Как ты меня хочешь? |Лиза Ира|

82

Таня категорически отказалась помогать Лизе хоть в чём-либо, сославшись на то, что вся её помощь заканчивается максимально хреново, даже если поначалу и выглядит вполне успешной.
И тем вечером, в крошечном грязном баре на выезде из города, Лазутчикова сидела напротив, слегка покачиваясь от выпитого, и, поминутно сбиваясь и заикаясь, загибала пальцы, перечисляя все последствия своего вмешательства:
— Сначала… Я ради Иры скрывала от нее дет-таали наших отношений… К чему это привело?.. Правильно. Вы не могли быть вместе, а потом рас-стались… Потооом… Я помогала тебе её вернуть… К чему это привело?.. Вы опять расстались… Не перебивай, Ли-иза… Дальше… Ты уехала, а я ничего не сделала, хотя могла… И это тоже было вполне соз-нательно… Что мы имеем? Имеем какой-то ад… А затем… Я скрывала от неё всё, что произошло с тобой… Или не произошло… Или могло п-произойти… Не важно… Короче, скрывала… Думала, так лучше будет… А в итоге? Всё могло быть иначе… Ты бы узнала о том, что случилось с Ирой гор-раздо раньше… Послала бы всех далеко и надолго ещё весной… И моя сестра бы сейчас не жила бы в этом трансе своём… — Таня на мгновение умолкла и передёрнула плечами. — Она не спит почти… Но и не бодрс-твует… Я-то в курсе… Я ж лучшая сестра на свете… Слежу за ней круг-ло-суточно… Даже тачку взяла в ар-ренду, чтобы она не заметила…
— Хм… — Лиза слегка поперхнулась пивом. — Вот ты совсем больная всё-таки, Таня.
— Ты… — Лазутчикова недовольно ткнула в неё пальцем. — Сама следила за мной!
— Не сравнивай вынужденную необходимость и добровольную маниакальность, Таня. Мы говорили с тобой давным-давно, что твоя забота о сестре переходит все границы разумного.
— Но как же иначе? — грустно вздохнула Таня. — Кто-то должен ведь о ней заботиться.
Андрияненко опустила голову, задумчиво изучая полупустую бутылку перед собой, а потом вдруг пожала плечами и усмехнулась:
— Я дальше сама справлюсь как-нибудь…
— В смысле? — изумлённо икнула Лазутчикова.
— В прямом. У меня вот было много времени подумать. И я пришла к выводу, что слишком долго и слишком сильно всё усложняла. Боялась чего-то… Что не достойна твоей сестры, что никогда не смогу измениться, что не сделаю её счастливой… Но поняла, что была просто идиоткой…
— То есть ты теперь достойна моей сестры? — скептически хмыкнула Таня.
— Да я всегда была её достойна, — снова пожала плечами Андрияненко. — Мне понадобился целый год без Иры, чтобы убедиться в этом. Мне никто больше не нужен, кроме неё. И я думаю, что в состоянии сделать так, чтобы и ей никто не был нужен, кроме меня.
— Ого, Андрияненко… Твоё самомнение удивительным образом стало ещё больше, чем п-прежде…
— Это не самомнение. Просто данность. У тебя бывает так, что ты просто знаешь что-то без объяснений и аргументов?
— Типа как то, что завтра будет новый день? — усмехнулась Лазутчикова.
— Ну типа того, — задумалась Лиза. — Хотя даже в этом могут быть сомнения, в отличие от того, о чём я говорю… А так направление верное…
— Ладно… Доп-пустим… — кивнула Таня. — В любом случае выбора особого у тебя нет…
— Ну да… — Андрияненко слегка усмехнулась. — Стоило умереть, чтобы понять это.
— Точно, — Лазутчикова немного помолчала. — Теперь ты знаешь всё, Лиза… И только тебе решать, что с этим делать.
***
Два следующих дня Андрияненко проторчала напротив собственного дома в неприметном стареньком седане, любезно предоставленном ей Таней. Совсем новенькую машину, купленную в Техасе, Лиза предусмотрительно бросила в лесу неподалеку от города.
