Убийство при свете рампы

14.3

Официальное расследование гибели актрисы Клэр было завершено спустя неделю после смерти Мериэль Мерод. Капитан Дамина долго и мучительно размышлял, какое сообщение дать в газеты по сему поводу – и, с благословения полковника Эрнани, отправил в «Королевский вестник» весьма сдержанный отчет о несчастном случае.

Так будет лучше, повторял он про себя слова начальника. Есть материи слишком тонкие, чтобы выдержать прикосновение правды, и одна из них – репутация августейшей фамилии. Одно лишь слово «убийство», упавшее с пера городского стража, словно жирная клякса, мгновенно растечется по редакциям и салонам, марая имена кавалера Таэссы Таэльи, принцессы Фэйд Филавандрис, принца Рэйнаро Рамирре и даже, быть может... Нет, этого никак нельзя допустить.

Спустя два дня после выхода очередного «Королевского вестника», сообщавшего о прекращении расследования смерти актрисы Клэр за отсутствием признаков преступления, в кабинет капитана явился кавалер Руби Риальто. По-прежнему тонкий и бледный, он больше не казался хрупким: рыжие волосы не падали мягкими волнами на плечи и грудь, а были скручены в тугую косу, дедовские черты проступили острее и резче, да и черный костюм с широкополой шляпой делал Руби старше своих лет.

Немало подивившись такой перемене, капитан Дамина предложил ему стул в самых почтительных выражениях и даже не решился назвать запросто, по первому имени.

- Я привез письмо от дедушки, - сказал юноша и положил на стол перед капитаном конверт. – Он благодарит вас за эффективное и деликатное расследование. Мы оба благодарим, - добавил юноша, слегка поклонившись.

- Я всего лишь выполнял свой долг, - ответил капитан Дамина, вернув поклон.

Некоторое время они оба молчали.

- Чем вы займетесь теперь? – спросил капитан.

- Учебой, - серьезно ответил Руби. – Столько всего случилось со мной в эту весну... Словно шторм налетел посреди полного штиля, а я не знал даже, что в мире бывает шторм. Так глупо вел себя... Глупо и дурно.

- Вы держались прекрасно, кавалер Риальто, - тактично отозвался капитан, заметив, как на лице юноши невольно проступают сознание вины за анонимные письма, и сознание того, что капитану об этих письмах известно решительно все, и стыд, вызванный этим сознанием. – Так уж устроен человек, чтоб ошибаться. Одни ошибки нас учат, другие закаляют, третьи губят – главное, не бояться одних, знать меру в других и избегать третьих. И вовремя различить их.