Убийство при свете рампы

7.3.

Дома он разложил материалы дела на своем рабочем столе и принялся сводить полученные за день сведения. Первым делом он нарисовал на чистом листе условные часы, а сверху поместил план театра, полученный от режиссера. Затем капитан мысленно воспроизвел перемещения всех опрошенных лиц в промежутке между девятью и половиной десятого вечера.

Лица эти, к неудовольствию капитана, вели себя весьма подозрительно: почти весь антракт пробыли в одиночестве, не пересекаясь даже друг с другом. Сопоставив их показания, Дано отметил на часах примерное время замены петли и надрезания страховки - от двадцати до двадцати пяти минут десятого. Последним рядом с виселицей находился кавалер Таэсса Таэлья. Загадочный шорох в левой кулисе, о котором вспоминал актер, поначалу показался капитану ложью, но потом он вспомнил еще кое-что. Чуть раньше мастер Яго заметил недалеко от места преступления Клэр, приходившую проверить надежность страховки - или же, напротив, перерезать ее. Стало быть, Таэсса слышал ее. Интересно, что она все-таки делала возле столярной мастерской...

Дано снова развернул записку, найденную в туалетном столике актрисы. Версия самоубийства напрашивалась сама собою, признал он. Двадцатилетняя девушка, два любовника и фантастически богатый, но пожилой и суровый покровитель. Анонимные письма, на одном из которых какой-то жестокий шутник наклеил ее портрет с вырезанными глазами. Беременность, случившаяся черт знает от кого, может быть, и не от Хальстена и не от принца Рамирре даже. Страх, что все откроется и в будущем ее ждет позор, крах карьеры и бедность. При таких обстоятельствах слова "Я не смогу" выглядели вполне логичными. Но что-то все же было не так с предсмертной запиской, несмотря на достоверное авторство Клэр. Чутье подсказывало капитану: на эту бумажку нужно обратить особое внимание.

Дано перенес свои выкладки на отдельный лист, дважды обведя фразу "анонимные письма". Леди Мерод сказала, что Клэр получила еще одну анонимку незадолго до смерти. Может быть, она все еще хранится в ее комнате, или кто-нибудь из ее любовников видел письмо и сможет припомнить его содержание.

Кстати о любовниках. Судя по рассказам леди Мерод и Руби, ярл Хальстен был человеком не особенно щепетильным. А его высочеству королевская гордость вряд ли позволит быть "одним из" - только единственным, только самым лучшим. И хотя познания капитана Дамины в придворной жизни ограничивались газетными статьями о королевских балах и приемах, у него сложилось стойкое впечатление, что принц Рамирре несколько терялся на фоне своих братьев. Старшему, блестящему красавцу-офицеру, газеты неустанно пели дифирамбы, заранее услаждая слух будущего монарха; младший, венец творения, появлялся в прессе как очаровательный сорванец и всеобщий любимец. О среднем писали мало и нейтрально - так может, любовь прекрасной актрисы компенсировала ему недостаток популярности? Впрочем, пока роль принца Рамирре в деле оставалась неясной, капитан предпочел не делать выводов раньше времени. Совесть дворянина и офицера протестовала против того, чтобы причислить потомка древней царственной фамилии к подозреваемым в доведении девицы до самоубийства.

Или все же в убийстве? Дано еще раз посмотрел на листок с часами. Итак, примерно в двадцать минут десятого Клэр в последний раз проверила страховку и ушла. Сразу после этого в кулисе появился кавалер Таэлья. Подобраться к виселице тайно больше никому бы не удалось: режиссер наблюдал весь третий акт из правой кулисы, статисты-стражи на виселицу не поднимались, а "палач" производил свои манипуляции только на сцене, под взглядами сотен глаз. Но самое главное - никому из них не было никакой выгоды в смерти Клэр. Зато кавалеру Таэлье в следующем сезоне благополучно вернут роли и звание ярчайшей звезды Королевского театра...