J hates H

62. My paradise

Кристен смотрит прямо перед собой, избегает зрительного контакта. Гордон разрешил ей присутствовать, о чем она раз сто уже пожалела. Лучше бы прятала свой юношеский максимализм, лучше бы скрывала это тщеславное тщедушное желание быть первой, раскусить, расколоть этого дьявола во плоти, древнего змея-искусителя в обличье человека.

Джокер сидит напротив. Кристен, конечно же, боится посмотреть. Глянула искоса, когда заходила в комнату допросов с двумя чашками горячего - себе и Гордону, шавкам не положено. Так вот. У него все как в ориентировках, все, как в новостях - растрепанные зеленые волосы, грязные, сальные, зачесанные назад потом, липким, холодным, кровью, горячей, красной. У него руки в наручниках не могут лежать на столе, блуждают, отстукивают одному ему знакомый мотив, перемещаются туда-сюда. Если бы он был без наручников, Кристен уверена, что была бы уже без трахеи, без глотательной функции.

И самое главное, что так любят впечатлительные маленькие девочки, - у Джокера глубокие глаза без дна. Не хорошие и не нормальные, но наполненные кипящей жизнью. В таких глазах хочется искупаться как в озерах, хочется познать, каково это, когда вот такие глаза прикованы взглядом лишь к тебе одной. Кристен понимает, что именно увлекло Харлин Квинзелл в этот беспощадный и безумный мир, что не давало выбраться все эти годы. Вот эти ужасные и прекрасные звериные глаза. Кристен чувствует, что Джокер смотрит на неё, но не позволяет ответного взгляда. Потому что это страшно, потому что ведь она тоже маленькая хорошенькая блондиночка с докторской степенью. Так какого черта.

Гордон ненавидит Джокера. Не только из-за Барбары, хотя, конечно, дочка на первом месте. Гордон из тех мужчин, которые если раз - то навсегда, которые и плечо подставят и жилетку, если понадобится. За таких нужно выходить замуж, от таких нужно рожать много детей. Гордон надежный, он столп их города, наравне с темным рыцарем, Бэтменом. А Джокер - это подтачивающая столпы волна, кислотная, вонючая, смертоносная. За это прежде всего Гордон ненавидит Джокера. За то, что старик не может понять мотивов клоуна, а Джокер не горит желанием рассказать. Просто хаотично тасует колоду, глядит, что же выпадет. Что бы это ни было, всяко хорошо. Забавно.

- Где Харлин? Что ты с ней сделал? - спрашивает Гордон устало. Они сидят в этой комнате уже часов шесть, Кристен все бегает за горячим, но оттаять не помогает ничто. Они взяли Джокера прошлой ночью. Вот так просто, словно его логово было отмечено на карте красным крестом. И клоун почти не сопротивлялся, пустил в воздух парочку шутих, брызнул несуразному неподготовленному юнцу паралитическим газом в лицо. И собственно все. Раскланялся, ухмыльнулся на камеру, позволил рассовать подельников по машинам, позволил заковать себя в наручники и посадить в полицейскую машину. Конечно же, самого комиссара.