61. Flip-flops you got at the gap

200 11 0
                                    

На Харли блестящее обтягивающее платье, каблуки-стилеты, много красного на губах, много темного над веками. Она похожа на дорогую, но все же шлюшку. Таких было много в его клубе. Она сама была из этого гадючника, пока не переехала в пентхаус на сорок пятом этаже. Ей просто повезло, а он наколол её булавкой на свой галстук, распял её золотыми браслетами, изнасиловал её славой, развратил желанием. И все было шито-крыто, пока он её хотел. В этих блядских платьицах, натертую до лоснящегося блеска жирным маслом, сияющую, мерцающую, искрящуюся. В этих толстых золотых цепочках, украшениях аляповатых и тяжелых, но нужных ей для статуса. Чтобы каждая собака в клубе знала, кто она такая, чья она. В этих маленьких кружевных штучках, которые она натягивала на задницу и сиськи, кожаных, бархатных, сеточкой. О, все, что угодно.

Он смотрит, как она крутится у шеста, наблюдает из кресла. Тело утопает в мягком, вязком, белый порошок прожигает слизистую. Но ни один мускул в теле Джокера не дергается. Это так хорошо. Впервые за очень долгое время его отпустило. Словно закончилась паршивая лихорадка, температура упала до нужного уровня, снова позволив стать ему мерзкой ящерицей, - холоднокровным, как положено. Джокер смотрит на все ухищрения Харли - на её тугую задницу-горошину, на блестящие трупики губ, на мерцающие болотными звездами глаза. И ничего, совершенно ничего к ней не испытывает. Завод закончился, игрушка отслужила свою службу. Это так ха-ра-шо. Теперь нужно только отпустить ситуацию, отпустить Харли на волю, кишками наружу, без вариантов.

Джокер манит Харли к себе крючковатым пальцем, словно педофил, который хочет дать девочке конфетку. Так-так-так, заинька, подойди поближе. И она, как всегда, ведется. Джокер до сих не может понять, чего в ней больше - безумия, обожания или просто алчности. Без него её жизнь пошла бы известной дорогой - честные куртизанки существуют только в плохих второсортных киношках, на самом деле все шлюхи одинаковые. Джокер сейчас уже и не припомнит, за что именно выбрал её. Может быть, за смелость. За то, что не было в её глазах ни капли отвращения, когда она зарывалась пальцами в его глубокие борозды по щекам, не было и жалости, такой тошнотворной гаденькой эмоции, так не похожей на любовь, хоть все и называют. В ней было море чистого детского взрывного любопытства. Конечно же. Такие маленькие сучки любят запах пороха, огни на четвертое июля просто обожают, такие, как она, всю жизнь ищут папочку. Такие, как она, говорят, раз бьет, - значит любит. И Джокер, конечно, повелся. Она хорошо изображала покорность, на четверку - заинтересованность, слепое обожание - на отлично. С плюсом.

J hates H Место, где живут истории. Откройте их для себя