BTS +18 Mini stories 3[Заморожен ]

12 способов отомстить. 12. Способ семь. Его сердце.

  Вдыхаешь глубже в лёгкие ночной воздух, смешавшийся с запахом курева и алкоголя, прикрываешь глаза и смотришь на своих друзей исподлобья, наблюдая за тем, как между этими двумя, Джэа и Хосоком, настоящая война идёт и ад вот-вот разверзнется, поглотит их и тебя заодно. Вздыхая, ты переводишь отрешенный взгляд на груду стеков в своей руке и треснуто так, надломленно сама себе усмехаешься. Если победа близка, то почему ты чувствуешь себя так паршиво, будто душу выпотрошили? Что не так с этим миром?

— Давно тебя не видно было, — смеётся Джин и глубже затягивается, глядя на то, как ты взглядом буравишь бутылочку пива, словно дыру в ней пытаешься просверлить и губу кусаешь. У него в голове догадки строятся, мелькают лампочками и меркнут снова, не давая ни за одну из предложенных ухватиться.

— А ты не знал разве, что Т/И у нас теперь пай девочка. Зам старосты, — девушка на коленках Джина смотрит так гадко, надменно, от этого взгляда у тебя кожа стягивается, норовя лопнуть, но ты терпишь. Сама про себя думаешь, что не позволишь какой-то курице смотреть свысока на Мин Т/И, и одариваешь девушку взглядом, от которой у неё мурашки по коже. Ухмылкой, которая по лицу красным пятном расползается и что у остальных мелкую дрожь вызывает.

— Да что ты? Т/И, Минджи это серьёзно? — ты вливаешь в глотку больше алкоголя, глотаешь омерзительную жидкость и все проигрываешь в голове картинку, где Чонгук наземь свалился бездыханным телом, заставив тебя ужаснуться. Самой от себя тошно. Верить в то, что эта змея – Чон Чонгук, которая под твоей кожей обосновалась и вылезать не хочет, твоя новая симпатия - ой как не хочется. Он в первую очередь соперник, а потом уже парень. Убеждаешь себя, а в голове одна мысль червяком прожорливым ползает и вздохнуть нормально не даёт.

— Я по-твоему похожа на пай девочку? Я просто отрабатываю наказание ректора, и Чон Чонгук часть его, так что не начинай, — Чон Чонгук. Чон Чонгук. Ебанный Чон Чонгук! У тебя его имя уже в голове высечено, тошнит только от этих букв, но они все равно мелькают перед глазами, выстраиваются в известные слова и от них выть хочется.

— Похожа. Смотришь так задумчиво уже пять минут на чёртову бутылку, думаешь о чём-то и не двигаешь нас на безбашенные поступки. Неужели начала исправляться? — расспросы Джина тебя бесят, а больше бесит то, что он прав. Ты сама это понимаешь, прикрываешь глаза и обещаешь доказать себе, ему, Хосок и Джэа, всем доказать обратное. Убедить в том, что ты та же Мин Т/И, которая крушила всех и вся на своём пути, что столько следов от ярких баллончиков оставила на грязных стенах многоэтажек, Т/И, которой плевать было на имя и она ночами пропадала в обезьяннике. Докажешь.

— Закройся, — цедишь сквозь зубы и искоса смотришь на Джэа, которая Хо буравит отчаянным взглядом, в то время, как тот будто не видит. Болтает с Минджи мило и улыбается так натянуто, что смеяться хочется.

— Теряешь хватку Т/И~я, да?

«Я тебя закопаю здесь же», — думаешь.

— Хочешь поспорить? — озвучиваешь и смотришь на юношу с огоньком в глазах.

— Хочу. Говорят у тебя там война с кем-то, да? — Джин улыбается и глубже втягивает в себя дым сигареты, наблюдая за тем, как безумно ты улыбаешься. — Чон Чонгук, вроде. Так вот, даю сто тысяч вон, что не сможешь этого парня в себя влюбить, —ты вздрагиваешь, ни единой эмоции не показываешь, пока внутри ураган и замечаешь краем глаза, как Джэа вздрагивает, переключая все внимание на ваш разговор.

