Белый кот старейшины Цунчжэ (聪哲长老的白猫)

Глава 21. В путь, или Как достать вашего Учителя за шичэнь

— Цзисюань, ты взял духовный кристалл? — спросил И Чэнь, сжимая его плечо. Они стояли у красивых каменных ворот, обозначавших начало территории секты Юньхэ. На тропе перед ними расстелилась горная дорога, убегавшая вниз по склону, — а над ней шумели деревья, скрывая потрясающий вид на горы Тайшань. Эта горная дорога открывалась только для учеников Юньхэ, а остальные должны были преодолевать десять тысяч ступеней, ведущих на пик Хаоюй.

У ворот собралась толпа — уезжающие, провожающие, зеваки.

— Взял, глава, — терпеливо сказал Цин Юйдунь, не обращая внимания на дотошливую опеку шисюна. Казалось, что он впервые спускался с горы, — так сильно волновался И Чэнь. Он три раза спросил у него, все ли он взял, больше напоминая курицу-наседку, чем почтенного главу Великой секты.

— И камни? И корабль? — уже во второй раз спросил тот.

— И то, и то, — отозвался Цзисюань.

Солнце только недавно вышло из-за хребтов, заливая все вокруг тонким утренним светом. Ученики, поднявшиеся до рассвета, зевали и потягивались, с внутренним трепетом ожидая долгую поездку на лошадях. Их старейшины были здесь же, собрав учеников в маленькие кружки и инструктируя касательно пути и Хэфэя. И Чэнь взглянул на Дин Хуна, старейшину Цоцзюэ, который с серьезным лицом сжимал плечо своего ученика и что-то ему втолковывал. Молодой человек с красивым лицом, наполовину скрытым челкой, сосредоточенно его слушал. Рядом с ним стояли его младшие братья, которых Дин Хун отправлял посмотреть на Конференцию, но этот ученик — Мин Дань — был его главной надеждой. Он даже подарил ему Улай — смертоносный веер, похожий на его собственный Улянь*. Это уже немало говорило о его ожиданиях от Мин Даня.

*Улай — танцующая орхидея, Улянь — танцующий лотос. Парные веера, созданные одним мастером.

Остальные старейшины тоже выглядели взволнованными или беспокойными. Некоторые ученики не ехали на Конференцию — с пика Яопин, поскольку уходили в горы на сбор лекарственных трав, и с пика Мушу и Кэси, что, впрочем, не удивляло. Пик Мушу пустовал уже двести лет, а пик Кэси... Даже мысль об этом причиняла И Чэню головную боль.

Некоторые ученики стояли в одиночестве, без старейшин, это тоже никого не удивляло. Старейшина пика Инъюэ находилась в странствиях, поэтому ее ученики были предоставлены сами себе, а старейшина Мочжоу был еще худшим затворником, чем Цин Юйдунь, столь редко покидая свой пик, что даже его ученики забывали, как он выглядит. Эти молодые люди сбились вместе, тихо переговариваясь, — они уже давно находились одни и неплохо ладили между собой, особенно учитывая то, что пики Инъюэ и Мочжоу были соседними.