J hates H

55. A beautiful lie

- Знаешь, чувак, у меня была жена, - история номер триста шестьдесят четыре начинается именно так. Бла-бла-бла, пара кивков, ухмылочка на пол лица, жуткие подробности, взмах руки, словно скальпеля. Отрезать, искромсать и выбросить. Выблевать эту историю на корм хищным птицам. Чтобы посмотреть на реакцию. Им все равно умирать, но последняя песня, колыбельная для садиста должна быть что надо. Вот, откуда эти шрамы, слишком долго улыбался, морщины залегли бороздами кислотными прямо так, на небритом лице, там, где проходят эти самые линии жизни, lifelines, чтоб их.

В каждой шутке есть доля шутки, так говорят. И Джокер осознает, добавляет изюминку, целую россыпь сморщенной ягоды. Чтобы птицы, любители мертвечины, копались, засаживали свои клювы иглами прямо в сердце, чтобы бередили старые раны, делали его настоящим, реальным, человеком с историей. Многими разными историями. На любой вкус.

У Джокера и правда была жена. Она не играла в карты, не пила чистый бурбон и не носила короткие юбки. Но она действительно была красивой. Это все сухие факты, конечно, вишенкой же на этом пуддинге пристроилось колченогое чувство за грудиной. Бесит, так бесит, что эта история приобретает собственный номер. Триста шестьдесят четыре. Не первая и не последняя, но важная. Это та самая точка, с которой он соединил все остальное, нанизывал безделушками-бусинами, создавал хоровод веселых стекляшек. Глазу приятно, а то, что это полный фейк, всем ведь насрать.

Её звали Джинни. Джинни Колтон. Хорошая девочка. Она еще один рычаг. Для копов позорных, для биомассы, раззявившей свой большой рот. Охать и ахать самое время. Если бы они все жили в Голливуде, о нем сняли бы какой-нибудь гангстерский боевик, а для романтической линии оставили бы Джинни. Любовь всей жизни, живая и мертвая, крест, который ему нести через всю вселенную, а может, и за край. Но самое приятное не сонм незнакомцев, их мнение и реакция, хотя зверя тоже нужно кормить. Самое сладкое, это реакция Харли. Его кривого отражения в зеркале, его альтер-эго, двойняшки хвостатой.

Она знает и она бесится. Вот потому, что ей никогда не занять место призрачной Джинни за его грудиной. И это как расчесывать эго до крови, оставлять мясные ошметки с той стороны грудины. Это как указать собаке место на половике перед дверью. Команда «сидеть» давалась, команда «место» произнесена. Не Джокер отвел это самое место Харли, Джинни сделала, из-под земли, с того света осадила наглую девчонку. И Джокер даже не будет ей мешать. Так оно спокойнее будет.