J hates H

25. About you

Карлита смотрит на босса и, по правде говоря, боится вздохнуть. Словно в комнате нависла черная туча, готовая разразиться снегом и градом прямо в лицо. На самом деле у нее классный босс. За такого можно душу продать. На улицах Нью-Йорка такие встречаются не часто, уж ей-то не знать. Банда - это осиное гнездо, но только не у босса. Босс справедлив и иногда даже милосерден. Босс не снимает голов с плеч, если того не требуют обстоятельства. Но босс и не слаб, умеет постоять за себя и за других, если того требуют обстоятельства. Наверное, в прошлой жизни босс был героем, и просто карта плохо легла, не та дорожка попалась, грабит банки в этой жизни, курит терпкие сигареты и играет в кошки-мышки с отпетыми головорезами. Карлита уважает босса, Карлита готова пойти за боссом в огонь и в полымя тоже, верность - то, чего ей не хватало в её прошлой жизни в Бронксе.

Но только не в такие дни. Босс сидит в кресле, скрестив ноги в лодыжках, пялится на огонь, хрустит костяшками пальцев. Босс улыбается, только ничего хорошего в этой улыбке нет - словно треснувшее стекло пережевывает. Кашляет хрустко в разбитый кулак, усмехается высоко, ненормально, печально. Карлита знает правила. Прошлое в прошлом, об этом с боссом не говорят. Потому что иногда, очень редко и совершенно не к месту, босс снимает головы с плеч. Просто так, с размаху, бейсбольной битой. Споки-ноки, деточки. Вот что на ней написано кровью. И вот почему босса уважают, боятся, чтут в какой-то мере. Потому что в боссе нет слабости, но есть много бескрайнего безумия, смешанного с еще более бескрайним горем. С боссом лучше не путаться по пустякам.

- Эээ, - прочищает Карлита горло, откашливается, - босс, там пришли. Она смотрит на кресло, пялится на подлокотники, как ногти босса впиваются в ткань, царапают, как лязгают волчьи зубы, как из горла исторгается булькающий уродливый смех. Словно кто-то проводит ногтем по стеклу. А черная туча над головой Карлиты разрастается все шире.

- Кто? - спрашивает босс. Не поворачивается, не делает попыток заглянуть комнатной собачонке в глаза, просто продолжает греть кости около огня - холодно в убежище, стыло, словно все тепло по крупицам вытянули, забрали, и никогда уже им не согреться до конца.

- Кан...кандидат, - срывающимся голосом сообщает Карлита, неуютно жмется поближе к двери. Это такое развлечение у босса - отделение головы от тела, кошкино клацанье зубами над загнанной в угол мышью. Потому что в такие дни никто не хорош, ничто не нравится, только и хочется, что рвать, ломать, дробить, избавляться от тех эмоций за грудиной, о которых Карлита мало что знает, но догадаться может. На самом деле ей и не хочется знать. Эта история была на всех газетных полосах. Романтичная история. Только закончилась она, пожалуй, в оттенках красного.