданными появлениями и заботливым участием, необходимо добиться видимости полного здравомыслия и спокойствия. Ну может быть не полного… Но достаточного для того, чтобы Таня позволила ей быть одной… В ближайшее время на это рассчитывать было сложно, но постепенно вполне могло получиться… И тогда никто больше не сможет ей помешать…
***
На ленивое и тягостное сочинение всех деталей плана и на подготовку к нему у Иры ушла почти неделя. За это время Таня заметно воодушевилась «прогрессом» в её состоянии. Лазутчикова стала замечать, что сестра уже не столь погружена в себя, что она всё явственнее реагирует на происходящее вокруг, а энтузиазм её лечащего врача только подпитывал эту уверенность.
И в очередное посещение Таня даже сумела улыбаться довольно искренне, что не укрылось от младшей Лазутчиковой. Они с Доком застали Иру на прогулке, если можно так назвать пару часов почти неподвижно проведённые на скамейке.
Таня сидела рядом с сестрой, увлечённо рассказывая последние сплетни и надеясь вызвать у Иры хоть какую-то реакцию, а та слушала её вполуха, в ожидании подходящего момента.
Наконец, Таня перевела дух и задала подходящий вопрос:
— Тебе бы не хотелось поехать с нами в горы, малышка?
Конечно, она совершенно не рассчитывала на ответ, поэтому просто оторопела, когда Ира вдруг тихо произнесла:
— Для начала мне бы хотелось поехать домой.
Таня изумлённо переглянулась со столь же ошалевшим Доком, и слегка кашлянула, собираясь с мыслями, но Ира решила не терять времени:
— Я не могу больше здесь оставаться, Таня.
— Хо-хорошо, — заикаясь, выдала Таня. — Тогда мы поговорим с доктором и…
— Это не всё, — перебила её сестра.
— Эмм… Что ещё? — с готовностью откликнулась старшая Лазутчикова.
— Я перееду к Лизе.
— Что??? — в первое мгновение на Таню обрушился самый настоящий ужас от мысли, что сестра просто забыла о произошедшем, и всерьёз планирует жить с Андрияненко.
— Перееду в дом Лизы, — слегка раздражённо уточнила Ира, поворачивая голову к ней. — Я помню, что она умерла, Таня. У меня стресс, а не амнезия.
— Ну вообще-то…
Таня намеревалась сообщить, что амнезия вполне может стать следствием стресса, но Ира вновь прервала её:
— Очень подло было бы со стороны амнезии случиться со мной именно сейчас, а не пару месяцев назад. Ты не находишь?
— Ну… — растерялась Таня. — Но, Ира… Это…
— Я понимаю, что тебе не нравится эта идея, но… — Ира глубоко вздохнула. — Я не смогу находиться рядом с вами… По крайней мере пока…
— И ты думаешь, что в доме Лизы тебе будет лучше? — скептически спросила сестра. — Ты ведь понимаешь, что…
— Не знаю, — пожала плечами Ира. — Знаю только то, что сейчас хочу именно этого. Может быть это что-то сродни желанию посмотреть в лицо своим страхам. В любом случае, если станет хуже, я всегда могу переехать в отель.
— В отель? — Таня почти обиделать на подобное, но Док быстро прикоснулся к её руке, останавливая возможное возмущение.
— Это не лишено смысла, милая. Если Ира действительно хочет этого, то мы должны поддержать её.
— Я действительно этого хочу, — спокойно подтвердила Ира. — И ещё…
— Да? — обречённо спросила Таня.
— Мне нужно будет подписать те бумаги на наследство.
Глаза Тани снова изумлённо округлились: вот уж чего она не ожидала, так это того, что сестра сама заговорит об этом.
— Там вроде нет никакой спешки… — растерянно пробормотала она.
— Просто нужно сделать это, — спокойно ответила Ира. — Не хочу потом возвращаться к этому вопросу.
— Ладно…
— И я была бы признательна тебе, если бы ты свозила меня на кладбище… — эти слова дались девушке с огромным трудом, несмотря на всю её подготовку к разговору. — Я пока не уверена, как буду чувствовать себя… там… Поэтому предпочла бы не ехать одна…
— Боже, Ира, — выдохнула Таня. — Ну конечно… Мы сделаем это вместе…
— Спасибо, — кивнула Ира. — И я бы хотела побыстрее отсюда уехать, Таня… Все эти люди… Они так сочувственно смотрят… Это просто невыносимо…
— Конечно, малышка…
***
Следовало отдать должное лечащему врачу Иры: его совершенно не обрадовало неожиданное решение о выписке и все сопутствующие новости. Но Таня была непреклонна. Радость от того, что сестра стала вести себя относительно нормально, перевесила все сомнения и опасения, и Лазутчикова безапелляционно напомнила ему о том, что он лично говорил о выписке по желанию Иры. Так что тому пришлось согласиться.
Иру выписали уже на следующий день, и она сразу же, не поддаваясь на уговоры Тани хотя бы попробовать остаться дома, собрала свои вещи, погрузила их в машину и уехала к Андрияненко.
Дом встретил её тишиной и запустением. Старшая Лазутчикова иногда заезжала туда, чтобы проверить всё ли в порядке, но не утруждала себя уборкой. Ира бродила по комнатам, задумчиво проводя пальцем по мебели и оставляя узкие глубокие дорожки в полусантиметровом слое пыли. Нужно было заставить себя привести всё здесь в более или менее нормальный вид, но она вполне закономерно отложила это на ближайшие дни. Сейчас же ей хотелось только одного: забраться в кровать и ни о чём не думать.
Находиться здесь было больно… Невероятно больно… Целый час девушка не решалась открыть дверь спальни, зная, что там её ожидают ещё большие страдания. Она стояла на пороге, взявшись за ручку и прикрыв глаза, и настраивала себя на нужный лад.
Вот сейчас она войдёт в комнату и увидит спящую Лизу: солнечные лучи назойливо пробиваются сквозь полуприкрытые шторы, играя в растрёпанных рыжих волосах, одеяло, как всегда, сбилось и почти сползло на пол, открывая взгляду обнажённое тело…
Ира выдохнула и распахнула дверь. Пусто и темно… Что и следовало ожидать. Она с трудом заставила себя шагнуть в комнату и добраться до кровати. Вытащила подушку из-под одеяла и уткнулась в нее, стараясь поймать знакомый аромат. Едва уловимые нотки ментола…
— Лиза… Как же мне тебя не хватает…
Она закрыла глаза и попыталась отключиться от всего вокруг. Горячее дыхание коснулось кожи, лёгкое прикосновение к плечу запустило по телу волну мурашек, невесомый поцелуй в шею мгновенно сбил дыхание… Ира чуть слышно застонала, мечтая только о том, чтобы это никогда не исчезало.
— Малышка моя, — раздался почти неразличимый шёпот в ухо. — Мне тоже тебя не хватает…