Storybook |TXT|

Оковы нашего безумия pt.2

Сердце Бомгю неистово рвется наружу, выбивая тысячу сильных ударов в секунду, болью и пульсацией отдающихся в висках, когда понимает, что он встал. Он смотрит словно сквозь, прожигая и уничтожая того Бомгю, что он показывает миру и открывая глубоко запрятанную робость. И через мгновение, так тихо, словно призрак, он оказывается около беззащитного Гю, дыша в его тонкую шею своим горячим дыханием, что сразу же пробирает до дрожжи и мурашек по всему телу. Гю от неожиданности отскакивает куда-то в сторону и чуть не падает от связанных глаз и рук. В этой темноте, наедине с ним никак не спастись и ни за что не ухватиться. Так страшно и, кажется, что даже через мрак видна усмешка на лице этого подонка. Он не говорит ни слова, молчит и наслаждается своей игрой, своей властью. Он слишком близко. Гю чувствует сбивчивое дыхание с ароматом дорого вина, и отчего-то вдыхает его так, словно дышать больше нечем. Этот запах приятно растекается внутри, заставляя изредка подрагивать хрупкое тело, но ощущение опасности, страха и безумия вперемешку с возбуждение охватывает с каждой бесконечно длинной минутой.
Теплая и черствая ладонь касается маленького лица, очерчивая большим пальцем ровную линию скулы. Он делает это так нежно и медленно, словно перед ним фарфоровая кукла, способная разбиться от одного только прикосновения. Мурашки пытаются поглотить целиком, и сдавленный стон выходит из уст, когда он невесомо касается губами шеи Бомгю, с наслаждением передвигаясь то к чувствительным ушам, то к красивым острым ключицам. Бомгю просит прекратить, пугаясь странной реакции своего тела, пугаясь зарождающегося желания внизу живота. Он тихо рычит, потому что на самом деле Гю действует на него вдвойне сильнее. От этого рыка у Бомгю в животе словно бушующий океан проносится, но он безумно старается запомнить это, сам не понимая почему. Крепкие руки нетерпеливо обхватывают Гю за талию, ведя за собой, а потом он оказывается у него на коленях. Он прижимает к себе так настойчиво и сильно, будто Гю прямо сейчас может исчезнуть. И теперь-то Бомгю понимает, что это только начало, и понимает, что сопротивляться больше не сможет. Но не понимает, как быстро прожить эту ночь, пока всеми силами будет стараться выбить хоть стон из его уст.
Бомгю всем телом чувствует позади крепкую спину, способную полностью закрыть собой и сделать его рядом совсем крохотным. Сейчас они сидят почти неподвижно и оба ощущают свои в унисон бьющиеся сердца. Ему словно большего и не надо, но вот Бомгю никогда не бывает достаточно. И он осторожно ерзает по его возбуждению, на что тот прижимает к себе ещё сильнее, и дышит ещё рванее. Бомгю делает это ещё раз, настойчивее, получая в ответ тот же невероятный и полный желания рычащий стон. Чёрт, почему это так заводит? Что это, если не безумие? Он не находит ответа ни на один из вопросов, но играть в его игру продолжает.
— Развяжи мои руки, — шёпотом просит Гю и пальцами ему удаётся ухватиться за ремень на его брюках, — пожалуйста ...
Он на секунду впадает в замешательство, а потом накрывает связанные руки Гю своими, словно обдумывая.
"Давай же"— думает про себя Бомгю и тянет за бляшку ремня.
Но вместо этого он резко скидывает с себя Гю, давая ему облокотиться о спинку дивана, а потом приближается так близко, что оказывается в миллиметре от его губ. Кажется, он боится и сомневается этого поцелуя. Они оба хотят, но оба молчат о своём желании. Гю уже было поддался вперед, и сам коснулся внезапно таких желанных сейчас губ, но он отстраняется и Бомгю еле сдерживает стон разочарования, как капризный ребенок, отворачивая голову в сторону.