За это время Ира ни разу не вышла за дверь, и её присутствие в доме угадывалось лишь по включающемуся и выключающемуся освещению. В какой-то мере это упрощало для Андрияненко задачу: ей не приходилось тенью следовать за девушкой по городу, и было достаточно лишь внимательно наблюдать за окрестностями, в которых, к счастью, не происходило ничего подозрительного. Никто не следил за домом, не пытался попасть в него, да и сама Лиза никого так и не заинтересовала. Это успокаивало. До её визита к куратору оставалось всего три дня, и вскоре её исчезновение должно было стать официальным. Думать о последствиях не хотелось совершенно.
Но несмотря на то, что всё складывалось максимально удачно, ей становилось всё более неспокойно: желание хоть краем глаза взглянуть на Иру просто сводило с ума, а стремительно приближающийся момент встречи выводил её из остатков душевного равновесия. Возможно, если бы ей удалось хотя бы увидить Лазутчикову, то она бы не нервничала столь фатально, что почти поминутно вздрагивала и смотрела на часы. Сейчас она ощущала себя влюблённым по уши подростком, впервые спешащим на долгожданное свидание с девушкой мечты. И это было не самое приятное ощущение…
Конечно, она честно попыталась придумать хоть какой-то план действий. В голове рождались фантастические и довольно глупые образы: от проникновения в спальню через окно в ночной мгле до поджога собственного дома и героического спасения Иры. Но, к собственной радости, рациональность Андрияненко всё ещё давала о себе знать, вызывая острый приступ тошноты на каждую подобную идею.
В итоге никакого стоящего плана ей соорудить так и не удалось. Что сама она посчитала чуть ли не знаком свыше, впервые в жизни решившись полностью довериться интуиции. Поэтому, когда наступил тот момент, который казался ей самым логичным и верным, она просто выбралась из машины, максимально надвинула кепку на глаза и отправилась в цветочный магазин.
***
Утро собственного дня рождения Ира встретила ровно так же, как и любой день прошедшего года: открыла глаза и долго смотрела в потолок, стараясь вспомнить, кто она и что здесь делает. В голове на мгновение мелькнула мысль о том, что ей двадцать два, но она сразу же откинула её: эта дата не меняла в жизни абсолютно ничего. Только добавляла ставшей уже привычной боли. Душ и завтрак на автопилоте, предсказуемо проигнорированные сообщения с поздравлениями, телевизор без звука. Всё совершенно стандартно, стабильно, привычно. Девушка за всё это время создала для себя чёткий, проверенный алгоритм, который позволял находиться в относительном покое, и любое отступление от этих правил было способно вывести её из необходимого состояния и вновь ввергнуть в кромешный ад.
Ещё какое-то время назад Лазутчикова была уверена, что именно в этот день отправится в Бостон, но потом решила, что не станет придавать ему особое значение, чтобы случайно не выйти из спасительной апатии, поэтому билет был куплен на завтра. Сегодня же она планировала просто спрятаться дома от всего мира, по возможности избегать любого общения, и надеялась, что небеса сжалятся и отправят ей в подарок какой-нибудь приятный сон с Лизой, а не очередной душераздирающий кошмар.
Таня, разумеется, написала ей сообщение с поздравлениями, на которые Ира ответила коротким «спасибо». Сестра же в ответ снова предложила хотя бы встретиться, что девушка просто проигнорировала. Надежда на то, что ей удастся провести этот день в тишине и покое, продержалась до самого вечера, когда в дверь раздался тихий стук.
Лазутчикова оторвалась от бездумного созерцания телевизора и посмотрела на дверь. Хотелось просто задержать дыхание и сделать вид, что её не существует на планете. Стук повторился чуть громче. Никто бы не притащился к ней без приглашения, кроме сестры, и Ира постепенно начала закипать. «Просила же не появляться?! Что сложного?!» Стук вновь взорвал тишину: уже уверенный и почти наглый.
— Ах ты, — прошипела девушка. — Прибью тебя, Таня, мать твою!!!
