J hates H

10. Kept awake

Маргарет работает в кондитерской. Всегда мечтала, с самого детства. Здесь ведь пахнет хлебом, мягким и пышным, корицей, кардамоном и лимонной цедрой. Мука такая рыхлая, рассыпчатая на её ладонях, как кокаин. А розочки на тортах похожи на аляповатые пошлые цветы на платьях. Это все воспоминания, Маргарет знает. Отпустить бы их в полет.

Маргарет не жалеет, что вот так запросто, в полных шестьдесят лет, взяла и бросила все. Дом с колоннами, старый чуть запущенный сад и качели, скрипящие на ветру. Это тоже воспоминания. Её, сокровенные, самые лучшие. Но кесарю - кесарево. В газетных вырезках совсем другое - монолитные колонны и широкая лестница, тяжелые бархатные гардины и люстры из настоящего хрусталя. Это все атрибуты, понты, как теперь говорят современные дети. Тогда они таких слов и не знали. Если бы сказку можно было нарисовать, королевский дворец был бы именно таким. И она хранит о нем самые светлые воспоминания. Они тоже из хрусталя. Легко бьются, превращаются в стеклянную крошку. Именно поэтому она здесь, а не там. Именно поэтому у неё руки по локоть в тесте, не в дерьме.

Даже больше, чем печь, Маргарет любит разглядывать людей - посетителей. Часто приходят стайки подростков - закатываются в пекарню, словно карамельки под язык, смеются, ерничают, ведут себя именно так, как и должны дети - беззаботно, так радостно напоказ, что хочется смахнуть скупую слезу. Вместо этого Маргарет улыбается, предлагает им воздушное безе, ежики кокосового печенья и самые сладкие, пенистые молочные коктейли. А они благодарны. Уплетают до треска за ушами, щебечут что-то друг другу с набитым ртом. Живут. Это так хорошо. Рядом с ними Маргарет счастлива.

Иногда приходят степенные дамы, в мехах и длинных красивых платьях. Они покупают чудесные торты, просят не упаковывать красиво. И Маргарет почти что видит, как прислуга разрезает торты, ставит на стол по кусочку для каждого члена семьи, а дама полусвета смущенно улыбается, когда домочадцы хвалят её удивительную стряпню. Как ты все успеваешь, милая? - спросит муж. Лорд какой-нибудь или уж точно богач. Сынишка ухмыльнется, перемазавшись в креме и обсыпке. А счастливая мамаша лишь постучит наманикюренным пальчиком по скатерти, таинственно улыбнется и скромно потупит глазки.

Маргарет очень хорошо помнит, как делала это сама. Читала книги вместо матери, повязывала банты в пышных и мягких, словно облачко, волосах, ругала за проказы и мальчишеские шалости, помогала справиться с домашними заданиями и страхом монстров. Самой не посчастливилось стать матерью, так другим хотя бы помогала. И это грело сердце до поры до времени. Сломалась все-таки. Руки стали ходить от усталости и от тремора, глаза стали подслеповатыми, слезящимися, а сердце перестало биться ровно. Ушла. Вот теперь стряпает для незнакомцев. Может, все к лучшему.