Его руки медленно и мучительно опускаются на талию Гю, поглаживая кожу сквозь тонкую полупрозрачную ткань. Бомгю хочет, чтобы он касался его сейчас без этой чертовой рубашки. И все равно, что минуту назад он думал иначе. Он хочет этого. И он будто слышит Гю, направляя руку к маленьким пуговицами. Одна. Всегда лишь одна и дышать уже нечем. Вторая. Почему так медленно? Бомгю постанывает что-то невнятное и прогибается в спине прямо навстречу. Третья. И его губы на изнывающей от жара коже. Горячее с горячем. Кажется, что-то вот-вот они по-настоящему сгорят друг в друге.
Четвертая, пятая, шестая — одна за другой пуговицы сняты, и он ещё ни разу не оторвался от нежной розоватой кожи Гю. Низ живота уже совсем тянет от напряжения, но все его внимание на этих губах. На губах, которые прямо сейчас так мягко касаются каждого участка на оголенной коже Бомгю. На губах, которые будто созданы, чтобы делать это, чтобы сводить с ума и вызывать опасное желание в каждой клеточке тела. И Гю необходимо почувствовать эти губы на своих. Пока жалеть ещё не о чем.
— Поцелуй меня, — задыхаясь, требует Гю. — Давай же, я хочу этого…
Секундное сопротивление, всего секундное и его губы так же требовательно накрывают губы Бомгю. Он даже воздуха не успел как следует вдохнуть, но мысли сейчас только о том, что, наконец, он чувствует их. Мягкие, но искусанные, такие же горячие, как каждое его касание. Бомгю приоткрывает губы, давая разрешение продолжить. И он продолжает. Медленно, с жадным наслаждением сминает каждую губу по очереди, иногда оттягивая её зубами. А Бомгю насладиться не может этим привкусом. Бешеным коктейлем привкусов, в котором главный — страсть. Она чувствуется даже в их дыхании, но опасность в том, что её всегда мало. Так мокро и сладко. Гю открывает губы шире, чуть высовывая кончик языка. И как только его язык осторожно касается чужой, Гю не выдерживает почти громкого стона. Они так осторожно пробуют друг друга с разных сторон, а потом все более настойчиво, посасывая и переплетаясь в быстром экзотическом танце. Бомгю закидывает ноги на его бедра и притягивает к себе, ослабевшим телом поддаваясь вперёд. Он хочет чувствовать его ближе. И это действие оказало на него сильное влияние, заставляя целовать Бомгю бесконечно глубоко, словно тот последний источник жизни.
Громкие причмокивая вперемешку с сильными вдохами, заполняют всю комнату, а они заполняют друг друга. Его тело соприкасается с телом Бомгю быстрыми рывками. Они оба бешено двигаются, сливаясь телами, как только возможно. Но и этого достаточно, чтобы сойти с ума.
Непонятно, сколько они продержались, не отрываясь от лиц друг друга, и как вообще удалось оторваться, но сейчас они лишь жадно хватают воздух, пытаясь надышаться. Бомгю не хочет конца, поэтому снова тянется вперёд с немой просьбой продолжить, но в ответ получает руку на своей голове, что с нежностью запускается в карамельную копну и слегка поглаживает. Он не понимает, что это, но от этого сознание понемногу выходит от затуманивания. Затем он переходит к рубашке, застегивая её с такой же заботой. А потом он и вовсе своими губами касается лба Гю, задерживаясь на нем полминуты, пока его руки заняты развязыванием крепкой верёвки.
"Я не понимаю "— все, что успевает подумать Бомгю, когда дверь раскрывается и снова закрывается.
Он разминает онемевшие запястья, а потом стягивает с глаз ленту, ослепляясь ярким светом. Не думая, Бомгю подрывается с дивана и несётся к выходу, чтобы распахнуть дверь и проверить коридор. Он не мог так быстро уйти. Но ушёл. Коридор был полностью пуст, ни единой души. Бомгю начинает чувствовать странную пустоту вперемешку с виной.
— И что я наделал?
Это был риторический вопрос к самому себе.