Она вскочила с дивана, подлетела к выходу, рассчитывая сходу сообщить сестре всё, что думает о её бестактности, распахнула дверь… И в полном шоке уткнулась в огромный букет белых роз… На подобное даже Таня не была способна… Это походило на какую-то отвратительную шутку или банальную ошибку, и Ира ошарашенно смотрела на цветы и на едва видневшуюся над ними потёртую кепку. А потом ей в руки молча всучили бланк доставки. Лазутчикова моргнула, немного приходя в себя, и растерянно отвернулась от двери, вглядываясь в список в поисках своей фамилии.
— Где подписать? — озадаченно спросила она, и за спиной послышался шорох.
— Вот здесь, — раздался хрипловатый шепот над ухом, обжигая неровным дыханием и заставляя девушку вздрогнуть. В бланк упёрся длинный палец, и Ира замерла… Мысли мгновенно покинули голову, сердце одним гулким ударом врезалось в грудную клетку, и она, не давая себе шанса подумать или засомневаться, быстро накрыла ладонью прохладную руку. Дыхание позади коротко всхлипнуло и затихло.
С минуту в комнате стояла полная тишина, в которой оглушительным ритмом пульса стучало «Только не просыпаться!». А потом Ира почувствовала осторожное прикосновение губ к уху и услышала всё тот же дрожащий шепот:
— Малышка… Я так скучала…
Оборачиваться было безумно страшно. Одно неловкое движение, один чуть более громкий звук — и всё могло рассыпаться в прах, разлететься вдребезги, рухнуть карточным домиком.
— Это сон, — прошептала Ира, закрывая глаза и стараясь даже не шелохнуться.
Длинный выдох снова опалил кожу, розы с шорохом упали у её ног, пара коротких бесшумных шагов всколыхнули застывший воздух, и девушка ощутила нежное прикосновение пальцев к щеке:
— Ира… Открой глаза…
— Нет… — она едва заметно, но уверенно мотнула головой.
— Прошу тебя… Посмотри на меня… — пальцы упрямо потянули её за подбородок.
— Я не могу… Если я открою глаза, ты исчезнешь…
— Я не исчезну… Обещаю тебе… Милая… Прошу тебя, просто посмотри на меня…
Несколько секунд девушка медлила, не решаясь так сильно рисковать, но всё же наконец нашла в себе силы и приоткрыла глаза. Они тут же встретились с внимательным карим взглядом, прожигающим её из-под козырька кепки, и Ира в который раз вздрогнула от дикой смеси радости и страха. Руки непроизвольно взметнулись вверх, обхватывая Андрияненко за шею:
— Лиза… Только не исчезай…
— Я же обещала, — губы Лизы изогнулись в легкой улыбке, но взгляд по-прежнему оставался максимально серьезным.
— Как бы я хотела никогда не просыпаться, — прошептала Лазутчикова, боясь даже моргнуть.
Лиза внимательно смотрела на девушку перед собой, и сердце сжималось от того, что она видела: до ужаса хрупкая фигура, казавшаяся совсем невесомой, даже будто прозрачной; бледное изможденное лицо, явственно свидетельствовавшее о том, что Ира почти не спит; измученный взгляд потускневших зелёных глаз, в которых, казалось, навечно поселилась всепоглощающая боль… Андрияненко знала, что ей будет тяжело увидеть любимую, но не думала, что всё окажется настолько плохо…
— Теперь всё будет хорошо, Ира, — Лиза опустила одну руку на талию Лазутчиковой и совсем нежно, будто боясь сломать девушку, притянула её к себе. — Я всегда буду с тобой. И никуда больше не исчезну. Даже если ты попытаешься прогнать меня… Никогда больше тебя не оставлю. Ты слышишь?
Ира кивнула, по-прежнему не мигая, и рискнула прижаться к Андрияненко чуть сильнее.
— Слышу…
— Мне нужно тебе очень много рассказать, любимая… — тихо продолжила Лиза. — Но не сейчас… Сейчас тебе нужно как следует выспаться… А потом как следует поесть… А потом снова выспаться… Хорошо?
Лазутчикова в ужасе округлила глаза и судорожно замотала головой:
— Нет, ты что?! Мне нельзя спать! Если я усну, то когда проснусь, тебя уже не будет!