— Готовься проиграть, Джин~и, — смеёшься и смотришь на Джина из-под опущенных ресниц, делая глоток.

— А давайте удвоим ставку? Тогда я тоже буду в игре, — Джэа улыбается мило, тоже пьёт с горла обжигающую жидкость и наблюдает за тем, как Хосок сжимает кулаки, но не видит того, с какой силой ты сжимаешь зубы.

— Окей, тогда вы двое в игре. Двести штук на кону, — решено.

Ваш вечер заканчивается где-то утром, когда солнце освещает серые дома, обнажая всю суть этого гнилого мира. С сегодняшнего утра ты снова начнёшь быть старой Т/И, которая маску лицемерия, как вторую кожу носила, но перед этим все равно анонимно отправишь Чонгуку корзину с цитрусами в больницу, не потому что так нужно, а потому что хочется. После ты уже спрячешь свои желания и пойдёшь на поводу у нужды, предварительно записав в тетрадь заголовок.

«Способ седьмой. Его сердце».

Возможно, где-то в глубине души ты себя ненавидишь за подобное, коришь за тупость, гордость и упрямство, за слепоту, но заталкиваешь все это так далеко, обещая себе никогда не вспоминать о этих сожалениях. Ты сильная, а только сильные могут не сломаться на поводу у дешевых чувств, выстоять и добиться своих целей. Детская забава, игра в войну, перешла во что-то большее, что всех на своём пути сносит и с землёй равняет все и вся, в то, что нельзя обуздать, что только можно прекратить, а делать этого никто из вас не собирается. Горды слишком и упёрты. Идиоты.

****

— Зачем ты ввязалась в это, а? Думаешь о том, что выиграешь и влюбишь в себя Чона? Что наживёшься на этом споре? — Хосок смотрит так прямо, без утайки и душу девушку на мелкие кусочки полосует , оставляя за собой кровавые раны, которые кровоточат, все нутро ее затапливают алой кровью, болью глухой отдаваясь в сердце.

— Так ты обо мне думаешь, Хо? А мы ведь были лучшими друзьями, — ее горькая ухмылка ставит Хосока на колени, заставляет пасть перед девушкой. Он не хочет видеть Джэа такой, не может.

— Вот именно, что «были». Сейчас все к чертям рушится, и нет здесь виноватых, мы все виновны. Но не стоит тягаться с Мин Т/И. Знаешь же, что она, если ее разозлить - палач и дьявол в одном лице. Я не говорю, что ты не сможешь, я боюсь за тебя, — говорит надломленно, молит ее понять его, но натыкается лишь на молчание, которое звенящей тишиной разносится по помещению.

— Беспокойся за себя и Т/И, — говорит Джэа, в своих мыслях, эмоциях путается и глаза перекрывает, удаляясь прочь из помещения, в котором Хосоком пахнет. Она выдержит. Она молодец. Она... запуталась паутине, которую сама и сплела.

И в эту ночь почти никто не спит из вас. В голове лишь мысли о том, что вы чертовы дети, которые решили поиграть во взрослых. У вас в крови гормоны плещутся, вам кажется, будто против вас весь мир, и вы боритесь с ним в слепую. Глупые, неразумные. Сами себя загоняете в эту могилу, но остановиться не можете.

Чонгук утром проснётся от запаха цитруса, улыбнётся ярко и почему-то о тебе вспомнит, забыв о недомогании. Вспомнит, что ход за тобой твой черёд бить его, и он надеется, что ты не ударишь в спину. Ест апельсины с удовольствием и боготворит Читина, забывая, что у Пака аллергия на цитрусы и он на них даже не смотрит и его отучает от них.

Ты медленно утопаешь в собственном безумии. Хосок бесповоротно влюбляется и тонет в море боли. Джэа строит грандиозные планы по завоеванию нужного сердца. А Чонгук...? Чонгук просто болен. Болен тобой и гриппом, что создаёт убойную смесь. А с новым днём, все чувства притупляются, уступая место другим качествам.
Сегодня не город обнажён перед солнцем, а вы, и прикрыться нечем. Остаётся играть лишь, забыв обо всем и вы сделаете. Обязательно. Точно.