Белый кот старейшины Цунчжэ (聪哲长老的白猫)

Глава 38. Ученики секты Юньхэ совсем не умеют пить

После ухода Чэнь Сяньюй пир продолжался своим чередом. Цин Юйдунь вел неторопливую беседу с Чэнь Канлуном, узнавая многое о мире заклинателей за пять лет его отсутствия. Дракон светился от радости при виде равнодушного лица его друга, и, должно быть, все остальные думали, что он сумасшедший, если мог так радоваться этому льдышке. У Цин Юйдуня была не самая блестящая репутация среди верховных культиваторов — по мнению большинства, он не умел вести нормальную беседу, был холоден и сух, а красивое лицо не могло спасти от впечатления, что вас окунают в ледяную прорубь, когда взгляд этих темных глаз останавливался на вас.

Однако глава клана Дракона давно считался безумцем из-за того, что много лет преследовал Цин Юйдуня и в конце концов каким-то невероятным образом умудрился подружиться с ним. Более того, старейшина Цунчжэ даже взял его племянника в ученики! Насколько же глубока связь между ними! Может быть, они и вовсе даосские компаньоны*?

*Партнеры по парному совершенствованию, ну вы понимаете.

Впрочем, поскольку Цин Юйдуня было невозможно пронять, а спрашивать древнего Дракона — все равно что тыкать змею палкой (довольно опасное занятие), никто не знал наверняка. Сейчас же старейшины и главы кланов наблюдали, как пятисотлетний Дракон ластится вокруг льда, и не понимали, все ли в порядке с головой у Чэнь Канлуна.

Хао Лэя ужасно раздражал Цин Юйдунь, а значит, его раздражали все, кто находился к нему ближе. Особенно его раздражало то, что все, кто находился близко к старейшине Цунчжэ, были самыми могущественными заклинателями мира. Поэтому, когда Вторая госпожа Чэнь в ярости что-то сказала Цин Юйдуню и ушла в гневе, он еле сдержал довольную ухмылку. Слух у заклинателей был отменным, поэтому слова, брошенные Чэнь Сяньюй, были услышаны всеми, кроме учеников, что сидели слишком далеко и не были столь сильны.

Троица, кстати, вообще мало на что обращала внимание. После первого кувшина в глазах у Мин Даня начало двоиться — ему показалось, что на столике образовался второй кувшин. После второго выпитого кувшина он уже не мог доверять своим глазам: кажется, на столике их было уже четыре. Хоу Пэн оставался как будто все таким же трезвым, а вот А-Цю начал икать, раскрасневшись от выпитого. Мин Дань потер правую половину лица, не скрытую челкой. Щеки его были красными, а в глазах все плыло. Он с ужасом уставился на свою пиалу, в которой поблескивала прозрачная жидкость. Он точно помнил, что только что та была пуста. Или не была? Когда это было? Все закуски на столике были съедены, и Хоу Пэн хихикал, кончиками пальцев постукивая по кувшину.