Белый кот старейшины Цунчжэ (聪哲长老的白猫)

Глава 11. Ранение - это всегда неприятно, а беспокойство других - еще хуже

Цин Юйдунь открыл глаза — вокруг все было покрыто пеленой густого тумана. Он был таким плотным, что мужчина не мог увидеть ничего, кроме своего тела и пятачка земли, на котором он сидел в позе лотоса. Он огляделся и нахмурился, пытаясь понять, как здесь очутился. Но вокруг не было ничего, за что мог бы зацепиться глаз.

У него ужасно болела голова и в груди в районе сердца, но он был цел. Цин Юйдунь попытался вспомнить, что было до того, как он тут оказался. Смутные образы метались в его сознании, но никак не складывались в общую картинку. Он с некоторым недоумением обнаружил, что не помнит, как его зовут.

Сложив ладони в печать, он направил поток ци по меридианам, исследуя свое тело. Никаких повреждений, ничего аномального, но как только потоки ци приблизились к даньтяню, он почувствовал резкий укол боли. Нахмурившись еще сильнее, он попробовал проникнуть в даньтянь, но какая-то инородная сила как будто расползалась от его золотого ядра, отравляя чистую ци, которая в страхе отпрянула.

Что это? Духовным зрением мужчина заглянул в ядро и обнаружил всполохи черной ци. Откуда это? Цин Юйдунь сжал зубы, направляя ци в атаку на черный клубящийся дым.

Кто-то расхохотался так громко, что земля содрогнулась. Чистая ци мужчины вновь отступила, потерпев поражение. Хохот был неприятным, насмешливым, словно кто-то радовался тьме в его сердце. И как будто смутно знакомым. Но он не мог вспомнить, чтобы когда-либо знал человека, который хохотал так.

Туман стал еще гуще, а на лбу у Цин Юйдуня выступил пот от напряжения. Скоро он не мог разглядеть своих сложенных в печать рук, и ему показалось, что он ослеп. Его ци окутала черный дым в золотом ядре, изо всех сил сжимаясь. Мало-помалу черный туман становился все меньше, но ему стало тяжелее дышать. Казалось, белая пелена давит ему на грудь, пытаясь раздавить, как муравья. Он чувствовал, что по мере борьбы с тьмой его силы становятся все меньше, как песок, утекавший сквозь пальцы.

Постепенно температура его тела поднялась. Ему стало жарко, его ханьфу прилип к мокрой от пота спине. Тьма не сдавалась — она была невероятно сильной и упорной, пытаясь захватить все больше его ядра. Но и Цин Юйдунь интуитивно понимал, что не может проиграть. Он не ведал страха, но в этот момент почувствовал, что может умереть, если проиграет. Может, даже случится что-то похуже, чем смерть. Эта мысль была странной, непонятной, как будто чужой, но все же придала ему уверенности.