Андрияненко тяжко вздохнула, постепенно постигая истинные масштабы проблемы:
— Я ведь обещала тебе, девочка моя… Я ведь всегда держу слово… — она на секунду запнулась, вспомнив, что на самом деле вовсе и не всегда, но решила, что уточнять это сейчас — не лучшая идея. — Когда ты проснёшься, я буду рядом.
Ира снова отрицательно мотнула головой, но Андрияненко быстро приложила палец к её губам, не давая возразить.
— Тшш… Ни звука… Пойдём…
Через мгновение Лазутчикова почувствовала, как сильные руки крепко сжимают её в объятиях, как ноги отрываются от пола, и вскрикнула от неожиданности, машинально вцепляясь в плечи Лизы.
— Тшш, — повторила Андрияненко, не спеша направляясь к лестнице. — Не бойся ничего.
Через минуту она уложила девушку в кровать, устроилась рядом и прижала её к себе. Кепка слетела с головы, и длинные волосы рассыпались по подушке, заставляя Иру растерянно заморгать. Лазутчикова даже протянула руку, с опаской касаясь локонов, опускавшихся гораздо ниже плеч.
— Да, милая, знаю, — улыбнулась Андрияненко, перехватывая её удивлённый взгляд. — Это довольно непривычно выглядит… Я обязательно разберусь с этим…
— Нет… — покачала головой Ира, продолжая перебирать волосы Лизы. — Не нужно ни с чем разбираться… Мне нравится…
— Это сейчас не важно, малышка… — Андрияненко медленно провела большим пальцем по её щеке. — Сейчас тебе нужно уснуть… Ты устала, милая… Тебе нужно просто отдохнуть… А когда ты проснешься, всё будет хорошо… Слышишь?
Ира на секунду зажмурилась: этот сон повторялся вновь и вновь и всегда заканчивался одинаково кошмарно.
— Не будет хорошо, когда я проснусь, Лиза… Так уже было… Много раз… И каждый раз я просыпалась одна… Это так ужасно…
— Это последний раз, девочка моя, — Лиза притянула девушку ближе, укладывая её голову себе на плечо. — Я обещаю тебе… Всё будет хорошо… Пожалуйста… Прошу тебя…
Лазутчикова ощущала, как по лицу ползут привычные слёзы: она всегда плакала во сне, если в нём была Андрияненко. Каким бы прекрасным он ни был…
Лиза совсем тихо что-то шептала ей, и девушка постепенно проваливалась в сон. Она изо всех сил пыталась справиться с этим, не позволить себе заснуть, но размеренный голос Андрияненко, тёплые объятия, нежные поглаживания по спине и чувство абсолютного спокойствия, в которое погрузилась Ира, делали своё дело. В конце концов, она не выдержала, прильнула к Лизе всем телом, уткнулась носом ей в шею и позволила спасительной тьме поглотить себя.
А Андрияненко продолжала осторожно гладить её по спине и говорила, говорила, говорила. Даже зная, что девушка крепко спит, она не могла остановиться. Она рассказывала ей о Бостоне, о работе, о всём том, что произошло, о том, как сильно она скучала и о том, что больше без Иры она уже не сможет. Всё это ещё предстояло повторить, что, возможно, окажется гораздо сложнее, чем сейчас… И Лиза просто ловила момент, когда можно не выбирать слова, не подбирать интонации, не задумываться над смыслом. Ей не хотелось даже думать о том, что будет завтра, когда Ира проснётся… И как тяжело им придётся восстанавливать всё то, что они так легко разрушили… Сейчас же во всём мире существовали только её голос и размеренное дыхание любимой девушки…
В ту ночь она рассказала спящей Ире, кажется, обо всём, что волновало её, что не давало покоя, что ей хотелось бы изменить и даже то, о чём она мечтала. Андрияненко знала, что многое из сказанного так и останется лишь в тишине этой комнаты, и что никогда больше она не рискнёт озвучить это вслух… Поэтому сейчас слова лились из неё потоком, унося девушку в водовороте собственных чувств и эмоций…
— Знаешь, Ира… Я так долго думала о нас с тобой… Вспоминала… Всё то, что чувствовала к тебе… Как всё это менялось… Сначала мне казалось, что всё началось с того самого первого поцелуя… Что именно он стал точкой отсчета… Потом я проанализировала все свои эмоции к тебе и поняла, что это началось гораздо раньше… Я никак не могла вспомнить этот момент… Момент, когда ты перестала быть для меня всего лишь младшей сестрой Тани… Момент, когда я стала видеть в тебе совсем иное… Момент, когда ты стала занимать всё больше и больше места в моём сердце… И знаешь… Однажды ночью, уже в Техасе, я вспомнила его… Это было словно удар молнией… Знаю, звучит ужасно пафосно и так банально… Но я даже вскочила с кровати… Это воспоминание возникло так резко, и было таким ярким… Во всех деталях, во всех моих эмоциях… И сейчас я точно знаю, что это был именно тот момент…
Она немного помолчала, собираясь с мыслями, а потом прикрыла глаза, снова рисуя перед собой ту картинку. Картинку, которая прочно поселилась в её сердце, и которая теперь так очевидно служила для неё началом такого длинного и сложного пути.
