J hates H

45. Everything i'm not

***

Джокер убивает девчонку не случайно. Надоедливая, шкодливая, мразь, одним словом. Харли притащила. Такая хорошенькая, такая крошечная, ути-пути, - вот так она сказала. И Джокер правда терпел. Дня два, наверное, или три. Бесился, скрежетал зубами, но терпел. Она попросила. В последнее время она мало что просила. Ссохлась совсем, увяла, залезла в этот кокон, не выбраться, и слезы, сопли, сплошное разочарование. Джокер слышал, что это называется человечностью, - ненавидеть причуды других, но терпеть. Ему насрать на Харли, на её глупые девочкины эмоции и чувства, но кроме Харли никого больше нет. Если она совсем засохнет, то у него не останется того, кто раздражает, и кого можно раздражать. Нельзя так делать. Да и разрешения он своего не давал.

В общем она притаскивает девчонку. Джокер и имени её не помнит - фильтрует эту совершенно ненужную информацию, отделяет зерна от плевел. Она сюсюкается с малявкой, одевает её в красивые платьица, заплетает волосы в косы и банты. А Джокер наблюдает все это словно через толщу воды. Ему хочется размозжить голову ростовой кукле, потому что при виде её Харли счастлива. Так почему же она не могла быть счастлива, когда смотрела на него одного?

Ребенок орет по ночам, ребенок скулит, словно гиена, воет и требует. Всего подряд - еды, заботы, чтобы её все время держали на руках. Джокеру хочется снять с неё кожу, когда Харли берет её впервые в их постель. Но он все еще держится. Ладно же, Харли с Бадом и Лу, когда только принес, также возилась, сюсюкалась и целовала в мокрые носы. Ей надоест, она придет в себя и бросит эту ненужную глупую игрушку.

А потом наступает крайняя точка. Он не пьян и не обдолбан, а девчонка с золотыми кудряшками совершенно ничего ему не сделала. Она сидит на своем стульчике, смотрит на него своими большими синими глазами, а Джокер наводит на неё револьвер. Смотрит, ухмыляется, а потом нажимает спусковой крючок. Щелк-щелк, девочка хлопает глазами, начинает скулить. Джокер смеется заливисто и почти что весело. Харли забирает ребенка, глядит на него так безумно, прижимает свою игрушку к груди. А Джокер все смеется и смеется. Точка невозврата пройдена, и кукла Тутти будет сломана им, как бы Харли не просила пощады. Она его бесит, и она умрет. Вариантов нет.

Ночью Джокер забирает девчонку с собой в подземелье. У неё очень тонкая кожа, бумажная почти что, такая мягкая, атласная. Он проводит по ней ножом аккуратно, делает улыбочку. Малявка должна кричать, но уже не может, крохотные ручки связаны, крохотные ножки спеленаты. И это, наверное, настоящая красота. Невинная, совершенно неиспорченная. Он добавит пару штрихов, и все станет так, как нужно - идеально. А после он подарит её Харли, завернет в полиэтилен, навяжет бантик, преподнесет ей как лучший подарок, свой шедевр.