J hates H

50. Ashes to ashes

Власта знает, что с миссис Паркер-Янг спорить бесполезно. Хоть ты трижды протри пыль на всяких статуэточках и вазочках. Если она увидит хоть соринку, не избежать наказания. Власта привыкла к ее утонченной жестокости, такой, что даже и не подкопаешься. Потому она не перечит. Убирается чисто, готовит вкусно, сервирует красиво. Некоторые девочки брыкаются и огрызаются. Но за такое грозит самое страшное наказание - депортация, отправка на родину - в Сербию, Хорватию, Македонию, или откуда там они приехали. Власта этого не хочет. Дом сгрызен кровавой войной, мать только старая осталась. Ей нужны лекарства. Миссис Паркер-Янг это знает, Власта это знает. Хозяйка улыбается покровительственно, ехидно. Девочке из Восточной Европы некуда деваться. Девочка из Восточной Европы будет выполнять грязную работу ради двадцатки, будет ползать на карачках и убирать продукты жизнедеятельности богатых. Крошку кокаина с ворсистого ковра, алые капли «Бордо» с прозрачного стеклянного столика, сизый пепел с диванных подлокотников. В доме с колоннами так заведено.

Власта знает этот дом, как свои пять пальцев, проработала триста двадцать шесть дней в нем. Каждый вензель, каждая завитушка - плод её стараний, ее бесконечная история. Пальцы разъедены чистящим средством, мозоли набухли. Ногти обкусаны все, коротко, до мяса. Власта не умеет снимать стресс по-другому. Маме бы написать, да только рука не поднимается. И потому вместо слов Власта отсылает матери деньги. Тоже бумага, да только не пустая хотя бы.

Когда-то давно, когда Власта только начала ухаживать за домом, совершенно в другой жизни, когда нос был вздернутым, в веснушках, синие глаза смотрели на мир широко и открыто, а светлые волосы еще не были пропитаны до корней пергидролью, Власта думала, что они с миссис Пи поймут друг друга. Обозналась, конечно. Сытый голодного не разумеет. Даже вот так, когда портрет в золоченой рамочке висит по центру комнаты, когда под портретом стоит урна с прахом. Миссис Пи только посмеялась хриплым сигаретным смехом, дала подзатыльник, выгнала на кухню к другим таким же бездомным девчонкам, запретила об этом говорить.

Портрет Джонни висит над камином. Вообще-то, его зовут Джеймс. Джеймс Янг Третий. Но глаза у него черные, живые, не подходят к этому имени из трех составляющих, не подходят той короне, которую уже после смерти водрузила на голову сына мать. Эти глаза смотрятся лучше на хитрой моське Джонни-боя, не Джеймса Янга Третьего. Если бы Власта была чуть младше, обязательно бы влюбилась. Проблема в том, что Джонни умер еще до того, как она родилась. Уехал кататься на своем кабриолете и больше не вернулся. Поселился на этой фотографии, черно-белой, старой, но по-своему очень яркой.