— Когда тебе было пятнадцать… — наконец продолжила Лиза, нежно коснувшись губами лба спящей девушки. — Ты сломала ногу… Вы тогда с Крисси сбежали к озеру, потому что Таня запрещала тебе… И ты упала с обрыва… Там такой дурацкий обрыв… Не знаю, помнишь ли ты вообще… Вы с него с разбегу ныряли в воду… И ты поскользнулась на самом краю, и упала на берег… Там было не слишком высоко, но тебе хватило… Тане звонить ты, естественно, боялась и позвонила мне… Честно говоря, мне и самой хотелось прибить тебя, пока я неслась к озеру, собирая все светофоры… Думала, что тебе не избежать семейного скандала… И что я, однозначно, буду на стороне Тани… А потом я увидела твой взгляд, и всё перевернулось… Весь мой мир тогда перевернулся, малышка… И как я этого не поняла?.. Ты так смотрела на меня… Так доверчиво… Своими огромными зелёными глазами… Чёрт… Я несла тебя на руках, а ты просто молча на меня смотрела… Даже не плакала… Я несла какую-то чушь, успокаивала тебя… Хотя успокаивать как раз меня нужно было… И я чётко поняла, что до последнего буду защищать тебя перед Таней… Мы ведь с ней в итоге здорово поссорились тогда… Но мне всё же удалось отстоять свою позицию и максимально смягчить её гнев… А ещё тогда же я поняла, что буду защищать тебя от всего мира, если понадобится… И что никогда не оставлю тебя… Что всегда буду рядом… Тот момент стал началом всего этого, Ира… Ты стала для меня самым важным на свете… Самым необходимым… Конечно, тогда мои чувства к тебе были далеки от того, во что в итоге превратились. Это была скорее острая привязанность и безграничная забота… И это тоже сыграло свою роль… Когда я так долго не могла понять, как обстоят дела на самом деле… Даже потом, когда ты стала встречаться с Харди, я не понимала, что моя плохо сдерживаемая неприязнь к нему — не более чем банальная ревность… Я всегда была уверена, что этот недоумок не достоин тебя… Конечно, это действительно так… Но будь на его месте кто угодно другой… Я любого считала бы недостойным тебя, малышка… И любого готова была растерзать за тебя… Просто поразительно, как же у меня не получилось понять этого раньше… Возможно, если бы ты не открыла мне глаза, я бы никогда не поняла этого…
Андрияненко снова замолчала, всматриваясь в безмятежное лицо Иры. Её переполняли чувства, о существовании которых она когда-то даже и не подозревала. И которые стали неразрывно и безнадёжно связаны только с этой девушкой. Она снова осторожно поцеловала Иру, стараясь не потревожить её сон, и прошептала:
— Но именно в тот момент, малышка, я уже была обречена… Обречена тонуть в твоих глазах… Обречена замирать при звуке твоего голоса… Обречена остро нуждаться в прикосновениях к тебе… Обречена была влюбиться в тебя по уши, Ира… И сейчас я обречена любить тебя до самого конца…